Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 11

Что она задумала.

На кончике сигареты, который Этан должен был взять в губы, алел четкий след помады. Джентльмен обязан был отказаться, но Этан Фэйрчайлд уже был зверем. Глядя прямо в глаза женщине, затеявшей с ним эту опасную игру, он, словно приближаясь к капризной кошке, осторожно склонил голову и взял сигарету, зажатую между тонкими пальцами.

Отпечаток губ, которых он не смел желать, прилип к нему. До сих пор он ни разу не покраснел, снося оскорбления высокородных, но от этого непонятного поступка леди по всему его телу пробежал огонь.

Этан провел языком по кончику сигареты, пропитанному слюной, которую он не смел пробовать. Вместе с жаждой росло и желание узнать об этой женщине больше.

Она сделала это, зная, что я восприму это как соблазн?

Она и с другими мужчинами так поступала?

…Если да, то доводилось ли ей целоваться?

Едва эта мысль пришла ему в голову, Этану стало невыразимо мерзко. Он стиснул зубами кончик сигареты, который до этого не осмеливался даже сжать губами, и раздраженно спросил:

— Вы всегда так делитесь сигаретой?

— Я же сказала, что это секрет, о котором знаем только ты и Бекки?

Это она лишила его разума, да так, что он забыл только что сказанное, — и при этом она еще и дразнила его, потерявшего рассудок. Женщина снова поднесла сигарету к губам и отняла.

Алые губы не сжались и не сомкнулись. Из-за этого Этан отчетливо видел, как влажный язык играл с сухим дымом, скопившимся во рту. Ему захотелось так же отчаянно сплестись с этим языком, так крепко прилипнуть к нему, чтобы их уже нельзя было разделить.

Этан был из тех, кто, если уж ему чего-то хотелось, не мог терпеть и не сделать этого немедленно. Если речь шла о поцелуе с женщиной, о которой он мечтал всю жизнь, у него хватило бы духу вцепиться в нее, как бешеный пес, и больше не отпускать.

И все же он сдержался.

Не потому, что не получил разрешения леди. Этот прямой, вызывающий взгляд был явным разрешением. Эта отнюдь не невинная барышня прекрасно понимала, что она сейчас делает.

Осмелься поцеловать меня.

Хорошо, допустим, я это сделаю. А что будет после поцелуя? Ты мгновенно сотрешь эту метку, которой зверь пометил территорию, и уйдешь к своим джентльменам в шелковых цилиндрах? Ты вот так навсегда сломаешь меня и даже не обернешься?

Если бы речь шла о той, что упала с вершины иерархии на самое дно, тогда еще ладно. Но принцесса Кентрелл не может быть всерьез увлечена простолюдином, у которого нет ничего, кроме диплома престижного университета, да к тому же еще и сыном преступника. Ему больше кого-либо хотелось верить, что леди Эвелин относится к нему всерьез, но ее соблазнение было слишком уж легким и игривым.

Более того, Этан Фэйрчайлд уже вышел из того возраста, когда можно было надеяться, что аристократы увидят в нем равного человека. Конечно, он знал, что для такого ничтожества, как он, стать любовником принцессы — нет, даже просто мимолетным романом или партнером на одну ночь — было бы уже чрезмерной честью.

Но Этан по своей природе был бунтарем, который не довольствовался отведенным ему местом и посягал на то, что было ему не по чину. Он хотел получить не мгновение Эвелин Шервуд, а всю ее жизнь.

Если я отвечу на эту игру огня аристократки, охваченной лишь минутным порывом, от меня останется только пепел.

Неужели у них в крови одно и то же, и братец с сестрицей видят во мне лишь игрушку, с которой легко позабавиться? Если нет, то дай мне понять твои намерения.

Этан, который, скорее, не курил сигарету, а лишь впитывал след ее губ, без колебаний раздавил ее в пепельнице и встал.

— Пойдемте.

Ив не стала садиться на мотоцикл.

— Давай немного пройдемся.

Она бросила предлог, что ей нужно выветрить запах табака с одежды, и, не дав Этану времени на ответ, пересекла дорогу и направилась к пляжу.

Женщина, одна, в такой поздний час. Мужчина, знающий о приличиях, обязан ее проводить.

Она проигнорировала набережную, проходившую перед рестораном отеля, и выбрала прогулочную дорожку на пирсе, уходившем вглубь моря. На темной тропе, освещенной фонарями через каждые десять шагов, они были одни. И, похоже, огонь сжигал только одну Ив.

Этан шел рядом с ней, засунув обе руки в карманы брюк, но с того самого момента не проронил ни слова. Его взгляд был постоянно устремлен в землю. Словно он был погружен в свои мысли.

Этан, мне любопытно, о чем ты думаешь.

Теперь, когда она разобралась в своих чувствах, пришла его очередь раскрыть свои. Сегодня они уже достаточно наговорились, и она не хотела больше тянуть. Поэтому она дала ему самый откровенный шанс поцеловать ее.

«Вы всегда так делитесь сигаретой?»

Но он не только не потянулся к ее губам, но и, казалось, разозлился и встал первым.

Эвелин Шервуд впервые в жизни получила отказ от мужчины. Ее гордость не была задета. Она просто не понимала.

Я ему не нравлюсь? Да быть не может.

Прогулочная дорожка закончилась посреди моря. Ив прислонилась к перилам, и Этан встал рядом. Его взгляд был устремлен на маяк на краю утеса, который и этой ночью благополучно освещал черное море. Он смотрел не на другую женщину, но ей все равно было неприятно.

Почему ты притворяешься, что не замечаешь моих чувств? Неужели у тебя есть другая?

Она знала, что по правилам приличия сначала нужно было спросить, есть ли у него женщина, но не стала. Даже если и была, она все равно станет прошлым, так что и спрашивать не о чем. Настолько Ив была в себе уверена. Но теперь ее мнение изменилось.

— Этан, в университете ведь парни и девушки учатся вместе?

— Да.

— Бывает, что вы там влюбляетесь друг в друга?

— Всякое бывает.

— А ты?

Только тогда Этан скосил глаза и посмотрел на женщину, которая то и дело его поддевала. Кто из нас взорвется первым…

— Разумеется, я ходил на свидания.

Укол. Или я ее взорву…

— Довольно часто.

Этан отчетливо увидел, как в этот момент дрогнул уголок ее рта, державшийся до этого исключительно на одной гордости. Стрелка на измерительном приборе по имени Эвелин Шервуд, до этого метавшаяся между «всерьез» и «игрой», как тростник в бурю, начала клониться в одну сторону.

— Ты приглашал их на свидания?

— Нет, всегда приглашали женщины.

Я была не первой.

Теперь ей пришлось это признать. Ее гордость была определенно задета. Теперь это уже было не исправить, если только Ив не станет для Этана первой во всем остальном.

Ее высочество стиснула зубы от унижения. Она, привыкшая, что ее превозносят, как единственный в мире цветок, вдруг возомнила, что ее низвели до уровня обычной женщины.

Но эта незаурядная барышня повела себя не так, как повела бы себя обычная женщина, столкнувшись с унижением.

Женщина одной рукой схватила его за затылок, притянула к себе и встала на цыпочки. Этан ахнул от неожиданной удачи, и леди Эвелин прижалась к его губам.

Поцелуй был мягким, но яростным. Потому что она, припав к его губам, а затем оторвавшись, и даже сейчас, не сводила с Этана широко открытых, разъяренных глаз.

— Ты с теми женщинами тоже такое делал?

Он облизнул языком губы, сохранившие сладкий привкус. Это была самая сладкая ревность на свете.

Его сердце, позабыв о всякой гордости, бешено колотилось, побуждая все тело к действию. Но что, если, рванув по этой дороге, он сорвется в пропасть? Этан подавил этот порыв и с такой же яростью посмотрел леди Эвелин в глаза.

— Вы только что украли мой первый поцелуй.

В ее загадочных, пылающих ревностью глазах вспыхнул триумф победительницы. Но он длился недолго.

— Украла? Я подарила тебе свой первый поцелуй.

Теперь в глазах Этана вспыхнул восторг спасенного, но женщина не дала ему насладиться моментом. Она тут же выпалила ответ и резко отвернулась. Она и так первая его поцеловала, а в ответ ее назвали воровкой — было от чего прийти в ярость.

Этан окликнул женщину, которая уходила так решительно, словно между ними ничего не было.

— Леди Эвелин.

Она не остановилась.

— Ив!

В этот момент Ив замерла.

— То, что мое положение ничтожно, а моя гордость ничего не стоит, не значит, что моя любовь — это игрушка, с которой можно легко поиграть и выбросить.

Он говорил это с полной серьезностью.

— Но если для тебя это просто игра в огонь…

Ее истинные чувства все еще оставались загадкой. Этан зажмурился, игнорируя крик своего сердца, и выплюнул слова, которые отчаянно не хотел говорить:

— Пожалуйста, уходи. И давай больше никогда не будем встречаться.

Ив не пошла вперед. Она резко развернулась к нему. Ее глаза, в которых одновременно пылали гнев и страсть, были влажными.

— Игра? У меня нет столько лишнего времени, чтобы ставить свою жизнь на кон в игре в огонь.

Она ставит на кон свою жизнь. Ив рассказала ему о своих муках и планах не потому, что он был удобным слушателем. Это была мольба о спасении.

— Для меня эта любовь тоже нелегка. Любить тебя — для меня это падение.

Тогда найди себе достойного спасителя, а не такое ничтожество, как я. Он не мог этого сказать.

— И все же я чувствую, будто взлетаю к небу.

Только тогда Этан наконец понял природу того головокружения, которое он испытывал всякий раз, думая об Ив. Ощущение, будто ноги отрываются от земли, от реальности. Чувство полета.

Если для меня это любовь, может, и для Ив это тоже любовь? Ему хотелось в это верить.