Онлайн чтение книги Когда я чувствую вину When I'm Guilty / When I Wake Up
1 - 21

**Глава 21**  

В Сянчэне было гораздо теплее, чем в Тибете. Стоял июнь, солнце припекало, но не обжигало. Даже смог в это время года отступил, небо было чистым, а река Сян — прозрачной. Настоящая редкость — такая хорошая погода.

Юй Минсюй вместе с коллегами сошла с самолета. На том же борту перевозили и Гу Тяньчэна. В последние два дня они почти всё время были в дороге, и Юй Минсюй всего раз мельком встретилась с ним взглядом, не перекинувшись ни словом. Он же всё это время хранил молчание и вел себя спокойно, без малейшего признака паники или отчаяния от ареста. Казалось, он уже давно отгородился от внешнего мира.

Полицейские сели в ожидавшие машины и отправились в участок. Несколько офицеров из Тибета сопровождали их — они тоже будут участвовать в допросе подозреваемого.

Дело получило широкий резонанс по всей стране, но, к счастью, было быстро раскрыто. В машине царила расслабленная атмосфера, полицейские разговаривали и смеялись. Кто-то даже пошутил, что Юй Минсюй теперь должна проставиться: мол, если всё пойдёт как надо — ей точно светит награда.  

— Ладно, — улыбнулась она. — Если мне дадут награду — разрешаю вам хорошенько развести меня на угощение.

Парни в машине громко расхохотались. Фань Цзя воскликнула:

— Сестра Юй, я хочу острых раков!

— Без проблем, — ответила Юй Минсюй.

Отношение парней из уголовного отдела к «цветку»* полицейского управления Юэшаня было неоднозначным. С одной стороны она и впрямь красавица: чистая красота без показной яркости, стройная, изящная и гибкая — честно говоря, ничуть не уступает актрисам с экрана. С другой — этот «цветок» оказался чересчур боевитым. Гордая, резкая, может выдать колкость без всякого повода. А эти её «глаза феникса»** — частенько глянут на тебя как-то по-особенному… и в животе сразу леденеет. А ещё она занимается дзюдо больше десяти лет и выигрывала чемпионат всей провинции по полицейским единоборствам. Проще говоря, она — самая опасная и сильная во всём участке.

Так что хочешь за ней приударить? Сначала подумай — потянешь ли? 

* 局花 (júhuā) — буквально «цветок управления»: самая красивая женщина в организации.

** 丹凤眼 (dānfèngyǎn) — «глаза, как у феникса» — поэтичное описание особой формы глаз, считающейся эталоном красоты в традиционной китайской эстетике.

Хотя, конечно, были и смельчаки из других отделов, которые пытались. Тем, кто намекал деликатно, она отказывала коротко и ясно:

— Ты мне не интересен.

А навязчивым она говорила всего одно слово:

— Проваливай.

Постепенно мужчины стали её побаиваться. А потом, когда стало больше совместных операций, где приходилось стоять плечом к плечу и где Юй Минсюй показывала себя как сильную, выносливую и дерзкую — внутри команды на неё уже и не смотрели как на женщину. А те, кто вне команды, — могли только издалека любоваться на этот «недосягаемый горный цветок»*. Прикоснуться к ней никто уже и не решался.

* 高岭之花 (gāo lǐng zhī huā) — «цветок на вершине горы», устойчивый образ: недосягаемая, холодная, но прекрасная женщина, на которую можно только смотреть издалека.

Впрочем, все в отделе время от времени задавались одним и тем же вопросом: кто же в конце концов сможет покорить этот колючий цветок? Ясно одно — это должен быть человек, которого все признают. Иначе весь участок восстанет.

Юэшаньское отделение полиции располагалось у подножия горы Юэлу — несколько белых строгих зданий, спокойных и внушительных. Полицейские машины затормозили у входа. Юй Минсюй первой выпрыгнула из машины, за ней шли несколько коллег. Они успели пройти всего пару шагов, как к ней подбежал кто-то из оперативников и, понизив голос, прошептал ей на ухо:

— Гу Тяньчэн говорит, что станет сотрудничать только если сначала поговорит с тобой.

Юй Минсюй подняла взгляд. Он уже стоял под раскидистым деревом во дворе — переодетый в чистую футболку и спортивные брюки, в наручниках, под присмотром двух полицейских. Казалось, он смотрел прямо на неё.

— Хорошо, — кивнула она.

Один из коллег за её спиной спросил:

— Сестра Юй, точно всё в порядке?

— Всё нормально. Вы идите.

В комнате для допросов было яркое, почти ослепляющее освещение. В тишине слышалось едва различимое потрескивание электропроводки, и от этого замкнутое пространство казалось ещё более пустым и холодным.

Гу Тяньчэн сидел за столом, руки в наручниках лежали на коленях под столешницей. На лице у него не было ни тени эмоций. Он выглядел спокойно.

Юй Минсюй вошла одна, в форме, с собранными в хвост волосами. Гу Тяньчэн не отводил от неё глаз — и вдруг сам удивился той жадности и странному восторгу, что шевельнулись в душе. Он невольно усмехнулся.

Юй Минсюй будто ничего не заметила. Спокойно отодвинула стул, села напротив, достала из кармана сигареты. Закурила, а потом протянула ему одну.

Он с улыбкой принял:

— Спасибо.

— О чём хочешь поговорить?  

— Просто захотелось тебя увидеть.  

Она кивнула:

— Давай по-хорошему. Сознаешься — будет легче. Станешь отпираться — только хуже сделаешь. Хотя в твоём положении лавировать уже негде. Просто постарайся дать ответы — семьям тех, кого ты убил. Может, хоть так немного искупишь свою вину.

Он медленно выпустил струю дыма:

— Мне до них нет дела.

Юй Минсюй усмехнулась:

— А до чего тебе вообще есть дело?

— Ты была финалом моего пути. Жаль, что не убил тебя, но быть пойманным тобой... приемлемо.  

Он затянулся и неожиданно начал читать нотацию:  

— Я, на самом деле, очень тебя ценю и понимаю тебя лучше всех. Веришь? Сегодня я позвал тебя, чтобы оставить тебе пару слов.

Жизнь, знаешь ли, не так уж и стоит того. Особенно — для такой женщины, как ты. Ты слишком цепляешься, слишком верна своим принципам. А когда тебя предадут — тут же рухнешь. Ты внешне такая уверенная, но внутри — наивная.

Не глупи. Люди — не такие уж хорошие существа. Те, кого ты защищаешь, не стоят твоей преданности. Единственная, кто действительно достоин — это ты сама.

Ты что, забыла, как Мин Тао тогда втянул тебя в это всё? Забыла, как потом Цзоу Фужун с Сун Лань бросили тебя и сбежали?

Человек, если не живёт ради себя — небо и земля его отвергнут*.

Не делай больше глупостей.

Я ведь правда… жалею тебя.

Наши чувства — я даже умерев не забуду.

И надеюсь, ты тоже — никогда не забудешь.

Помни эти мои слова. Всегда.

* 人不为己，天诛地灭 (rén bù wéi jǐ, tiān zhū dì miè) — известное китайское выражение, которое часто понимают неправильно. Согласно некоторым исследованиям, выражение происходит из буддийского текста «Сутра десяти благих деяний», где оно звучало как: «Жизнь для себя — это естественный закон; если человек не совершенствует себя, небо и земля его отвергнут». Здесь 为 (wéi) означает «совершенствоваться, культивировать себя». Со временем произношение и смысл исказились: 为 стали читать как wèi — «ради себя». В результате фразу стали использовать для оправдания эгоизма: «Если человек не заботится о себе, то его уничтожат» — что прямо противоположно изначальному смыслу.  

Юй Минсюй рассмеялась:  

— Ты, похоже, и правда безнадёжен. Посмотри на себя — тебе уже двадцать восемь, а восприятие мира и людей всё ещё как у ребёнка: наивное, узкое. В жизни ведь главное не то, как другие смотрят на тебя и обращаются с тобой. Главное — кто ты есть сам по себе, и живёшь ли ты каждый день в согласии с собой. Даже если это — твой последний день.

Она взглянула прямо на него, спокойно, без злости.

— Ты думаешь, будто живёшь выше всего этого, будто тебе плевать на других. А на самом деле, всё, что ты сейчас говорил, только доказывает, что ты целиком и полностью зависел от мнения окружающих. Ты до последнего жил в ожидании: как с тобой поступят, кто предаст, кто от тебя откажется. Именно это тебя и разрушило, шаг за шагом. И знаешь, теперь я понимаю: ты — просто ребёнок, которого однажды сильно ранили, и он так и не смог встать. Ты отчаянно, по-детски, стал убивать, чтобы доказать, что ты существуешь. Чтобы тебя увидели. Чтобы тебя признали.

Гу Тяньчэн, это твоя жизнь на самом деле оказалась пустой и никчёмной. Это ты не сумел её прожить.

Гу Тяньчэн молчал. Черты его лица постепенно напряглись, застыли. Через некоторое время он поднял голову и слабо улыбнулся.

Юй Минсюй заметила, что его глаза покраснели. Там, в глубине, будто скользнула капля — то ли света, то ли влаги. Но она знала: этот человек не заплачет. Он просто плотно сжал губы. А затем, через мгновение, его лицо вновь расслабилось, снова стало спокойным — словно гладь мёртвой воды, которую ветер не тронул.

Юй Минсюй встала и сказала:

— И ещё. Не нужно думать, будто я такая уж жалкая. За любого из моих братьев я без колебаний отдам жизнь. Даже если придётся умереть за кого-то вроде Мин Тао — совсем постороннего человека — это будет моим долгом как полицейского. И что тут не так?

И хватит нести чушь про любовь и чувства. Ты что, впрямь поверил, что я в тебя влюбилась во время операции под прикрытием? Извини, дружок, у меня таких, как ты, было больше, чем у тебя женщин. И ты был далеко не лучшим, скажем так… ближе к концу списка.

Так что и не думай обо мне, даже после смерти не думай. Я ведь никогда ни за кого не отвечала. Всё, я пошла. А ты давай, рассказывай всё как есть. Гу Тяньчэн, хотя бы умри как человек.

Юй Минсюй вышла из допросной. За её спиной стояла гнетущая тишина. Она захлопнула дверь, и сразу появились двое полицейских — сменить её.

Солнце клонилось к закату, в коридоре лежали длинные солнечные тени — яркие и неподвижные. Она подошла к окну, закурила, постояла, тяжело выдыхая дым, и с раздражением подумала, что снова поддалась своей никотиновой зависимости. Окурок улетел в урну, и она направилась в кабинет.

Но в холле её остановила толпа людей.

Почти все — пожилые супружеские пары, с заплаканными глазами и лицами, полными горя и гнева. Юй Минсюй сразу поняла: это семьи жертв серийных убийств на трассе.

Она посмотрела на них — и, не говоря ни слова, повернулась и ушла прочь.

В тот день все задержались на работе допоздна. Юй Минсюй тоже была измотана до предела — с самого утра они находились в Сянчэне, и теперь ей хотелось только одного: вернуться к себе, зарыться в постель и спать без снов, до бесчувствия, забыв обо всём.

Перед самым уходом к ней подошла Фань Цзя, прижимая к груди ворох папок. Юй Минсюй как бы между делом спросила:

— Гу Тяньчэн заговорил?

Фань Цзя кивнула:

— Да, дал показания. Вёл себя довольно сговорчиво, но говорит мало. Такое ощущение, что всё время витает в облаках.

Юй Минсюй помолчала, потом слегка усмехнулась:

— Ладно, я пошла.

Стояла прохладная и прозрачная ночь раннего лета. Небо было усыпано звёздами. Здание управления всё ещё светилось огнями — множество окон, словно глаза стального великана, безмолвно следящего за миром.

Усталость, копившаяся последние дни, словно волна, накатывала с головой. Юй Минсюй вышла из полицейского участка и стала ждать такси.

Полицейская интуиция тут же подала сигнал. У дороги стояла машина — чёрная BMW с включённой аварийкой. Внутри никого. Она перевела взгляд чуть в сторону — и увидела трёх человек. Все показались ей смутно знакомыми. Двое — мужчина и женщина — уговаривали третьего, сидевшего на корточках, обхватившего колени руками и опустившего голову — прямо как ребёнок.

Юй Минсюй вздрогнула, внутренне выругавшись: «Плохо дело!» — и тут же повернулась, собираясь перейти на другую сторону улицы.

Но — поздно.

Тот, кто сидел на корточках, резко поднял голову и вскочил.

Двое рядом поспешили его удержать, но он с силой их оттолкнул и бросился к Юй Минсюй:

— Сестра! — закричал он. — Сестра! Я здесь! Я здесь！

Юй Минсюй: «…» Чёрт возьми.

Она смотрела, как он приближается, с абсолютно каменным лицом.

На самом деле он бежал медленно — видно, что ему мешала боль: одной рукой он прижимал повязку на плече и ковылял, как хромая жаба — подпрыгивая и запинаясь. Но Юй Минсюй не двинулась с места, лишь молча наблюдала за ним.

Господин Инь Фэн — тот самый, которого считали весьма известной личностью, — наконец добрался до неё. Его лицо, обычно мертвенно-бледное, теперь слегка порозовело, а в глазах сияла беззаветная радость.

Те двое подошли следом. Женщина с обеспокоенным и немного печальным выражением сказала:

— Инь Фэн, тебе нельзя бегать, у тебя ведь серьёзная рана…

Затем она бросила взгляд на Юй Минсюй.

Молодой мужчина выглядел спокойным. Он стоял за Инь Фэном, опустив руки, и молчал. Похоже, это был его ассистент.

Юй Минсюй окинула Инь Фэна внимательным взглядом. Тот уже переоделся в больничную пижаму, лицо умыто, на щеках и руках — пластыри, тело обмотано бинтами. Но он был босиком. Его ступни были в грязи и с красными ссадинами. На лбу и ладонях тоже виднелись новые царапины.

Юй Минсюй спросила:

— Что ты с собой сделал?

Инь Фэн подумал немного и серьёзно ответил:

— Мне показалось, что эта одежда мне не идёт.

У Юй Минсюй едва не дёрнулся нерв на виске. Она перевела взгляд на стоящего позади него мужчину. Тот оказался сообразительным — сразу всё понял и быстро заговорил:

— Учитель Инь, когда пришёл в себя, стал настаивать, что хочет найти вас. По телевизору шла новость о том, как ваше отделение арестовало подозреваемого — он вас там увидел. Потом, пока медсестра отвлеклась, он сбежал из больницы. Все новые раны — это он по пути набрал, когда падал. Офицер Юй, пожалуйста, уговорите учителя Иня вернуться. У него серьёзные травмы, без должного лечения всё может быть очень плохо.

Юй Минсюй ещё раз мельком взглянула на помощника — тот был с мягкими чертами лица, выглядел интеллигентно. Она подумала: «Ну, надо же. У него хотя бы помощник адекватный». И тут же мысленно добавила: «Хотелось бы знать, каким он был, когда у него ещё с головой всё было в порядке».

Она сказала Инь Фэну:

— Ты слышал, что он сказал? Если не лечиться как следует, можешь и не выжить. Возвращайся в больницу.

Женщина рядом тоже потянула Инь Фэна за руку, уговаривая:

— Да, пожалуйста, вернись. Я тебя прошу, не делай так больше.

Но Инь Фэн внезапно смахнул её руку, лицо скривилось от отвращения и лёгкого испуга:

— А тебе-то какое дело? Я тебя не знаю. Не прикасайся ко мне. Ещё раз дотронешься — ударю.

Зато глядя на Юй Минсюй, он тут же стал совсем другим — застенчивым, мягким:

— Минсюй, я тогда проснулся, а тебя уже не было. Почему ты не пришла?

Юй Минсюй молчала.

Увидев это, в глазах Инь Фэна на миг мелькнула паника. Он тут же прикусил губу, выпрямился и упрямо заявил:

— Всё равно я тебя нашёл. Никто меня теперь не утащит!

Женщина рядом печально и с какой-то горечью улыбнулась, глядя на Юй Минсюй. Помощник остался невозмутимым, по-прежнему молча стоя позади.

Юй Минсюй немного помолчала и сказала:

— Господин Инь Фэн, ты что-то напутал. Я тебе не сестра и ничем тебе не обязана. Дело закрыто, между нами больше ничего нет. Почему я должна о тебе заботиться?

Инь Фэн смотрел на неё в полном оцепенении. Его глаза начали быстро наполняться слезами.

Юй Минсюй холодно сказала:

— Не смей реветь! — и, не оборачиваясь, пошла прочь.