Онлайн чтение книги Истоки зла Origins Of Evil
4 - 117

— Его Величество желает вас видеть.

Дверь, всё это время остававшаяся закрытой, наконец отворилась. Тирион, стоявший у окна, медленно обернулся к вошедшему рыцарю. Глаза его были тусклы.

— Принцесса?

Рыцарь, словно заранее зная, что это будет первым вопросом, без промедления ответил:

— Она вернулась на родину. Однако Его Величество хочет кое-что сказать вам на этот счёт.

Тело его стало ватным. Всё внутри обмякло, нахлынула пустота. Тирион на мгновение закрыл глаза, опершись на подоконник.

Фиби Энсис ушла.

Наверняка почувствовала облегчение. Ведь смогла уйти от мужчины, которого ненавидела. Может, даже снова улыбнулась своей ослепительной улыбкой, от которой всё вокруг кажется светлее.

Я должен был увидеть это. Хотя бы её спину напоследок...

Вернётся ли она?

Он понимал, что нет, и всё равно продолжал цепляться за невозможное будущее.

А вдруг, вернувшись во Фралле, она... покончит с собой? Правда уйдёт из этого мира? Неужели мы больше не встретимся?

Во Фралле...

С ней там будут обращаться иначе. Её, возможно, станут считать возлюбленной наследника Юстинии. А вдруг её соблазнит власть, богатство? И тогда она... всё-таки... вернётся ко мне? Хоть когда-нибудь?..

— Ваше Высочество.

— Веди.

На настойчивое напоминание рыцаря Тирион расправил плечи и открыл глаза. Он пошёл за ним, но чувство было такое, будто он идёт по воде. То, что обвивалось вокруг его рук и ног, называлось бессилием и истощением.

Что я скажу Солему? Она всё равно уже ушла. Наверняка к этому моменту пересекла границу.

Конечно, у него была мысль поехать во Фралле и силой потребовать её назад. Но если вдруг Фиби решила начать там новую жизнь, его поступок всё испортил бы.

Он чувствовал себя так, будто ему отрезали руки, ноги и язык. Наверное, именно так Фиби Энсис ощущала себя всё то время, что провела рядом со мной. И как она всё это выдержала и при этом умудрялась улыбаться?..

Память выдернула обрывки картин: как Фиби тянула его за мизинец, как душно было в ту ночь, как она улыбалась, глядя в упор почти испуганно.

Сердце сжалось, словно его сдавили изнутри.

— Не делай глупостей, принцесса. И брось ты уже играть в святую. 

— Простите. Вы правы. Это бесполезно.

Не стоило этого говорить.

«Принцесса не только бесполезна, но и гибкости в тебе ни на грош».

И этого тоже.

«Вся ценность принцессы — в том, как она обхватывает мой член».

Такого вообще нельзя было произносить.

Тирион резко остановился. Он закрыл лицо ладонью и остался стоять. Мужчина не мог пошевелиться. Внутри всё вскипало, к горлу подступала тошнота. Даже когда умерла мать, он не чувствовал ничего подобного.

Только теперь, когда она ушла, он понял.

«Я... хочу начать всё заново. С самого начала».

Нет. Не так.

В тот момент надо было просить прощения. За всё, что было — независимо от того, простит она или нет, примет или отвергнет, будет ли это иметь хоть какой-то смысл…

Я должен был всё рассказать. Признать, как лишал её прав, как топтал её достоинство, и просить прощения. Даже если бы она меня возненавидела. Всё равно — должен был.

Он обязан был знать: и муравей под ногами, и вербена у дороги — каждый по-своему велик.

— Ваше Высочество?

Рыцарь, шедший впереди, с недоумением обернулся. Тирион стоял как вкопанный, пока не подавил нахлынувшие чувства и только потом смог снова идти.

Рыцарь направился прямо в приёмный зал. Тот сиял золотом, широкое пространство заливал свет, но на троне никого не было. Только Солем, опустившись на низкий помост рядом, смотрел в окно.

Император заговорил, не оборачиваясь:

— Видишь? Осенний дождь идёт.

Тирион не ответил, и только тогда Солем повернулся к нему.

— Ты исхудал.

Тирион снова промолчал. Мир казался ему пепельно-серым, как будто исчезла сама суть всякого действия, всё лишилось значения.

Он опустил глаза, а Солем тяжело выдохнул:

— Принцесса сама пожелала покинуть Юстинию.

— Знаю.

Наконец Тирион ответил, голос его звучал вяло и глухо. Теперь его единственным желанием было, чтобы она продолжала жить.

Но в следующую секунду Солем заговорил спокойно, словно зачитывал свод законов.

— Несколько дней назад принцесса пропала.

Тирион не сразу понял, что тот сказал. Сердце его сжалось. Мужчина пытался подобрать слова, пока наконец не выдавил:

— Что вы имеете в виду?

— Кажется, на них напали в лесу Эзери, подле гор.

Дыхание застыло. Всё вокруг замедлилось, голова кружилась, а голос Солема тянулся и гас в ушах, то растягиваясь, то обрываясь.

— Судя по всему, выглядело как нападение бродяг. Карета разбита, и свидетели видели, как принцесса, спасаясь от нападавших, убежала в лес. Но найти её так и не смогли.

— Бродяги не нападают на имперские экипажи.

— Согласен.

Тихий ответ Солема только усилил ярость Тириона. Он сжал кулаки до боли. В нём тут же вспыхнуло ужасное желание убивать. И направлено оно было на императрицу Клаудию.

Ведь бродяги действительно не тронут столь опасную цель, как кортеж империи. А у Фралле не было причин вредить принцессе, возвращающейся домой.

Значит, остаётся лишь она одна.

Императрица.

И мотив её ясен.

Взять принцессу в заложницы, чтобы заставить отказаться от права на трон.

Лицо Тириона окаменело.

— Кто ведёт следствие?

— Эрник.

— Несмотря на то, что мать его — главная подозреваемая?

Солем молчал, глядя на старшего сына ясными, чистыми глазами. В его молчании явно что-то таилось, но Тирион не мог его прочитать.

— Ха…

Губы Тириона скривились в злой усмешке. Он не сомневался в способностях Солема править страной. Более того, даже в чём-то уважал напор, с которым тот добивался желаемого.

Но в эту секунду он ненавидел его. Всем своим существом ненавидел чудовище, именуемое императором.

— Я иду во дворец императрицы.

Он уже повернулся, скрипнув зубами, как вдруг…

— Тирион, — Солем окликнул его негромко: — Принцесса велела передать... «Спасибо, что тогда пришёл».

Тирион замер.

«Тогда».

Единственный момент, который мог значить «тогда» между ними, — тот самый амбар в лесу у графского дома Лепети.

Фиби Энсис, свернувшаяся в углу, бормотала, что никто её не ищет, а он сидел рядом, вслушиваясь в стук дождя по крыше.

Пальцы снова сжались в кулак.

Если подумать, то жалею я лишь об одном: в тот момент ещё можно было что-то изменить. Но я сам загубил шанс высокомерием и страхом, поэтому теперь я больше не могу ждать.

Ему нужно было вернуть Фиби Энсис, чего бы это ни стоило.

Клаудия Рильке Магос металась по своему рабочему кабинету, изо всех сил пытаясь унять ярость. Её лицо то пылало, то бледнело, а из уст без конца срывались изумлённые, гневные вздохи.

И это было вполне объяснимо.

План был безукоризненным — вплоть до того, что Тириона закрыли в личных покоях. Ни одной ошибки.

Тем не менее именно Фиби Энсис умудрилась выскользнуть из расставленной сети.

«Повозка была пуста к моменту нападения. Мы схватили женщину, похожую на принцессу, но она оказалась подставным лицом. Мы прочесали Эзерийский лес и деревню, где они делали привал, но саму цель найти не удалось».

— Чёрт возьми! — Клаудия закричала в ярости.

Произошло невозможное. Фиби Энсис, это жалкое ничтожество, каким образом она смогла раскусить мой план и сбежать? 

Это Солем? Он помог? Нет… Солем не стал бы вмешиваться в открытую…

Злоба снова вскипела внутри.

— Куда она, чёрт возьми, делась?!

Когда лицо Клаудии окончательно перекосило от гнева, в дверь кабинета постучали.

— Матушка, это я.

— Входи, сын мой, — с трудом уняв дыхание, Клаудия позволила Эрнику войти.

Молодой человек выглядел безупречно и был одет в светло-серую парадную форму. На его губах играла мягкая улыбка.

Клаудию охватила новая волна раздражения. Он, её сын, который должен был вот-вот сесть на трон, стоял перед ней с беспечным видом. Будто не ведая, сколько усилий она прилагает, чтобы продвинуть его к власти.

— Где тебя, чёрт возьми, носило?!

Она заорала, а Эрник, округлив глаза, тут же заливисто рассмеялся:

— Сопровождал дочь маркиза Оснице. Вы велели мне с ней сблизиться.

Её всё ещё трясло от раздражения, но сказать было нечего — сама же отдала этот приказ. Клаудия цокнула и раздражённо рухнула в кресло, тяжело вздохнув.

— Что там у нас происходит?

— Говорят, брат вышел из личных покоев.

— Значит, он направляется сюда.

Эрник не ответил, только молча продолжал улыбаться. Его улыбка была необычайно спокойной и сдержанной. Однако Клаудия, доведённая до предела, не заметила этого.