**Глава 167**

— Сяо Юй, мне немного холодно.

Тихий голос врезался в скорбно-гнетущую атмосферу, царившую между двумя следователями, грубо нарушив её.

Юй Минсюй опустила руку и увидела Инь Фэна, стоящего в стороне. Его лицо действительно было бледным, но взгляд по-прежнему оставался спокойным и невозмутимым. Она сняла пуховик, а Цзин Пин уже отошёл в сторону.

Инь Фэн смотрел на неё, но не брал одежду.

Юй Минсюй нахмурилась.

Инь Фэн вдруг усмехнулся и сказал: 

— Внезапно стало не так уж и холодно.

Юй Минсюй подумала, что он совсем спятил. Она почувствовала, что уже согрелась, бросила куртку ему в руки и пошла к Сюй Мэншаню.

Инь Фэн улыбнулся и надел пуховик. Его руки замёрзли, словно лёд, но он невозмутимо засунул их в карманы.

Внутри было тепло — кто-то уже согрел их. Его брови слегка приподнялись, и та странная, щекочущая сердце приятная волна снова поднялась в его груди.

Поскольку точное место уже было известно, вскоре по кратчайшему пути к ним прибыло подкрепление.

Полицейские рассредоточились вдоль заводи, собирая улики и фиксируя следы; прибыл судмедэксперт, и тело Го Сина перенесли на носилки.

Юй Минсюй, Сюй Мэншань и другие коллеги стали обсуждать дальнейшие направления сбора информации:

— В радиусе пяти километров найти камеры наблюдения и свидетелей; определить список лиц, входивших и выходивших с этой территории в период с 14:00 до 18:00 того дня;

— Связаться с полицией провинции Юньнань, чтобы получить более подробные данные о Го Сине, особенно о врагах, нажитых за годы его жизни в криминальном мире;

— Выяснить, не было ли в тот день каких-либо подозрительных действий у группы «Кайян».

———

То, что Го Син был под прикрытием, очевидно, было секретной информацией, которую Цзин Пин раскрыл вынужденно, поэтому Юй Минсюй никому не стала говорить об этом, скрывая даже от Сюй Мэншаня. Но доступ к материалам, подтверждающим личность Го Сина как полицейского, она могла получить лишь у одного человека — лично и тайно.

Закончив с текущими делами, Юй Минсюй подняла голову и осмотрелась. Криминалисты проводили первичный осмотр тела, а рядом присел на корточки Инь Фэн — спокойный и сосредоточенный. Таким же он был и раньше, но в то же время совершенно другим. Та же увлечённость делом, но глаза того человека были ясными, а у этого — тёмными и непроницаемыми.

Юй Минсюй почувствовала, как в груди что-то кольнуло, причинив острую боль. Проигнорировав это, она повернулась в поисках Цзин Пина.

Найти его оказалось не так-то просто. Цзин Пин укрылся за огромным валуном, в зарослях травы по пояс, и курил, уставившись в землю.

Юй Минсюй раздвинула заросли и подошла к нему. Цзин Пин взглянул на неё — краснота с глаз сошла, но и обычной лёгкой улыбки на лице не было видно.

— Всё организовала? — спросил он.

— Угу, — она прислонилась к валуну рядом с ним и достала сигарету. Он, казалось, совершенно естественно вытащил зажигалку и дал ей прикурить. Юй Минсюй спокойно приняла этот жест, затянулась, и они вдвоём молча стояли и выпускали клубы дыма.

— Вы были друзьями? — спросила она.

Цзин Пин, держа сигарету между пальцами, потер лоб и ответил: 

— Раньше были близки, как братья. Но последние шесть лет не виделись.

Он говорил бесстрастно, но на душе у Юй Минсюй стало тяжело.

Она достала ещё одну сигарету, прикурила и положила её у их ног, позволив ей тлеть: 

— Прими мои соболезнования.

Цзин Пин молча наблюдал за её действиями: как она почтительно поднесла сигарету, как погрузилась в свои мысли, и вдруг сдерживаемая до этого боль в его сердце хлынула наружу с необъяснимой силой.

«Старина Го, — подумал он, — ты погиб в далёком Сянчэне, не сумев вернуться в Юньнань. Чуть было не осталось никого, кто знал бы. Но теперь есть женщина-полицейский, никогда не видевшая тебя при жизни, которая почтительно поднесла тебе сигарету от всего сердца».

«А я? Когда я умру, найдётся ли кто-нибудь, кто зажжёт для меня сигарету?»

Он глубоко вздохнул и сказал: 

— Спасибо. — Голос его был низким и хриплым.

Юй Минсюй, глядя в небо, сказала: 

— В прошлом месяце я тоже потеряла коллегу. — Слёзы, готовые выступить на глазах, она усилием воли сдержала.

Неужели прошёл всего лишь месяц? Но время мчалось вперёд так стремительно, словно с той поры прошла целая вечность.

Глаза Цзин Пина слегка покраснели, и он произнёс: 

— Выходит, мы с тобой — изгнанники на краю света*.

Юй Минсюй предложила: 

— Как-нибудь выпьем по рюмочке, позовём Мэншаня.

Цзин Пин ответил: 

— Я угощаю.

Инь Фэн стоял по другую сторону валуна, за стеной травы. Ему почти ничего не было слышно, лишь видны двое, склонивших головы в разговоре, и улыбки, появившиеся на их лицах. Инь Фэна вдруг охватило странное чувство — эти двое были очень похожи, так похожи друг на друга.

Они словно притягивались друг к другу.

Эта мысль пронзила его сознание, и в груди внезапно возникла острая, пронзительная боль. Тяжело, невыносимо тяжело. Боль распространялась с пугающей скоростью, сильная, почти сокрушающая.

Он собрался с духом, поднёс ко лбу всё ещё холодные пальцы. Спустя несколько секунд эмоции поутихли. Он отошёл в сторону и позвонил Чэнь Фэну: 

— Помоги мне разузнать об одном человеке.

———

Весть о гибели Го Сина была передана начальству в строгой секретности, вызвав шок наверху. После того как тело доставили в участок, начальник управления и Дин Сюнвэй навестили его лично, почтили память и занялись организацией посмертных формальностей, но это уже другая история.

В кабинете для совещаний сидели четверо: Цзин Пин, Юй Минсюй, Сюй Мэншань и Инь Фэн. С одобрения Дин Сюнвэя Сюй Мэншань также был посвящён в суть дела.

Правда, когда эти четверо сидели вместе, атмосфера казалась несколько странной.

И эта странность, конечно, исходила от того, кто выделялся из общего ряда.

Остальные трое — полицейские с сильным характером, одетые просто, с соответствующей аурой. А он — щеголь в роскошном костюме, перед ним тонкий золотистый MacBook, рядом перьевая ручка Montblanc с инкрустацией, а на переносице очки с защитой от синего света. Тут Юй Минсюй наконец поняла, откуда у Чэнь Фэна эта манера «культурного мерзавца».

Впрочем, присутствовавшие следователи тоже были людьми, умеющими держаться уверенно. Сюй Мэншань невозмутимо начал: 

— Брат Цзин, не обижайтесь на мой вопрос, но если Го Син был своим, то как же заведённое на него дело? Я изучил материалы по тому делу об изнасиловании — доказательства железные, на месте остались его отпечатки, а камера видеонаблюдения засняла, как он избивал жертву.

Юй Минсюй вертела ручку в руках.

Инь Фэн с любопытством поднял голову, ожидая объяснений Цзин Пина.

Цзин Пин уже полностью пришёл в себя и снова вернулся в своё привычное непринуждённое состояние. Постучав пальцами по столу, он ответил: 

— Это фальшивка. О том случае он докладывал начальству. Тогда другой член банды хотел расправиться с жертвой, Го Син не смог его отговорить и лишь сделал вид, что ударил её несколько раз, надеясь, что подельник успокоится и удастся избежать более серьёзного насилия. Однако той же ночью сообщник пробрался к жертве домой, изнасиловал и убил её. А после ещё позвонил Го Сину, чтобы похвастаться. Раз уж человек погиб, Го Сину оставалось лишь использовать ситуацию. Когда полиция объявила их обоих подозреваемыми, он принял эту роль. Чем больше он демонстрировал, что полиция его преследует, тем больше доверия вызывал у банды.

Юй Минсюй и Сюй Мэншань кивнули. Цзин Пин, взглянув в глаза Юй Минсюй, вдруг понял, о чём она хочет спросить, и чуть мягче сказал: 

— Мы прекрасно знаем, кто является подлинным преступником. Как только задача будет выполнена — сразу арестуем его.

Юй Минсюй кивнула.

* 同是天涯沦落人 (tóng shì tiān yá lún luò rén) — «мы с тобой — изгнанники на краю света» — цитата из известной поэмы Танской эпохи поэта Бо Цзюйи (白居易, VIII–IX вв.) «Поэма о пипе» (琵琶行). В поэме он описывает встречу с женщиной, игравшей на пипе. Узнав её историю — когда-то знаменитая певица, а теперь изгнанница — он глубоко сочувствует ей, потому что сам тоже был сослан. Эта строка стала классическим выражением взаимного сочувствия между людьми, разделяющими несчастную судьбу.