**Глава 123**

Когда Юй Минсюй пришла в себя, её взору предстал тускло-белый потолок и капельница у кровати. Сюй Мэншаня рядом не было, у изножья сидел другой сотрудник из их отряда.

Она попыталась приподняться, но ощутила резкую боль в спине. Коллега поспешно подошёл и сказал: 

— Не двигайся, повязка ещё не снята. 

На его лице промелькнула радость, и он тут же позвал медсестру.

Врач и медсестра быстро прибыли. Юй Минсюй помолчала и спросила: 

— Фань Цзя…

На лице коллеги мелькнула боль, и он тихо ответил: 

— Прощание назначено через три дня, её родные уже приехали.

Юй Минсюй молча прикрыла глаза рукой, но слёзы всё равно текли по щекам.

Коллега тоже смахнул слезу и сдавленно произнёс: 

— Её признают героем, наградят посмертно. 

После этих слов он горько усмехнулся.

Юй Минсюй тоже криво улыбнулась и дрожащим голосом сказала: 

— Хорошо, хорошо.

Оба на мгновение замолчали. Врач и медсестра закончили осмотр и озвучили рекомендации. Её травмы выглядели устрашающе: горло было сине-багровым и повреждённым, спина покрыта обширными синяками, бесчисленные мелкие раны, но, к счастью, ничего серьёзного — через несколько дней можно будет выписаться и отдыхать дома.

Юй Минсюй спросила: 

— А Инь Фэн?

Коллега ответил: 

— Он в соседней палате. 

Помедлив, добавил: 

— Ещё не пришёл в себя.

Юй Минсюй вытащила капельницу и, с трудом опираясь на стену, дошла до двери палаты Инь Фэна. Медсестра и коллега шли следом, бессильно пытаясь её остановить.

В палате находился Чэнь Фэн с тёмными кругами под глазами, выглядевший измождённо. Увидев Юй Минсюй, он поспешил навстречу: 

— Как вы тут оказались? Как ваши травмы? Всё в порядке?

Юй Минсюй посмотрела на человека на кровати: его голова была туго забинтована, лицо белое как бумага, он лежал без движения.

— Что с ним? — голос Юй Минсюй был похож на скрип колёс телеги. Чуть не задушенная, она теперь как минимум на десять-пятнадцать дней осталась без нормального голоса.

Чэнь Фэн помедлил и сказал: 

— Одна хорошая новость, одна плохая. Хорошая — после удара гематома в его голове, похоже, начала рассасываться. То есть есть вероятность, что в будущем он восстановит память и рассудок. Плохая новость в том, что ситуация может ухудшиться. Всё-таки с мозгом ничего нельзя предсказать наверняка. Может произойти кровоизлияние. Или ещё более серьёзные повреждения психики — тоже возможно.

Юй Минсюй на мгновение замолчала, горько усмехнувшись: 

— Более серьёзные повреждения психики? До состояния двух-трёхлетнего ребёнка? Ещё более инфантильный, чем сейчас?

Чэнь Фэн вздохнул: 

— Возможно, нет. Госпожа Юй, я действительно вам благодарен. Разве вы не заметили, что за это время, проведённое с вами, даже без восстановления памяти, сознание учителя Иня постепенно взрослело? Это вы дали ему стимул и поддержку. Теперь он снова пострадал, и я умоляю вас продолжать заботиться о нем. Пожалуйста.

Юй Минсюй ответила: 

— Не нужно мне говорить. Он получил травму, спасая меня.

Чэнь Фэн улыбнулся: 

— Думаю, он сделал это добровольно. Врачи говорят, он должен прийти в себя в ближайшие дни. Я буду в соседней комнате, если что — зовите.

Юй Минсюй кивнула. Чэнь Фэн вышел, забрав с собой медсестру, и закрыл за собой дверь.

Юй Минсюй, шатаясь, подошла к кровати, села и посмотрела на бледное лицо Инь Фэна, показавшееся ей осунувшимся. Она протянула руку, коснулась его бровей, глаз, переносицы, губ, медленно проводя пальцами.

Затем она снова вспомнила о Фань Цзя и Сюй Мэншане. Сознание, только что очнувшееся ото сна, было ещё затуманенным. Но в глубине души будто застрял тяжёлый камень — твёрдый, впивающийся в плоть и внутренности. Боль была не острой, а накатывающей волнами, медленной, постепенно усиливающейся. В её сознании вновь мелькнул образ Фань Цзя, лежащей в скотобойне, и слёзы градом покатились по щекам.

Она чувствовала неведомую прежде боль и понимала: даже если эта боль со временем ослабнет, она останется с ней на всю жизнь, навеки скрытой в сердце. Она тихо рыдала, глядя на Инь Фэна, и эта боль заставляла её слепо стремиться что-то сделать, что-то найти.

И смутно она понимала, что то, чего она жаждет, может дать только он.

Поэтому она наклонилась и, несмотря на его бессознательное состояние, растерянно поцеловала его.

Холодные, совершенно безжизненные губы заставили сердце Юй Минсюй сжаться ещё сильнее.

В её памяти всплыла картина из скотобойни: невероятно глупый вид Инь Фэна, бросающегося под молот, чтобы защитить её. Неужели он действительно не дорожил своей жизнью? Она уже потеряла Фань Цзя, ни за что нельзя…

Вдруг его тело дёрнулось, и рот приоткрылся. Сердце Юй Минсюй ёкнуло, и затем она ощутила, как его язык коснулся её. Она резко открыла глаза и увидела, что его тёмные глаза широко раскрыты и смотрят на неё.

В сердце Юй Минсюй смешались горе и радость, сдержать которые было невозможно. Она снова протянула руку и прикрыла эти ясные глаза, точно так же, как в первый раз, когда целовала его. Затем её поцелуй стал ещё более страстным и безудержным. Он тоже пришёл в себя, обхватил её за талию, притягивая их тела ближе друг к другу, и на его губах расплылась улыбка.

Пока Юй Минсюй не вскрикнула от боли — рана на спине не позволяла больше терпеть. Инь Фэн тут же отпустил её. Юй Минсюй, держась за поясницу, медленно выпрямилась, не отрывая от него глаз.

Он был ранен в голову, тело не пострадало, поэтому он приподнялся на кровати, окинул её взглядом и спросил: 

— Это… награда за то, что я прибежал в дом Дэнов, чтобы помочь тебе?

Юй Минсюй сейчас не хотела ни о чём думать, она лишь смотрела ему в глаза и ответила: 

— Нет.

Он взял её руку в свою: 

— А что тогда?

Юй Минсюй ответила: 

— Впредь никаких наград больше не будет.

Он резко поднял на неё глаза и замер.

— Почему?!

Почему?

Потому что я вернулась с порога между жизнью и смертью.

Потому что я уже потеряла самого близкого боевого товарища.

Потому что я поняла, что не могу потерять тебя.

Юй Минсюй смотрела на него, глаза её наполнялись теплом, и она ответила: 

— Юй Инцзюнь, отныне я твоя. Зачем тебе ещё награды? Хочешь целовать — целуй, хочешь чего-то — я всегда буду с тобой.

Инь Фэн какое-то время смотрел на неё ошеломлённо, а затем притянул её к себе в объятия. Юй Минсюй улыбнулась — сладко и горько одновременно. Но при этом она ощущала невиданный прежде прилив чувств, понимая, как долго подавляла их по отношению к нему. А он вёл себя как ребёнок, получивший нечто страстно желаемое: держал её так крепко. Юй Минсюй вздохнула от боли, и он тут же ослабил хватку:

 — С тобой всё в порядке?

— Всё хорошо, пустячная рана.

Но он выглядел одновременно и неспособным отпустить её, и растерянным. Не в силах крепко обнять, он всё же сжал её руку, затем приник к ней, коснувшись её лба своим: 

— Моя? Правда моя? А Сюй, ты… ты же полицейская, значит, держишь слово! Больше никогда не передумаешь?

— Угу, — хрипло ответила Юй Минсюй. — Сказанное полицейским — как гвоздём прибитое. Никогда не передумаю.

Его рот растянулся в широкой улыбке. Он осторожно обнял её за талию. Сердце Юй Минсюй билось громко и отчётливо. Раньше, даже если они иногда поддавались минутному забвению, она всегда была сверху, прижимая его. Теперь же он, одной рукой опираясь на кровать, другой обнимая её, даже в больничной одежде выглядел высоким и статным, а она стала той, что ищет опоры в сильном плече.