Глава 166
Глядя на крест в своей камере, узник бормотал молитвы. На вопрос о чем же он молится, Уилкинс ответил, что о вечном покое для своего ребенка. Похоже, он и не подозревал, что Леон был в курсе не только того, что крот Фред - его сын, но и другого интересного факта, который поведала ему Грейс.
- Упокой, Господи, душу этого бедного мальчика.
- Интересно, а за упокой души моего отца ты тоже молишься?
Когда до него дошло, что происходит, лицо арестанта побледнело.
- Какая жалость. Если бы я только знал тогда, что ты, вражина, убил моего отца, ни за что не отпустил бы Фреда просто так. Как минимум, я бы убил его у тебя на глазах.
Вероятно, понимая, что его ждет смерть более мучительная, чем та, что принял его отпрыск, старый прохвост принялся юлить:
- Мне действительно жаль, что так вышло с майором Ричардом Уинстоном. Я вовсе не планировал ничего подобного.
- Досадно видеть, что ты полагаешь, будто можешь отделаться извинениями.
- Все не так...
- Око за око.
При этих словах у поганца задрожали руки.
- Но ведь вы уже расправились с Фредом.
- А, так ты решил расплатиться жизнью своего сосунка вместо своей? Господи... Фред, ты слышал, что тут несет твой папаша?
Леон подстегнул Фреда в аду, обращаясь к тюремному полу.
- Ладно. Если ты хочешь спасти себя ценой жизни своего ребенка, так и поступим.
Самым приятным времяпрепровождением для Леона было наблюдать, как то гаснет, то загорается вновь искра надежды в глазах его жертвы.
- Я не стану вот так с наскока отнимать у тебя жизнь. Но буду приводить твоих детей одного за другим и убивать у тебя на глазах, чтобы, наконец, избавиться от своей обиды и отпустить тебя с легким сердцем. Слушай, а ведь у тебя довольно большое потомство. Включая неуловимую Нэнси. Значит, ты будешь жить до тех пор, пока ее не поймают. Какая заманчивая перспектива - иметь возможность продлевать свое существование благодаря своим детям.
И с того дня Леон методично выполнял свое обещание.
- Энджи! Эта сука соучастница!
Однажды в истерике заверещал ублюдок, глядя на остывающее тело очередного своего детеныша.
- Если вы вознамерились покончить с моим, то уничтожьте и потомство Энджелы Риддл!
- Мечтать не вредно.
Тогда придется убить и собственное дитя.
Ведь где-то же оно сейчас обитается.
Его веки плотно сомкнулись.
- Майор?
Как долго он пробыл с закрытыми глазами? Очнувшись на зов, Леон увидел перед собой лицо, с любопытством взирающее на него.
- К исполнению приговора готовы. - доложил один из рядовых, замерших в ожидании его приказа.
Только тогда Леон отпустил голову Уилкинса, которую держал, и обратился к солдатам с винтовками наизготове.
- Цельсь.
При этой команде заливающийся слезами смертник вновь разразился рыданиями. Хотя к тем, кто подвергался смертной казни, Леон проявлял милосердие в виде завязывания глаз, для главарей мятежников, что смели обращаться с его женщиной хуже, чем псиной или даже свиньей, подобное оказалось роскошью. Согласно предварительному распоряжению, солдаты целились, избегая жизненноважных органов.
- Пли.
Держа в заложенных за спину руках хлыст, он неторопливо отошел и отдал приказ. Вместе с выстрелами по расстрельному месту тут же разнесся вопль:
- Грейс Риддл, проклятая шлюха!
Улыбка мгновенно сошла с лица Леона.
Несмотря на палящий летний зной, присутствующие будто заледенели, разом прервав все выстрелы и крики. И после осталась лишь гнетущая тишина.
Стиснув зубы, Леон закрыл глаза, а когда открыл вновь - улыбнулся. Он слегка махнул рукой солдатам, замершим в ожидании последующих распоряжений. Опустив винтовки, те расступились по сторонам.
Топ, топ.
Звук неспешных шагов по иссушенной земле разнесся по стрельбищу. Мужчина, рыдавший от неописуемой боли, по бедрам разошедшейся по всему телу, открыл глаза, когда шаги остановились прямо перед ним, и явственно ощутилось чье-то присутствие рядом.
В тот момент он пожалел, что еще не умер.
- Ха-а-ах!
Уплощенный поппер на конце хлыста впился в одну из ран. Плотоядно скаля свои белые зубы, словно бы собираясь вцепиться ему в глотку, кэмденский вампир поинтересовался:
- Что ты сказал?
- Ха-а-ах!
Мужчина снова ахнул, от боли закатив глаза так, что были видны лишь белки.
- Я спрашиваю, ты кого шлюхой назвал?
Схватив за подбородок рукой в кожаной перчатке, Уинстон заставил узника смотреть на себя и процедил, выделяя каждое слово:
- Грейс. Святая.
От его тона мороз пробежал по коже.
- Будь ты хоть в аду, не забывай. Моя женщина - святая.
Когда плетка была убрана, мужчина выдохнул. Хотелось бы ему, чтобы это был последний вздох в его жизни, однако, бог смерти не ведал милосердия.
- Просто дайте мне умереть...
- Пожалуйста, пожалуйста, убейте меня...
Наслаждаясь стенаниями, словно душевной музыкой, Леон неторопливо протер носовым платком свои туфли от пыли. Вместе с грязным платком в четыре бледные крысиные морды полетел приказ:
- Парни, смотреть до конца.
Так сдохнет всякий, кто посмеет оскорбить мою женщину.
Покидая расстрельное место, Леон, стиснув зубы, утвердил свою мысль.
Эта женщина безгрешна, она святая. Святая, что жертвует собой ради того, чтобы зло было повержено, сама чистота.
Подумав о ее чистоте, он безотчетно хищно ухмыльнулся. Разумеется, лишь одному Богу известно, какой порочной она бывала в постели.
А посему, для простых смертных эта женщина - святая.
Должно быть, она стала святой при жизни.
º º º
- Аббингтон Бич. Следующая остановка - Аббингтон Бич.
От громкого крика водителя трамвая Грейс удивленно распахнула глаза. Она что, уснула? Ей больше не требовалось спать лежа - достато было на минутку присесть.
Ее взгляд упал на ребенка, который, к счастью, мирно сопел, несмотря на режущийся зуб. Этот безымянный ангел на самом деле был маленьким дьяволом.
"Пожалуйста, только не просыпайся."
Вздохнув, Грейс подняла глаза и вдруг замерла. Вдоль кромки бирюзового моря с золотым песчаным пляжем тянулись раскидистые деревья, усыпанные спелыми апельсинами. Какой знакомый пейзаж.
- У тебя в глазах море.
Заткнись. Прошу тебя, просто заткнись.
Она завороженно смотрела, как лучи белого солнца, похожие на волосы того мужчины, касались морской глади, такого же цвета, что и ее глаза, и вдруг отвернулась.
Однако, окна трамвая открывали обзор на все четыре строны. Куда ни глянь, картина была ей знакома, а когда показался вход на ярмарку, в попытке укрыться, Грейс опустила взгляд, наткнувшись на спящего младенца. Все верно, ей не сбежать от этого человека.
- Ха... Проклятье...
Зажмурившись, она тихо выругалась.
Много всего изменилось за последние шестнадцать лет, включая появление тех же трамваев, которых раньше не было и в помине, так почему же она видит только то, что вовсе не изменилось со времени безвозвратно минувшего мгновения из прошлого?
Грейс и приезжать-то сюда не хотела. Она уже была близка к тому, чтобы продлить аренду квартиры в Уэйкфилде, но домовладелец внезапно передумал, и сделка сорвалась, поэтому ей пришлось податься дальше на юг в поисках места, где притулиться.
Позже, пораскинув мозгами, она поняла, что это не худший вариант. На побережье располагалось множество гостевых домов, так что найти апартаменты в аренду сроком до полугода было даже проще, чем в других регионах страны. Более того, это было популярное место для летнего отдыха, и ни у кого не возникало вопросов, ходи ты хоть круглые сутки в солнцезащитных очках. А благодаря потоку туристов интерес к незнакомцам был крайне низок.
И уж точно не было лучшего места, чем Аббингтон Бич, чтобы обойти логику этого человека. Определенно, он, считая, будто Грейс обременена чувством вины, влюбленности и черт знает, чего еще, ожидает, что она не станет прятаться здесь. Имея такое преимущество, казалось хорошей идеей укрыться именно в Аббингтон Бич.
В конечном итоге, это так и не осуществилось. Совершенно в соответствии с ожиданиями мужчины, одного названия этого места было достаточно, чтобы, вкупе с эмоциональным осадком, Грейс ощущала значительный дискомфорт. Таким образом, она поселилась минутах в двадцати езды на трамвае от Аббингтон Бич.
И даже выходя по необходимости, Грейс никогда не приезжала сюда, однако, сегодня у нее не было иного выбора. На конечной остановке этой трамвайной линии жила семья, которая хотела стать приемной для ребенка.
Она могла попросить, чтобы они приехали сами и забрали малышку. Это была обычная процедура. Однако, Грейс предпочла приехать сама, жарким летним днем таща на себе тяжеленькую детку. Ей хотелось увидеть, что это за люди, и какой у них дом.
"Мой долг - найти тебе хорошую семью."
Трамвай продолжал следовать вдоль Аббингтон Бич, а она смотрела на безмятежно спящую у нее на руках малышку, на ведающую, что это в последний раз. Не успела Грейс опомниться, как пляж остался позади, и за окном стали мелькать большие и малые скопления вилл, а трамвай добрался до пригорода мегаполиса.
- Нью-Хейвен. Следующая остановка - Нью-Хейвен.
Здесь она вышла. Ребенок, которого укачало под стук колес трамвая, все еще крепко спал.
***
Здесь вы можете поблагодарить меня (но это необязательно):