Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 36

Прошла уже неделя с тех пор, как они расстались в полицейском участке, и больше не виделись. Этана уже довольно давно освободили.

«Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Жди».

Он не мог сдержать обещание. У него умер дед, разве ему было до этого? К тому же, если бы он в такой ситуации пришёл искать Ив и ещё больше разозлил её отца, это было бы всё равно что поджечь пороховую бочку.

Лучше не приходи. Я сама приду.

Но в таком положении она пойти не могла.

Тук-тук.

— Барышня, я принесла поесть.

В дверь постучала Шанталь. Медсестра, ослушавшаяся хозяина и устроившая побег Ив, к счастью, не была уволена. Говорили, доктор Каллас, чьё соучастие не раскрыли, приложил руку.

После того, как герцог стал хуже передвигаться, Шанталь осмелела и навещала Ив каждый день. Тем не менее, Ив не могла снова попросить её о помощи в побеге. Перед глазами стояла шокирующая картина того, как Шанталь тащили за волосы.

Ив быстро спрятала кольцо и поднялась.

— Входи.

— Как вы себя чувствуете?

Войдя, Шанталь первым делом, как и положено медсестре, осмотрела Ив.

— Может, тошнит?

— Нет.

— Кровотечения нет?

— Нет.

— Если вдруг заболит низ живота или покажется, что начинается менструация, обязательно скажите.

Непонятно, о чём она беспокоится: о беременности Ив, о выкидыше или о том, что она испачкает одежду и простыни из-за отсутствия прокладок, — но она каждый день спрашивала и напоминала об одном и том же. Это казалось немного навязчивым, но подозрений, что она по приказу отца пытается выведать о беременности, больше не возникало.

Шанталь поставила принесённый поднос для больных на кровать и сказала:

— У меня есть новости.

Какие новости? Если она хочет сообщить их Ив, то это либо о состоянии Этана, либо о делах отца. Ив не могла вытерпеть даже той секунды, пока Шанталь снимала крышку с тарелки, и поторопила её:

— Говори немедленно.

— Скажу, когда доедите.

Её уловка, чтобы заставить Ив поесть, стала искуснее. Ив заставила себя доесть суп. Даже чай она никогда в жизни так быстро не пила. Однако Шанталь не спешила говорить, мешкая и убирая поднос.

— Так что за новости?

— Мистера Фэйрчайлда снова арестовали.

Желудок свело, и съеденное подступило к горлу. Ив скривилась от боли и спросила:

— За что на этот раз?

— По обвинению в том, что он похитил и удерживал вас.

— Старый змей!

Гнев захлестнул её, и она не могла сдержаться, чтобы что-нибудь не швырнуть и не разбить. Но вокруг не было ничего, что можно было разбить. Вот почему Шанталь сначала убрала посуду.

— Это неправда. Это я первая предложила сбежать.

В теле закипела сила, которой раньше не было. Ив встала с кровати и направилась к двери.

— Я должна выбраться отсюда. На этот раз меня никто не остановит! Я убью всех, но выйду!

Шанталь преградила путь обезумевшей дочери герцога.

— Лучше напишите письмо, я передам его в полицию.

— Да, это хорошая мысль.

Шанталь тут же принесла ручку и бумагу. Ив не стала сразу писать о невиновности Этана, а лишь стиснула ручку и уставилась на белый лист. Несколько раз она комкала то, что с трудом написала.

Я должна обдумать всё, что необходимо сказать, и записать, ничего не упустив. Отправить письмо можно лишь один раз. В тот миг, когда оно попадёт в руки полиции, отец тоже узнает.

А если его уничтожат?

Полиции тоже нельзя было доверять. Ив, написав после долгих раздумий толстое письмо, передала его Шанталь и изменила адресата.

— Опубликуй это как объявление в газете.

Тогда уловки отца не сработают. Весь мир узнает о несправедливом обвинении Этана, и полиция будет вынуждена его отпустить, несмотря на давление герцога Кентрелла.

— Доктор Каллас знает, как это сделать. Деньги на публикацию…

У Ив сейчас не было денег. Из драгоценностей было лишь то, что нельзя продавать.

— Не волнуйтесь. Оуэн заплатит.

— Правда? Я не забуду этой милости и, когда выберусь, отплачу вдвойне.

— Всё в порядке. Мы помогаем вам не ради нескольких монет.

— Шанталь… ты ангел.

— Для нас вы важнее, Дева.

После первого допроса полиция продержала Этана в камере два дня, прежде чем снова вызвать в комнату для допросов.

На этот раз делом занимался не Шепард, а другой следователь. Благодаря этому Этан понял, что Шепард, на самом деле, не был псом герцога. Поэтому Этан, не особо надеясь, спросил:

— Вы были в Монфлёре?

На первом допросе Этан, в качестве доказательства того, что Ив добровольно уехала с ним в Лавинию, вышла за него замуж и жила с ним, упомянул Монфлёр.

Жители, хозяева дома и священник, проводивший церемонию, дадут показания. А в церкви остался брачный реестр, где Ив лично расписалась.

— У полиции Мерсии бюджет не резиновый, чтобы оплачивать следователям заграничные поездки.

Да, так я и думал… Надеяться было бесполезно. Этан уже начал терять надежду.

Следователь, бросивший эту резкую фразу, сел напротив и достал из-за пазухи конверт.

— Леди Эвелин прислала в полицию заявление.

Заявление?

Наконец-то эти мучения закончатся. Ив наверняка сказала правду. Услышав, что меня ложно обвиняют, она, избежав слежки, прислала это письмо. Мысль о возлюбленной, которая в одиночку боролась за его спасение, вызвала такую благодарность и сожаление, что к глазам подступили слёзы.

Ив, когда я выйду, я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. Только подожди.

Но то, что было написано на письме, которое развернул и протянул ему следователь, не было правдой.

…Этан Фэйрчайлд похитил и удерживал меня. Время, которое он украл, не превышает и месяца, но моя честь Леди, которую он растоптал, не будет восстановлена до конца жизни.

Пусть тело и вырвалось оттуда, моя душа по-прежнему заперта в тюрьме, которую он создал. Теперь я лишь влачу существование, подобное призраку, а не живу.

В связи с этим, я умоляю вас, господин следователь.

Дайте Этану Фэйрчайлду самое тяжкое и суровое наказание, которое позволяет закон. Пусть он сполна заплатит по счетам — за глубину ран, что он мне нанёс, за тяжесть человеческого достоинства, которое он уничтожил.

Леди Эвелин Шервуд из рода Кентрелл

Это написал другой человек, притворившись Ив.

Это поддельное, фальшивое заявление.

Женщина, которая меня любит, не может встать на сторону отца, которого ненавидит, и пытаться меня убить.

Однако отрицать эту лживую клевету, читая последние строки, уже не имело смысла.

Было очевидно, что это письмо написала Ив.

На самом деле, сомнений не было с самого начала. Их неуклюжее, но волнующее первое свидание в пабе и поцелуй были описаны как ночь, когда Этан силой домогался Ив. Их тайный роман и то, как Этан притворился её водителем, были выставлены исключительно как его угрозы.

Все искажения в заявлении искусно выворачивали наизнанку их сокровенные тайны, о которых никто, кроме них, не знал. Следовательно, это лживое обвинение, так искусно выстроенное на правде, было предательством, на которое была способна только Ив.

Этан уже привык к почерку Ив. Читая книгу, которую он ей одолжил, она подробно отвечала на все заметки, которые он оставлял, а Этан зачитывал их до дыр.

Даже подпись рядом с именем была её. Он бесчисленное множество раз видел её на чеках. Ив отреклась от него той же подписью, которой клялась в брачном реестре быть с ним вечно.

Только ради себя.

Да, ты тоже была Шервуд.

Слёзы покатились по щекам Этана, который только сейчас осознал, что растоптаны были не только его искренние чувства, но и вся его жизнь, и восстановить это уже невозможно.

Эвелин Шервуд, ты была самой безрассудной и отчаянной авантюрой, ставкой в которой стала вся моя ничтожная жизнь. Но для тебя я был лишь дешёвой фишкой, которую ты поставила от скуки, а как только стало опасно — тут же выбросила.

Любить кого-то вроде мерзкой Шервуд было главной ошибкой моей жизни.

Он пожалел.

Не нужно было открывать тот альбом.

Нет, по крайней мере, не стоило доверять женщине, которая играла со мной в ту ночь, когда мой первый поцелуй был украден.

«Я тоже тебя предупрежу. Если ты трус, который боится моего отца и нашей разницы, то убирайся прямо сейчас. И больше не появляйся у меня на глазах». 

Если бы он только мог вернуться в тот день, он предпочёл бы стать трусом, а не игроком, потерявшим всё.

Этану предъявили обвинение. Исключительно на основании одного заявления Ив.

Его немедленно перевели в следственный изолятор. Студент колледжа, мечтавший о блестящем будущем, превратился в арестанта в тюремной робе и кандалах, которого конвоиры вели по коридору. Пока он шёл по холодному коридору с бесконечными рядами стальных решёток, его назойливо сверлили неприятные взгляды.