Онлайн чтение книги Когда я чувствую вину When I'm Guilty
1 - 61

**Глава 61**  

Ли Бижань на самом деле был умным и сообразительным парнем, в средней школе он неплохо учился. Хотя и не выкладывался на все сто, но старался. На выпускных экзаменах ему невероятно повезло — он набрал достаточно баллов для поступления в престижную частную школу, которую называли «школой для аристократов».  

Обучение и проживание там стоили дорого. Родители, хоть и работали в другом городе, стиснули зубы: «Поступай». Всё ради будущего ребёнка. Раз уж он постарался и поступил в такую хорошую школу, то даже если придётся выложить большую часть накоплений, всё равно надо дать ему шанс.  

Однако, проучившись некоторое время в новой школе, Ли Бижань понял, что значит выражение «набить себе морду, чтобы казаться толстым»*.  

В районной школе он был если не звездой, то заметной фигурой. А здесь — кто он вообще такой?  

Большинство учеников происходили из богатых или влиятельных семей. Их родители были чиновниками или бизнесменами. Они могли без раздумий купить кроссовки за несколько тысяч или менять айфоны с выходом каждой новой модели. Однажды Ли Бижань сидел за партой и слушал разговор соседа:  

— Ты уже купил iPhone XS?  

— Два взял — один себе, один сестре.  

— А я ещё хочу Huawei P20 попробовать, выглядит круто.  

— Давай, тогда и я возьму. Если не понравится — отдам нашей домработнице.  

...  

Ли Бижань вдруг почувствовал, что его почти новый iPhone 8 словно обжёг ему руку.  

В тот же вечер он позвонил родителям:  

— Мам, хочу новый телефон.  

Мать опешила:  

— В прошлом году же меняли?  

— У всех в классе уже новые! iPhone XS, у каждого! Почему ты мне не купишь?  

— А сколько он стоит?  

— Тысяч десять.  

— ...  

Конечно, мать не купила ему телефон. Более того, отец, узнав об этом, устроил ему взбучку:  

— Чтобы ты учился в этой школе, мы отдали все накопления! Вместо учёбы ты о новых телефонах думаешь! Откуда у нас такие деньги? Совсем стыд потерял!  

Закончив разговор, Ли Бижань ощутил, как в груди разгорается огонь. Он злился — на равнодушных, как ему казалось, родителей, но в глубине души злость была направлена и на себя, и на весь мир. На Се Хуэйфань, на этот ненавистный дом, который вовсе не был ему домом, на школу, на одноклассников, живших в параллельной вселенной.  

А после первой же контрольной, где он оказался в последней десятке, ситуация усугубилась. Он-то думал, что эти богатенькие детки — бездари, и тайком готовился, чтобы всех удивить. Но реальность дала ему пощёчину. Даже учителя, как ему казалось, смотрели на него с пренебрежением, не то что на успешных учеников из хороших семей...  

«Да пошли вы все...»  

Ли Бижань всё больше ненавидел школу. Он не мог найти общий язык с одноклассниками. К концу первого года обучения они стали для него чужими. Это было похоже на медленное погружение в трясину — ты наблюдаешь за тем, как тонешь, но бессилен что-либо изменить. Ты просто постепенно становишься всё более скованным, онемевшим. 

С падением успеваемости и увеличением прогулов росло и разочарование родителей. А Се Хуэйфань, как казалось Ли Бижаню, становилась всё более деспотичной, словно специально искала поводы доказать, что он «неисправимый неудачник».  

Всё чаще он сбегал в интернет-кафе. И школа, и «дом» стали для него тюрьмой.  

«Чёрт, я тебя прибью».  

«Сдохнешь».  

«Чёрт возьми, как хочется кого-нибудь прикончить».  

...  

Такие фразы часто звучали в интернет-кафе — и от подростков, и от взрослых. Даже «детки с привилегиями» бросались подобными словами. Ли Бижань, играя в компьютерные игры, тоже начал их повторять. Произносить их было... приятно.  

А в моменты, когда его сознание затуманивалось злобой, возникали смутные, необъяснимые порывы — сделать что-то, чтобы вырваться из этой сраной жизни подростка.  

* 打肿脸充胖子 (dǎ zhǒng liǎn chōng pàngzi) — досл. «набить себе лицо до отёка, чтобы казаться толстым», делать вид, что ты состоятельный, чтобы не ударить в грязь лицом, жить не по средствам ради престижа, пускать пыль в глаза.

———  

Лю Жоюй с детства любил читать — комиксы, газеты, учебники, даже словари могли занять его на целый день. Но больше всего ему нравились детективы, где герои — умные, хитрые, справедливые — всегда держали ситуацию под контролем.  

Это была жизнь, совершенно ему недоступная.  

Он с самого детства жил в доме дяди — родителей не было. Они погибли на заработках, когда он был совсем маленьким. Помнил, как несколько лет жил с дедом, но тот тоже умер. Так он оказался у дяди.  

Дядя с тётей держали в деревне небольшую ферму, но дела шли хуже, чем у соседей. Денег едва хватало, а иногда и вовсе были убытки. Супруги часто играли в карты, проигрывая тысячи, и били собственных детей. Лю Жоюй в такие моменты молча стоял в углу, но всё равно получал свою долю побоев.  

Их дети постарше учились в старшей школе в уезде и жили в общежитии. Лю Жоюй ещё ходил в местную среднюю школу. Иногда тётя, увлечённая картами, покупала десять пачек лапши — без мяса, только с маслом и соевым соусом. По несколько месяцев подряд он ел это после школы.  

Одеждой была школьная форма — в ней он ходил круглый год. Стирал сам, так что по крайней мере выглядел опрятно. На книги денег не было — сначала брал у одноклассников, а потом узнал про электронные книги. Полгода собирал бутылки и сдавал, чтобы купить самый дешёвый телефон.  

Дядя, увидев телефон:  

— Откуда он у тебя?  

— На бутылках заработал.  

Дядя округлил глаза, забрал телефон:  

— Молодец, взрослеешь, уже деньги зарабатываешь. — Осмотрев аппарат, сунул в карман: — Учись хорошо, а это... я пока заберу. Детям телефоны не нужны.  

Лю Жоюй постоял немного, а затем ушёл в свою комнату.  

В деревне с жильём проблем не было — у него была маленькая тёмная комнатка с серыми стенами и бетонным полом. Он сел на кровать, и лишь через некоторое время его стиснутые кулаки разжались.  

Через несколько месяцев, когда он окончил среднюю школу, дядя с тётей накрыли праздничный стол и даже налили ему рисового вина.  

Тётя, как всегда, фальшиво улыбаясь, сказала:  

— Наш Жоюй уже совсем взрослый, даже на телефон себе заработал. Какой молодец.  

Дядя чокнулся с ним, наигранно по-приятельски:  

— До дна!  

Лю Жоюй опрокинул рюмку.