Онлайн чтение книги Когда я чувствую вину When I'm Guilty
1 - 27

**Глава 27**  

Чэнь Фэн подумал: «Как я могу знать? Су Цзыи явно в тебя влюблена, но ты все эти годы держал её на крючке — не отвергал, но и не принимал. Кто поймёт, что такой парень с чёрным нутром* замышлял?»  

* 腹黑男 (fù hēi nán) — дословно «мужчина с чёрным животом», то есть скрывающий свою истинную, часто коварную натуру под внешне доброжелательной маской. Термин пришёл из японского сленга — 腹黒い (haraguroi), где означает «злобный, скрытно коварный». В аниме и манге так часто описывают персонажей, которые улыбаются, но за этим скрывают расчёт или злые намерения. В китайском интернете и сетевой литературе выражение стало популярным в 2000-х годах для описания хитрых, манипулятивных мужчин, особенно в романтических или психологических сюжетах.

Однако вслух он лишь сказал:  

— Просто очень близкий друг.  

— А... — протянул Инь Фэн. — Но теперь я не хочу с ней дружить. Не знаю почему, но она меня раздражает. Думаю, я и раньше её терпеть не мог. Сейчас мой единственный друг — Минсюй. Пусть она уходит. Я не хочу её видеть.  

Чэнь Фэн заколебался:  

— Но... Она вряд ли согласится. Когда ты пропал, она очень переживала, вместе со мной искала тебя...  

Инь Фэн надел новые белые кроссовки, обдумывая логику ситуации:  

— Чэнь Фэн, я твой босс или она?  

— Конечно ты.  

Инь Фэн посмотрел на него пристально:

— Ты будешь мне верен?  

Чэнь Фэн замер. Он не знал, почему сейчас, когда Инь Фэн, казалось бы, умом тронулся, да ещё и стоит перед ним в этой нелепой зелёной футболке, — в его тёмных глазах читалось странное давление — знакомое, как в прежние времена.  

Внезапно в груди Чэнь Фэна что-то ёкнуло. Он ответил:  

— Мой босс — только ты. Возможно, ты забыл, но когда-то я был на дне и собирался покончить с собой. Перед этим, без всякой надежды, написал тебе письмо, просто чтобы выговориться. Ты прочитал, встретился со мной и сказал, что по одному письму понял: у меня есть талант. Уговорил не спешить со смертью и нанял меня помощником с высокой зарплатой. С тех пор я больше не думал о суициде. Сейчас я живу полной жизнью, и всё у меня хорошо.

Он сделал паузу:  

— Перед тем как попасть в аварию, ты сказал мне: «Каким бы я ни стал, что бы ни сделал — ты должен стоять за моей спиной, без лишних вопросов, не спрашивая причин». Я дал слово. Так что теперь — ты сказал, значит так и будет. Я не позволю Су Цзыи больше тревожить тебя.  

Говоря это, Чэнь Фэн едва сдерживал слёзы. А Инь Фэн надул щёки, как шарик, а затем шумно выдохнул.  

— Понял. Выходит, раньше я был довольно прозорлив, — сказал он. — Хотя, глядя на свои старые фото в соцсетях, думал, что был очень глупым.  

— Раньше ты не был глупым. И сейчас не глупый, — улыбнулся Чэнь Фэн.  

Эти слова явно согрели хрупкое сердце писателя. Он улыбнулся так ярко, словно весенний ветер и ясная луна*, и в этот момент Чэнь Фэн словно увидел его юную версию. 

* 春风明月似的 (chūnfēng míngyuè shìde) — «словно весенний ветер и ясная луна». Этот образ часто встречается в китайской поэзии, особенно у авторов эпохи Тан (618–907 гг.) и Сун (960–1279 гг.), и символизирует мягкость, тепло и красоту улыбки.

— Собирай вещи. Я еду к Минсюй, — объявил Инь Фэн.  

— Хорошо. Остановишься в отеле рядом с её домом?  

Инь Фэн хитро прищурился:  

— Как думаешь, она пустит меня к себе?  

— Вряд ли.  

Помолчав, Чэнь Фэн предложил:  

— У меня есть способ на неё надавить. Может, согласится. Попробовать?  

Инь Фэн отвел взгляд и с каменным лицом кивнул:  

— Давай.  

«Даже с детской психикой его сущность не изменилась. Ну и ладно — это даже здорово», — подумал Чэнь Фэн.  

***  

В тот же вечер Юй Минсюй, возвращаясь с работы, уже на лестничной площадке увидела сидящую у её двери фигуру с дорожной сумкой.  

Она остановилась.  

Инь Фэн поднял на неё взгляд.  

Помолчав, она продолжила подъём. Он не шелохнулся.  

— Почему ты здесь? — спросила она, присев перед ним.  

Он сияюще улыбнулся:  

— Мне сняли швы. Врач сказал, что можно возвращаться домой и отдыхать.  

— И где твой дом? — спросила она, чувствуя как начинает пульсировать в виске.  

Он потупился, нервно сцепив пальцы:  

— Я не хочу туда. Там всё чужое. Ты же говорила, что когда поправлюсь, смогу прийти к тебе... Я хоть и высокий, но много места не займу — могу спать на диване или на полу, всё равно.  

Юй Минсюй едва не рассмеялась. Она всегда была слаба к мольбам, а его робкая настойчивость вызывала странное тепло. Но вся эта абсурдная ситуация выходила за рамки — он выписался из больницы и пришёл прямо к ней домой!  

Она ощущала странную беспомощность, разглядывая его. Мягкие волосы и дурацкая одежда делали угловатые черты зрелого мужчины смешно милыми и беззащитными. И этот зелёный костюм! Кто-то явно постарался, превратив его в гигантскую гусеницу. Кому вообще пришло в голову подобрать ему такую одежду? 

— Инь Фэн, — она легонько хлопнула его по голове, — я не могу тебя приютить. Не потому, что не считаю тебя другом, а потому что ты мужчина, а я женщина. Так не делается. Понял?  

Он смотрел на неё умоляюще. Под этим взглядом ей стало неловко.  

— Я пойду. Ты тоже скорее иди домой. Пусть Чэнь Фэн придёт и заберёт тебя.  

— Минсюй... — тихо позвал он, голос был полон надежды.  

Не оборачиваясь, она зашла в квартиру и захлопнула дверь.  

***  

Вымывшись и переодевшись, она украдкой подошла к глазку. Он всё так же сидел, уставившись в пустоту.  

Посмотрев сериал, она снова проверила. Теперь он сидел по-турецки, теребя ручку своей сумки.  Юй Минсюй повернулась и ушла в комнату. Выключила планшет, легла в кровать, взглянула на будильник — уже половина первого ночи. Она закрыла глаза и попыталась уснуть, но, провалявшись около получаса, вдруг резко села на кровати, даже тапочки не натянула, босиком подошла к двери. Распахнув ее она увидела, что Инь Фэн свернулся клубочком на полу, как большая гусеница, используя сумку как подушку. Услышав звук открывающейся двери, он поднял глаза — чистые и ясные, отражающие только её силуэт в дверном проёме.  

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга.

Юй Минсюй с раздражением сказала:

— Спи на диване. Утром — вон отсюда.  

Он молча вскочил, схватил сумку и последовал за ней. Юй Минсюй сразу же направилась в спальню и закрыла дверь, даже не взглянув на него.

Инь Фэн некоторое время стоял у двери с сумкой в руках, затем снял обувь, переобулся в тапочки, переоделся в пижаму и устроился на диване. Рядом лежал аккуратно сложенный плед. Он тут же укутался, сладко сознавая, что она — всего в десяти шагах. Закрыв глаза, он быстро погрузился в глубокий и спокойный сон*.

* В оригинале — 沉香的梦境 (chénxiāng de mèngjìng) — «сон с ароматом агарового дерева». Фраза упоминается в классических произведениях, например в «Сне в красном тереме». Поэты династии Тан использовали этот образ для описания возвышенных состояний души.