Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 39

Не оглядывайся. Не оглядывайся.

Этан, стиснув зубы, упрямо смотрел вперёд. Его отец, уже смотревший назад, спросил:

— Кто эта женщина?

— Дочь герцога.

— А.

В этом коротком восклицании смешались понимание и вопросы. Один из них отец озвучил:

— Это она-то тебя предала, так почему же она ждёт?

Этану и самому было интересно. Хотя, кажется, он знал причину.

— Этот старик, говорят, когда сегодня услышал новость о твоём освобождении, чуть не отдал концы, сейчас в больнице, между жизнью и смертью. Значит, скоро право наследования перейдёт к старшему сыну. Как насчёт того, чтобы забрать её прямо сейчас?

— Она бросила меня и примкнула к отцу, а теперь, когда отец умирает и ей больше не на кого опереться, она снова пытается ко мне прилипнуть.

— Хм-м, Этан. Я понимаю, что на неё и смотреть тошно, но мысли трезво. Заполучить эту женщину — самый простой способ заполучить Кентрелл, разве нет?

— Я так и планирую. Когда придёт время.

Он знал. Как бы он её ни ненавидел, заполучить Ив прямо сейчас — самое умное решение.

Но если он сейчас снова столкнётся с Ив, он боялся, что опять превратится в того глупца из прошлого. Одна её слезинка — и его остро отточенная жажда мести наверняка затупится и заржавеет.

Не оглядывайся. Не оглядывайся.

В его глазах, устремлённых вперёд, вместе с кровью выступили слёзы.

Этан Фэйрчайлд обещал.

Что не посадит Ив в клетку, а взлетит высоко вместе с ней. Поэтому он умолял её не улетать от него.

Любовь закончилась, как и то сияющее лето. Ив была брошена. Как и всегда. Мать, отец, а теперь и возлюбленный. Ив ни для кого не была первой.

Безжалостный, колючий ветер вонзился в сердце женщины, стоявшей на утёсе. Унося с собой слёзы, которые она лила от собственной глупости.

Она выплакалась, проклиная мужчину, который уже не мог её услышать. Опустошив душу, женщина сама вернулась в клетку.

Её шаги, которые она волочила, но не останавливала, замерли, когда перед глазами всё поплыло, а внутри всё перевернулось. Причина, по которой она чувствовала морскую болезнь, стоя на твёрдой земле, — та самая, от которой здешние дети излечиваются к трём годам, — могла быть лишь одна.

Ив стошнило под экзотическим садовым деревом, которым так дорожил её отец. Сегодня ей почему-то казалось, будто она проглотила бритвенное лезвие — так саднило горло. В тот миг, когда зрение, мерцавшее и гаснувшее, прояснилось, она увидела алую кровь, смешанную с желудочным соком. Сердце Ив оборвалось.

— Барышня! Куда вы пропали?

Когда она в одиночестве дрожала от страха, кто-то издалека позвал её и побежал к ней. К счастью, это была Шанталь.

— Боже мой, вам нужно лежать… Ох…

Шанталь, посмотрев на то, что извергла Ив, нахмурилась, а потом её глаза расширились.

— Барышня… неужели…

Шанталь её поймала. И это было даже к лучшему. Ив, совершенно обессилев, вцепилась в свою единственную оставшуюся опору и взмолилась:

— Ребёнка… спаси ребёнка.

Мужчина улетел один, а женщина осталась в клетке с ребёнком, которого он оставил.

Таков был банальный конец юной любви, у которой не было ничего, кроме безрассудства.

Любовь закончилась, но жизнь не остановилась.

Отец упорно цеплялся за жизнь, но из-за инсульта  он больше не мог ни двигаться, ни говорить. Сознание, казалось, всё ещё было ясным, но тиран, лишённый движений и речи, был всего лишь тигром без клыков.

Благодаря этому Ив получила свободу, но идти ей было некуда. Она сама заперла себя дома и с головой ушла в работу. Теперь, кроме неё, некому было заботиться о семье вместо отца, превратившегося в живого мертвеца.

Превратиться из человека, который только тратил деньги, в человека, который контролировал все расходы, было той ещё головной болью. Именно эта головная боль, не дававшая думать ни о чём другом, и была нужна Ив.

Так, вникая в финансовые дела семьи, она дожила до конца осени. В тот день доктор Каллас, осмотрев её, серьёзно предложил:

— Леди, если вы будете рожать здесь, избежать слухов будет абсолютно невозможно. Может, вам до того, как живот станет заметен, уехать якобы на отдых за границу, родить там и вернуться?

Это была тема, от которой больше нельзя было уклоняться под предлогом занятости. Он был прав, и она решила так и поступить.

Она подумала о заграничных виллах семьи Кентрелл, но тут же отбросила эту мысль. Это тоже оставило бы доказательства того, что дочь герцога Кентрелл родила незаконного ребёнка.

Нужно было ехать в место, никак не связанное с семьёй. Шанталь любезно предложила свой родной дом, сказав, что её мать и бабушка — повитухи — смогут позаботиться об Ив.

Так Ив оказалась в Лавинии, на земле, где она зачала ребёнка, чтобы с ним же и расстаться.

Родным городом Шанталь оказалась маленькая деревня в горах. Пасторальный пейзаж напомнил ей Монфлёр. Счастливые мгновения, проведённые там, которые она так старалась навсегда похоронить под гнётом работы, ожили и нахлынули на Ив.

«Я защищу и тебя, и нашего ребёнка».

«Мы — муж и жена».

«Доброе утро, госпожа Фэйрчайлд».

Сладкие речи, глаза, наполненные ещё более сладкой любовью, и клятвы в вечности.

Если бы всё это было ложью, я бы смогла это стряхнуть, но я знаю, что в тот момент Этан был абсолютно искренен, и поэтому ещё сильнее цепляюсь за прошлое.

Мы могли бы и дальше жить так же, как в то время. Этот ребёнок тоже родился бы в благословении и рос бы в любви.

Счастье, в вечности которого она тогда не сомневалась, в одно мгновение было украдено. Рукой отца, который всю жизнь был для неё грабителем, и рукой мужчины, который сам же это счастье ей и подарил.

Если бы это был сон.

Она каждый день засыпала, по-глупому молясь о том, чтобы, открыв глаза, вернуться в тот день, когда она влюбилась в Этана. Но день ото дня груз реальности становился всё тяжелее, душа Ив.

Ребёнок рос, высасывая жизненные силы матери. Каждый раз, когда она чувствовала шевеления ребёнка, доказывавшие, что он жив, безрассудная и незрелая девятнадцатилетняя Эвелин Шервуд понемногу умирала.

Время, когда она должна была умереть, чтобы спасти одну жизнь, закончилось в один из майских дней, который был так ослепительно прекрасен, что от этого становилось одиноко.

— Вы так настрадались. Ребёнок немного маленький, но выглядит здоровым.

Мать Шанталь, принявшая роды, не передала ей ребёнка. Ив и не пыталась его взять. Какие бы чувства это ни вызвало, она бы не справилась. Бремя, давившее на неё, ушло, но в груди всё равно всё сжималось.

При зачатии он был плодом любви, но больше нет. Увидеть своими глазами цену, заплаченную за веру в любовь, — не самое приятное занятие.

Мне жаль ребёнка. Но он всё равно никогда не узнает ни о раскаянии своей биологической матери, ни даже о её существовании.

— Мальчик! Спасибо вам, барышня.

Раз уж человек, который станет ему матерью, так ему рад, похоже, о будущем этого ребёнка можно не беспокоиться.

— Ох… блондин. Ну, скажу, что цветом волос похож на меня. Глаза… голубые. Фух, отлегло. Но хорошо, что лицом он вылитый вы, барышня.

Непонятно, почему она рада, что ребёнок, которого она будет растить как своего, похож на другую женщину.

В любом случае, Ив было неважно, на кого похож ребёнок. Тому мужчине теперь тоже будет всё равно.

Ведь он будет расти как чужой ребёнок.

Пока Ив пряталась здесь, Шанталь, оказывается, вышла замуж за доктора Калласа. Похоже, им удалось преодолеть все возражения.

Ив не хотела бросать ребёнка в первом попавшемся приюте. Она попросила доктора подыскать приличную семью, но они с Шанталь вызвались усыновить его сами. Сказав, что он никогда не узнает, что приёмный, Шанталь в Клиффхэйвене даже ходила, подложив подушку под платье.

Они так стараются ради меня.

Она была очень благодарна, но в то же время не могла в это поверить. Она жила с верой, что в мире нет людей, которые отдают что-то бескорыстно, и что за любой любезностью скрывается цена.

Но они оба отказались от денег на воспитание. Однако совесть Ив не позволяла отблагодарить их только на словах. Ей станет легче, только если она щедро одарит их тем, что было у её семьи, — будь то богатство или власть.

Ив думала, что, как только вернётся в Уайт Клифф Холл, сделает отца марионеткой и захватит власть в семье. Отец всё ещё был герцогом, так кто посмеет возразить, если его дочь будет действовать от его имени?

Отец, может, и хотел бы возразить, но у него не было на это сил, как и сил произвести на свет другого наследника, чтобы вытеснить Ив. Так что семья теперь была практически в руках Ив.

Но, вопреки желанию, она не могла вернуться сразу. Ив нужно было восстановиться, а ребёнок был слишком слаб для долгого путешествия.

Из-за этого, пока она была заперта в маленьком фермерском домике, отделённая от него лишь стеной, день ото дня крепнувший плач ребёнка разрывал её душу на части. В конце концов, она больше не могла терпеть и поторопила их. Через месяц после рождения ребёнка они втроём вернулись в Клиффхэйвен.

Они сели в машину, которую подогнал доктор Каллас, и поехали из порта к утёсу. Впереди показался особняк. Настал миг прощания с ребёнком.

Прости. Будь счастлив.

Ив на этот раз посмотрела прямо в глаза ребёнку, которого держала Шанталь, и мысленно попрощалась.

Машина остановилась перед главным входом в особняк. Дворецкий открыл дверь и вежливо подал ей руку. Ив, вышедшая из машины и принимавшая приветствия слуг, замерла.

— Шанталь?

Почему ты тоже выходишь? Да ещё и с ребёнком.

Причину она поняла, когда дворецкий учтиво поклонился и Шанталь.

— Герцогиня, к счастью, вы благополучно вернулись вместе с молодым господином.

Шанталь Гарнье стала герцогиней Кентрелл. Воспользовавшись отсутствием Ив.