Онлайн чтение книги Истоки зла Origins Of Evil
3 - 107

— У принцессы приступ кашля, Ваше Высочество.

Когда Натали сообщила Тириону эту новость, он находился в своём кабинете.

— Иду немедленно.

Он тут же поднялся. Быстро распределив поручения между помощниками, Тирион вышел из кабинета — шаги его были поспешны.

Однако, подойдя к «Жемчужной комнате», он внезапно застыл и долго стоял у двери, не в силах постучать. Наконец, с трудом подняв отяжелевшую руку, он постучал.

— …Фиби.

Ответа не последовало. Тирион повернул голову к стоящей у двери горничной — это была Эйприл.

— Она проснулась. Но… — Эйприл не договорила.

Не дождавшись продолжения, Тирион осторожно открыл дверь.

— Я войду.

В комнате было тихо. Хотя он был здесь сегодня утром, воздух теперь казался ещё тяжелее. Будто он переступил порог похоронного зала, украшенного искусственными цветами.

Тирион нарочно громко ступал, направляясь в спальню.

Как и сказала горничная, Фиби Энсис действительно не спала. Она сидела на кровати и смотрела в пустоту.

— Фиби.

Тирион осторожно произнёс её имя, и Фиби не спеша, беззвучно повернула голову. Увидев её лицо, Тирион медленно вдохнул.

Она не плакала. На её лице не было никаких чувств. Чёрные глаза — пустые, как круглые отверстия, — смотрели сквозь него.

— Фиби Энсис, — он снова позвал её тяжёлым голосом. 

Женщина устало посмотрела на него, но Тирион не смог больше ничего сказать.

Что я должен сказать?

Просить прощения за то, что скрыл смерть её матери? Но… будет ли это извинение иметь хоть какой-то смысл для Фиби Энсис сейчас?

Он застыл с каменным лицом, не в силах произнести ни слова. И тогда, совершенно неожиданно, Фиби заговорила первой.

— Поздравляю вас, Ваше Высочество.

Голос был настолько тихим, что напоминал шёпот мертвеца.

Тирион встретился с ней взглядом, и Фиби, без тени печали и гнева, устало произнесла:

— Вы ведь всегда хотели, чтобы я отчаялась. Вы победили, Ваше Высочество.

В её спокойных словах не было ни одной фальшивой ноты. Тириону нечего было на это ответить.

Он действительно хотел сломить Фиби Энсис. Эта сияющая, не отравленная ненавистью женщина казалась ему чужой, раздражала его.

Он и сам понимал, насколько жестоко поступил. Использовал её мать, использовал соглашение о мире между их государствами, вертел ими, как хотел. Точно так же, как в детстве он поступал со своими насекомыми.

«Ты должен смотреть под ноги — на муравьёв. Должен замечать вербену у дороги. И научиться их любить».

По правде говоря, Тирион до конца так и не принял слова Солема. Он начал мечтать, чтобы в его саду выросла огромная репа, но муравьёв под ногами и вербену у обочины по-прежнему любить не мог.

А вот Фиби Энсис, завидев муравья, просто обойдёт его стороной и вдохнёт аромат вербены. И Тириону захотелось на это смотреть.

Фиби Энсис, смеющаяся при виде летающей бабочки. Фиби Энсис, любующаяся каплей дождя на паутине. Фиби Энсис, с широкой улыбкой держащая в руках огромную репу. Фиби Энсис, мечтающая выпить дешёвого чая на рыночной площади.

Все эти образы были ослепительно прекрасны.

— Теперь, когда вы получили всё, чего хотели, осталась лишь одна вещь — убить меня.

Но сейчас Фиби Энсис говорила о смерти пустым голосом, глядя Тириону в лицо.

— Фиби Энсис…

Тирион с трудом разлепил губы и выдавил несколько слов. В отличие от застывшей, лишённой выражения Фиби, он так и не смог расслабить сжатую челюсть.

— Договор с Фралле я нарушать не намерен. И я не собираюсь убивать принцессу.

Фиби молча посмотрела на него. По её лицу невозможно было понять, о чём она думает. В этот момент даже Солема было бы проще прочесть.

— Понятно.

Она чуть кивнула и снова уставилась вперёд. В её взгляде не было ни желания говорить, ни ненависти от пережитого предательства. Она просто смотрела как человек, который больше ничего не ждёт от этого мира. Казалось, если река потечёт — она последует за ней, если поднимется туман — растворится в нём.

Так не должно быть.

— Не пора ли тебе уже начать меня ненавидеть? —Тирион вдруг нарушил молчание. — Да, я обманул тебя. Знал, что твоя мать умерла, но скрывал это. Мне было любопытно, когда ты сломаешься.

Он не стал говорить, что это любопытство со временем сменилось страхом. Что в какой-то момент ему захотелось, чтобы она никогда не узнала правду. Он скрестил руки на груди и натянул на лицо показную ухмылку.

— Зато, когда ты заплакала, получилось очень красиво. Прямо как я и надеялся.

Фиби отреагировала. Её голова чуть повернулась в его сторону.

Живи. Просто живи.

Он хотел спровоцировать хотя бы ненависть, вырвать у неё хоть какую-то эмоцию.

— Ну что, принцесса? Не обидно? Я тебя использовал. Не пора ли схватиться за нож и отомстить? Покажи хоть что-то — так ведь интереснее.

— …

— Я даже дам тебе шанс. Возненавидь меня. Разве не этого хотела бы покойная Леа Бланкиос? Чтобы ты отомстила своему врагу?

Фиби снова молчала. И только когда у Тириона уже начало сжиматься сердце, она, наконец, тихо сказала:

— Мама не почувствовала бы облегчение от чего-то такого.

Тирион слабо выдохнул. Одно только осознание, что между ними всё ещё возможен диалог, принесло ему облегчение.

— Кто знает. Может, она винила Солема и его сына, ведь мы потребовали у Фралле заложницу.

Но как только он произнёс это, Фиби усмехнулась.

— Нет, Ваше Высочество… Причина с самого начала была во мне.

Тирион замер, и Фиби продолжила:

— Если бы я была хоть чуть-чуть умнее, способнее, талантливее… меня бы изначально никто не выбрал в качестве заложницы. Я бы не попалась на такую глупую ложь… — голос её прозвучал с сухой, вымученной усмешкой. — Точно… Я ведь совсем… бесполезная.

У Тириона перехватило горло.

Неужели Фиби Энсис и вправду бесполезна?

Даже в эту минуту холодный рассудок не мог отрицать — политической ценности в ней действительно не было. Но именно она сделала то, чего не смогли ни его мать, ни отец, ни кто бы то ни было ещё.

Она стремилась понять Тириона Солема Аппеля, и когда поняла — протянула ему руку.

Хотя для неё он был, наверное, самим воплощением зла, она всё равно сделала это. Не из желания спасти кого-то особенного, не ради собственной выгоды или безопасности.

А потому что так было правильно. В её хрупком теле дышал великий и благородный мир — мир, где пытаются понять других и приходят на помощь тем, кто в ней нуждается.

Истинное добро всегда граничит с глупостью. Поэтому оно и велико.

Вот почему великая Фиби Энсис не должна исчезнуть.

— Бесполезная, значит…

Тирион резко подошёл к ней и схватил за ворот. Голова Фиби безвольно качнулась, потом застыла. Их взгляды встретились — в её чёрных глазах отражалась только пустота.

— Ты забыла, как я ласкал тебя, принцесса?

Он стиснул зубы и изобразил улыбку.

— Ты настолько ценна, что я так и не решился отдать тебя другому. Уже этого достаточно.

— …

— Я не собираюсь тебя убивать. Я и дальше буду «использовать» тебя и отпускать тоже не планирую. Так что, если хочешь — пытайся напасть на меня сколько угодно. А если нет… тогда я…просто потеряю к тебе интерес.

В глазах Фиби появилась печаль. Даже после всех этих слов в ней не было ни намёка на то, что она могла бы взяться за оружие и выступить против него.

Тирион незаметно прикусил губу, затем натянуто улыбнулся и отпустил её ворот.

— Скажу Натали, чтобы перевела тебя в покои во дворце наследного принца.

Сказав это, он вышел из «Жемчужной комнаты». Тирион быстро прошёл по коридору, пересёк зал и, оказавшись в саду, резко выдохнул.

Его душила слабость. Впервые в жизни он так остро ощущал собственное бессилие.

Что делать? С чего начать?

Он знал одно: Фиби Энсис не поддастся. Она не будет следовать по проложенному для неё пути, не сгорит в ненависти, как он ожидал.

Из груди вырвался сдержанный стон.

Всё пошло не так. И пути назад не было.

После того как Тирион покинул комнату, словно сменяя его, вошла Эйприл. Она остановилась, глядя на Фиби с глубокой жалостью в глазах.

Фиби молча сидела под её взглядом, затем медленно подняла голову.

— Эйприл… Я хочу помыться.

— А! Да, конечно, сейчас всё подготовлю!

Эйприл поспешно направилась в туалетную комнату. Послышался звук воды, наливаемой в ванну.

Фиби медленно поднялась с места и подошла к окну. Сняв тяжёлый шнур с портьеры, она тихо подтащила под люстру стул.

Несколько мгновений она просто смотрела в светящиеся хрусталики, потом медленно встала на стул и перекинула верёвку через основание люстры. К счастью, и длина, и прочность были вполне подходящими.

Она не колебалась и даже глаза не закрыла, когда просунула шею в петлю. А потом с силой выбила стул из-под себя.

Её тело повисло, слегка раскачиваясь. Дыхание тут же перехватило. Фиби медленно закрыла глаза и пожелала одного:

Пусть всё наконец закончится. Пусть не будет больше ни боли, ни горя.