**Глава 125**

— Да.

Произнеся это, Юй Минсюй посмотрела в его тёмные глаза и неожиданно сама почувствовала лёгкое смущение.

Теперь это были уже не глаза юноши, а глаза мужчины, полные смеха и желания. Он тихо сказал: 

— А Сюй, у тебя ведь спина ранена, не двигайся, просто лежи.

Юй Минсюй рассмеялась: 

— Ничего страшного.

Его рука уже скользнула вниз, заставив всё её тело напрячься. Юй Минсюй никак не ожидала, что при первом же столкновении окажется в невыгодном положении. Она подумала: «Первый раз — и приходится вступать в бой раненой, можно только подчиняться. Вот уж везёт ему!». 

Инь Фэн тихо сказал: 

— А Сюй, я очень силён, готовься. Я очень долго сдерживался. Сегодня, если не доведу тебя до блаженства, я не остановлюсь.

Юй Минсюй: 

— …

Если бы другие мужчины говорили такое, это звучало бы как бахвальство или намеренная пошлость. Но он был абсолютно серьезен.

Подавив нахлынувшее смущение, Юй Минсюй ледяным тоном сказала: 

— Ну да, конечно ты силён — уже, небось, опытный мастер. 

Инь Фэн понял, что сказал что-то не то, и поспешил добавить: 

— Нет, не так. Моё прошлое тут ни при чём. Просто я чувствую, что должен быть сильным.

Юй Минсюй: 

— Откуда ты знаешь?

Инь Фэн опустил голову и посмотрел вниз.

Юй Минсюй тоже последовала за его взглядом, в конце концов не сдержалась и рассмеялась. Он тоже улыбнулся, чувствуя, что никогда не был так счастлив с тех пор, как очнулся в Тибете.

Прелюдия чуть не свела Юй Минсюй с ума. Поведение Инь Фэна в постели было, с одной стороны, неожиданным для неё, а с другой — вполне закономерным. Или, возможно, за прошедшее время он уже перестал быть тем мужчиной, которого она прижимала к машине и безжалостно мучила. Он был действительно яростен, полон энергии, с затуманенным взглядом, постоянно меняя методы, то так, то этак, вообще не требуя от Юй Минсюй никаких усилий… 

Иногда, когда он уж слишком её доводил, и она сердито пыталась оттолкнуть его, он резко перехватывал её локоть и снова прижимал к кровати.

Юй Минсюй широко раскрыла глаза: 

— Да ты совсем обнаглел!

— Я же давно говорил, что хочу тебя покорить. — Действия не прекращались.

— …

Возможно, он действительно слишком долго сдерживался, а может, его характер был слишком упрямым, но он был стремителен и яростен. Когда пришло время заняться «основным» делом, Юй Минсюй чувствовала, что уже потеряла полжизни и тяжело дышала.

Его рубашка и брюки уже давно были неизвестно когда сняты, он крепко обнял её под одеялом и сказал: 

— А Сюй, я сейчас войду в тебя.

Сердце Юй Минсюй содрогнулось, она решила слегка подразнить его и выпалила: 

— Теперь понял, что это значит? А вовсе не «пописать»…

Он уставился на неё и сказал: 

— В тот день… после того как ты сказала, что не позволишь мне, я поискал информацию и всё понял.

Юй Минсюй моргнула и с безразличным видом посмотрела в сторону.

Он начал медленно двигаться, дыхание Юй Минсюй перехватило, потом она тихо застонала, и звуки в горле стало невозможно контролировать. Но в такие моменты он, оказывается, был молчуном, только действия становились всё яростнее. 

Юй Минсюй ругалась: 

— Ты что, хочешь меня до смерти довести?

Инь Фэн моргнул, капля пота скатилась по его четко очерченному лицу и упала на неё. Он наклонился, прижался лбом к её лбу и хрипло сказал: 

— А Сюй, это наказание. Ты издевалась надо мной, когда я был дурачком, и Гу Тяньчэн тоже издевался. Каждый раз, когда я вспоминаю… мне хочется собственными руками убить его. Отныне ты принадлежишь мне, никто не смеет прикасаться к тебе, кроме меня.

Такие глупые и упрямые слова вызвали в сердце Юй Минсюй волны нежности. Она погладила его лицо и сказала: 

— Инь Фэн, отныне и ты принадлежишь мне. Неважно, восстановишь ли ты память в будущем или нет, если посмотришь на другую женщину, я сломаю тебе ноги; посмеешь прикоснуться хоть к одной — оскоплю.

Инь Фэн улыбнулся: 

— Без проблем, абсолютно без проблем. А Сюй, назови меня Красавчиком.

Юй Минсюй помолчала и в такой момент — когда чувства были искренними, а страсть — пылкой, не удержалась и рассмеялась: 

— Хорошо, Красавчик, Юй Инцзюнь.

Он тоже рассмеялся, прижался щекой к её щеке, они тесно прильнули друг к другу, их сердца трепетали.

……

……

……

Поскольку у Юй Минсюй ещё были раны, Инь Фэн в конечном счете не дал себе полную волю. После двух раундов он просто обнял её, продолжая нежные разговоры. Так и настал полдень, и они заснули в обнимку.

В конце концов, это он прилагал наибольшие усилия, поэтому вскоре послышалось его ровное и спокойное дыхание. У Юй Минсюй же все кости были размягчены его стараниями, и она не могла заснуть, какое-то время смотрела на тёмную комнату, потом на него.

Сейчас он был словно кем-то посередине — между прежним Юй Инцзюнем и Инь Фэном,— бессвязно подумала Юй Минсюй.

Он по-прежнему любил спать на животе, но обязательно подкладывал руку под её голову, а другой крепко обнимал её за талию. Во сне на его лице не было тех оживлённых и наивных выражений, он выглядел просто красивым молодым человеком. Пальцы Юй Минсюй нежно скользили по его лицу. С одной стороны, это была неудержимая радость от взаимной любви, с другой — всё же невысказанная тревога, о которой нельзя было никому, особенно ему, рассказать.

В конце концов, она прижалась щекой к его щеке и уснула, свернувшись клубочком.

Когда Инь Фэн проснулся, на улице уже стемнело. Едва открыв глаза, он увидел её: не такой, как обычно — решительной и свободной, а свернувшейся в комочек, с волосами, рассыпавшимися по его руке. Инь Фэн смотрел на неё некоторое время, и его сердце наполнилось волной нестерпимой нежности. Он обнял её крепче, а затем просто смотрел на тусклый свет за окном и глупо улыбался.

«Как она может быть такой прекрасной?» — с лёгкой горечью подумал он. Даже если его мозг сейчас ещё наполовину поврежден, она всё равно хочет быть с ним. Он больше не одинок, он действительно очень, очень счастлив. Он будет всю жизнь хорошо к ней относиться, любить её, сопровождать, защищать, всегда быть на передовой ради неё.

Даже если в будущем он восстановит разум и память, он никогда не изменит ей — и ей не позволит. Они с А Сюй будут вместе каждый день, каждый месяц, каждый год, всю жизнь.

———

Спустя несколько дней Юй Минсюй вернулась в оперативную группу, и Инь Фэн, естественно, последовал за ней.

В последнее время группа была занята завершением дела — допросами отца и сына Дэнов, проверкой личностей всех жертв, подтверждением фактов преступлений и привлечением преступников к ответственности.

Во дворе дома Дэнов было раскопано более одного скелета, что заставило всех полицейских содрогнуться. Согласно показаниям отца и сына, за последний год, кроме первой погибшей Чжао Фэйэр, Дэн Яо похитил ещё трех женщин.

———

С самого детства Дэн Яо не был смышлёным ребёнком. В его воспоминаниях дом — это бесконечные мясо и кровь, взмахи топора днём и звуки точильного камня посреди ночи. Ему не нравился этот вездесущий запах, но с самых ранних лет ему приходилось помогать родителям переносить, мыть и рубить мясо. Малейшее проявление неповиновения заканчивалось жестокими побоями.

Другие дети не хотели с ним играть, жалуясь, что он грязный и от него плохо пахнет. Сначала он просто молча стоял в стороне, с тоской глядя на них. Позже он стал выше и крепче их всех, его сила возросла, и если кто-то дразнил его, он сразу же бил кулаком. После этого с ним и вовсе перестали общаться.

Характер у матери был суровым, и по отношению к нему и отцу она не знала иных методов, кроме побоев и брани. 

В детстве, когда Дэн Яо совершал ошибку, мать часто наказывала его, заставляя стоять голым под карнизом дома на холодном ветру, с текущими соплями и слезами. Тогда мать ещё не была парализована; иногда, проходя мимо и видя его, она со смехом отпускала похабные шутки, насмехаясь над его половым органом. Дэн Яо слушал всё это в смятении, не ощущая явного стыда или других эмоций. Только с того времени в его сердце поселилось необъяснимое чувство тревоги, и он сам не знал, из-за чего.