**Глава 196**

Пальцы Юй Минсюй были тонкими и мягкими. Инь Фэну было приятно, и он послушно приподнялся, но его руки по-прежнему лежали на спинке её кресла сзади. Он понял, что ему очень нравится это ощущение.

— Их лидер… — сказал Инь Фэн, — внушал им не зло, а «добро». Он говорил им, что они делают правильное дело, возможно, даже убеждал, что так они искупают свои грехи. Он говорил им, что через такое «наказание зла» они исцелят свои душевные раны. Всё, что он им давал, казалось позитивным, добрым, прекрасным. Поэтому мы и видим, что эти люди могли мирно и спокойно жить под одной крышей. Они были так преданы организации, так тверды, готовы умереть без сожалений. Они думали, что «он» излечил их, а на самом деле вступили на ещё более извращённый жизненный путь.

Юй Минсюй вертела в пальцах крошечную пустую чайную чашку.

— «Он»?

В любой группе обязательно есть лидер. Просто лидер этой организации раньше не оставлял никаких следов. И нельзя было даже представить, как он выглядит. Но теперь, после гибели шести членов преступной группы, заключений криминалистов и анализа Инь Фэна, у «него» будто бы появился смутный контур.

Юй Минсюй снова вспомнила того человека, о котором когда-то упоминал Юй Инцзюнь — он говорил, что чувствовал, будто кто-то следит за ним, угрожает ему, заставляя ощущать подавленность и страх. Мог ли этим человеком быть Вэй Лань, скрывавшийся рядом с ним? Но, судя по цепочке действий, которые Инь Фэн предпринял, чтобы поймать Вэй Ланя, она не верила, что тот мог оказать на Инь Фэна такое сильное давление.

Тогда, может быть, это был «он»?

Инь Фэн чувствовал его присутствие? Пересекался ли с ним?

Инь Фэн вернулся и сел напротив, будто уловив её сомнения.

— Насчёт этого лидера у меня тоже есть некоторые выводы и предположения.

— Говори.

— Второй, — спокойно сказал он.

Юй Минсюй не поняла, слегка нахмурилась, но он уже сменил тему:

— Он, скорее всего, не молод. Судя по возрастной группе окружающих его людей и его влиянию на этих опытных преступников, ему где-то между тридцатью и пятьюдесятью годами.

Юй Минсюй подумала и сразу согласилась. Возраст означает зрелость жизненного опыта и структуры мышления. Молодой человек может быть криминальным гением, но чтобы понимать психологическое состояние и жизненные взлёты и падения таких людей, как Гу Тяньчэн или Сян Жун, и даже промывать им мозги и влиять на них, — для этого нужен человек с весьма богатым жизненным опытом.

— Во-вторых, он испытывает крайнюю ненависть к виновным, наверняка сам перенёс очень несправедливое обращение и удары судьбы. Потерял что-то самое ценное в жизни.

Юй Минсюй кивнула. Логично и обоснованно.

— В-третьих, он не доверяет правосудию и полиции. Но, судя по тому, как члены этой организации всегда относились к полиции, он и полицию не ненавидит.

Юй Минсюй задумалась. Действительно. Все их действия совершались тайно, а убийства шестерых преступников ранее были замаскированы под самоубийства или несчастные случаи, явно чтобы не вызывать подозрений у полиции.

— В-четвёртых, он очень умён, особенно искусен в контроле над психикой и эмоциями других людей. И ещё у него много денег.

— Угу.

Тут Инь Фэн вдруг усмехнулся и сказал:

— Пятое. Как ты думаешь, почему он обратил на меня внимание? И почему потратил на меня столько сил?

Юй Минсюй не смотрела ему в глаза, а лишь на пуговицы на его рубашке, на чёткую линию шеи и его бледный подбородок.

— Почему? — спросила она.

— Тебе не кажется, что то, что он делает, выглядит немного знакомым? — сказал Инь Фэн.

Юй Минсюй подняла на него взгляд.

В уголках его губ играла лёгкая улыбка, но взгляд был спокойным.

Сердце Юй Минсюй резко сжалось. Она сообразила, о чём он. Увидев её реакцию, он понял, что она догадалась, поднял чашку, отпил глоток чая и сказал:

— Он делает то же самое, что и я, но по-другому.

Туя, лао Цзю, сяо Янь, Гуань Цзюнь… Каждый из них когда-то был преступником, каждый когда-то носил в душе добро, но был сломлен и уничтожен жизнью. Это Инь Фэн помог им вновь обрести веру, Инь Фэн «собрал» каждого из них, заставил следовать за собой и перестать преступать закон. Поэтому, хотя люди рядом с ним порой всё ещё излучали зловещую ауру и действовали в серой зоне, Инь Фэн держал их души в своих руках, Инь Фэн был преградой между ними и преступлениями.

— Ты… почему ты делаешь всё это? — вырвалось у Юй Минсюй. Это был вопрос, который она давно хотела задать.

Инь Фэн спокойно смотрел на неё:

— Наверное, потому что я хочу, чтобы делом всей моей жизни было: «не делай зла, твори добро»*.

Юй Минсюй не могла описать, что она почувствовала — такая громкая фраза вдруг слетела с губ Инь Фэна. Он всегда казался холодным и своевольным, но когда он произнёс это всерьёз, становилось понятно, что это правда.

Оба на мгновение замолчали. Первым заговорил Инь Фэн:

— Так что он обратил на меня внимание, делал со мной всё это не потому, что «выбрал» меня, как мы думали раньше. А потому что он сравнивал себя и состязался со мной.

Юй Минсюй вздрогнула.

Инь Фэн холодно усмехнулся:

— Сравнивал, чьи убеждения являются истиной. Кто может дать виновным настоящее прощение и новую жизнь. И как лучше всего это проверить? Проверить на мне, сломать меня, причинить мне вред. Если я не выдержу, стану преступником, то они достигнут своей самой важной цели. Как только дверь в мир преступлений откроется, её уже не закрыть. Дальше они смогут направлять меня, чтобы я стал «карателем». Поэтому, когда они узнали, что я «убил» тебя, они так поспешили себя выдать — ведь именно этого «он» и ждал всё это время.

Юй Минсюй на мгновение задумалась. Надо признать, хотя этот способ «сравнения» был немыслимым, в нём была странная убедительность.

Это действительно укладывалось в логику психопата.

— Ваши с ним подходы и правда имеют сходство, — сказала Юй Минсюй.

— Да, — Инь Фэн покрутил крышечку чайной пиалы, раздался тонкий чистый звук. — Вселенная так велика, жизнь так многообразна, а я с ним, как назло, оказался на одной дороге, хоть и пришёл с другой стороны. Будто бы… в наших жилах течёт одна кровь.

В душе Юй Минсюй словно дрогнула струна, затронутая его словами. Она молчала. Он тоже молча смотрел на неё, а через мгновение вдруг улыбнулся и сменил тему:

— На этом анализ дела закончим. Устала за день? Пойдём прогуляемся внизу?

Но Юй Минсюй не ответила. Она взяла чайник, долила себе, потом наполнила и его чашку. Он следил за её движениями.

Она улыбнулась и сказала:

— Вернёмся к недавним событиям. Значит, с самого начала ты подготовил ловушку для Вэй Ланя. Девушка, которую ты обнимал, нужна была только чтобы разозлить меня, спровоцировать конфликт…

Инь Фэн перебил её:

— Когда я её обнимал?

Юй Минсюй не стала спорить на эту тему и продолжила:

— А слова, которые ты говорил мне раньше, тоже были частью плана, верно? Подготовлены заранее?

Выражение её лица было обычным, но Инь Фэн, глядя ей в глаза, спросил:

— Какие слова?

Выражение лица Юй Минсюй даже не дрогнуло:

— Слова о том, что ты хочешь вернуться ко мне.

Инь Фэн замолчал, медленно откинулся на спинку кресла, тоже не глядя на неё, а лишь уставившись на чайник, стоявший между ними на столе.

— Это действительно было было частью плана, — подготовкой, чтобы заложить основу для твоего последующего гнева. Но это также было правдой.

Юй Минсюй молчала.

В комнате воцарилась тишина. Слышен был только шум ветра за окном и смутные далёкие птичьи голоса.

Затем Юй Минсюй услышала, как Инь Фэн сказал:

— Я ждал несколько дней. Почему ты так и не спросила меня, настоящие ли эти два заключения? Юй Минсюй, я таким родился. Я могу жить хорошо, быть успешным, но никто и никогда по-настоящему не чувствовал моего сердца, и я тоже не чувствовал других. Раньше мои отношения с женщинами никогда не были долгими, ни одна из них не могла подарить мне чувства влечения и безопасности. Я был с ними только ради того, чтобы создать видимость оживления, но на самом деле мне было невыносимо скучно.

Все эти годы я долгое время страдал от одиночества, постоянно сдерживая некий порыв, который и сам не до конца понимал. Я изо всех сил пытался удержать себя от движения к нему. Результатом длительного душевного подавления стало то, что из-за преследования и провокаций «тех людей» я превратился в Юй Инцзюня. Юй Инцзюнь был моим последним бегством в безвыходной ситуации, бегством и от них, и от чего-то глубоко внутри меня самого.

Но сейчас я всё равно вернулся. Я не знаю, что мы пережили за то время, но те врождённые, сильные до неуправляемости, крайне нестабильные желания вдруг стали вполне конкретными.

Моё желание — это ты.

Поэтому я хочу, чтобы ты знала, что я за человек. Сможешь ли ты принять такого меня? Захочешь ли попробовать быть со мной?

— Конец четвёртой части «Не оглядывайся назад» —

* Наставление из буддийских сутр: первая часть стиха «Не делай зла, делай только добро, очищай свой ум; это учение всех Будд», отражающего основные принципы буддийской практики.