Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 7

Пока Ив, охваченная непривычным жаром, от которого пылали щеки, шла к Этану, преступник, так и не осознавший своего места, продолжал молоть языком:

— Леди из дома Кентреллов никогда не опустится до того, чтобы сесть на это ржавое двухколесное корыто, которым управляет рабочий…

— Спасибо, Этан.

Ив демонстративно села позади него.

— Традиционно леди из дома Кентреллов ездили на лошадях, которыми управляли рыцари.

Этан — не «рабочий», которого они презирали, а рыцарь на белом коне. Ив, с удовольствием разглядывая лицо наследного принца, не заметила, как покраснели кончики ушей Этана.

— Что ж, до свидания.

— Держитесь крепче.

Перед тем как тронуться, Этан осторожно взял ее руку, лежавшую у него на плече, и опустил ее себе на талию. Ее снова коснулась эта большая, сильная рука. На этот раз это было не случайно, а совершенно осознанное прикосновение. Даже если это было сделано лишь для того, чтобы Ив не упала. Обняв его за широкую талию, Ив снова ощутила это странное чувство.

Слишком близко.

Он, должно быть, только что из душа. От его аккуратно подстриженных волос на затылке пахло мылом. В детстве она часто сидела позади, когда он катал ее на велосипеде. Она и тогда обнимала его за талию и вдыхала запах мыла, но это было совсем другое чувство.

Может, дело было в примеси терпкого аромата лосьона после бритья? Осознание того, что мальчик с едва заметным пушком на подбородке стал мужчиной, которому нужен лосьон после бритья, заставило Ив на мгновение замереть.

Ив тоже изменилась с тех пор. Каждый раз, когда мотоцикл подскакивал на ухабистой дороге, ее грудь прижималась к спине Этана.

К мужественной, крепкой спине.

Внезапно ей захотелось прислониться. Захотелось обнять эту талию, которую она сейчас лишь свободно обхватывала, так крепко, как ей хотелось. И как бы ты отреагировал? Что бы ты обо мне подумал?

Что же со мной происходит?

Посреди этого урагана непривычных импульсов и любопытства Ив внезапно осознала.

Неужели, я сейчас влюбилась в Этана?..

Боже правый.

Все ее старания пошли насмарку. На ее лице было то же глупое выражение, что и у тех идиотов, которые влюблялись в нее. Лицо вспыхнуло.

Бекки, не знающая о причине, наверное, решит, что Ив просто обгорела на солнце без зонтика.

— Ты не можешь уехать, не поздоровавшись с отцом, раз уж ты приехал к нашему дому.

Этану нужно было успеть в скобяную лавку до закрытия, но он не мог пойти против упрямства леди Эвелин. У меня нет на это времени. Принцесса, первой вошедшая в комнату герцога, вышла лишь спустя долгое время.

— Теперь можешь войти.

Его взгляд провожал спину леди Эвелин, которая ушла, не дав ему даже шанса поблагодарить ее за помощь.

Началом этой долгой безответной любви был тот проклятый ливень и альбом для рисования леди Эвелин, случайно попавший к нему в руки.

Спасаясь от дождя, хлынувшего на пляже, он так торопливо собирал вещи, что ее альбом случайно попал в его сумку. Леди Эвелин всегда что-то усердно рисовала, но никогда не показывала, что именно.

Движимый простым любопытством, Этан открыл альбом. И теперь, терзаемый этим проклятием, он жалел, что в тот день заглянул в него.

Потому что все страницы были заполнены им, Этаном.

Десятки Этанов, запечатленных взглядом леди Эвелин, жили в ее тайном альбоме — моменты, о которых он и не помнил, и даже выражения лица, о которых он сам не подозревал.

Зачем она меня рисовала? Неужели… я ей нравлюсь?

От этой мысли юный Этан потерял сон. Он снова и снова переживал то мгновение под проливным дождем, когда она на секунду прижалась к нему, вспоминая ее тепло и хрупкость. Принцесса, всегда казавшаяся ледяной и неприступной, предстала перед ним в ином свете.

Но правда оказалась до жестокого банальной.

— Этан, а ты полностью оправдываешь свое имя, Фэйрчайлд [1].

[1] Фэйрчайлд (Fairchild): «Прекрасное дитя». Ив играет словами, намекая на его красивую внешность.

Однажды леди Эвелин попросила Этана попозировать ей. Когда он, с колотящимся сердцем, спросил, почему…

— Потому что у тебя идеально красивое лицо. Мне кажется, я могла бы всю жизнь рисовать твое лицо, и мне бы не надоело.

Таков был ее ответ. Оказалось, что лицо Этана просто соответствовало высоким эстетическим стандартам барышни, выросшей в окружении красоты.

Но разве «всю жизнь рисовать твое лицо» не означало «прожить вместе всю жизнь»? Тогда Этан был юн и до стыдного наивен. Он не смог сдаться и, чтобы прощупать почву, осмелился на флирт.

— Красивая — это вы, барышня. А я — привлекательный. Я буду вашим натурщиком, а вы за это каждый раз при встрече будете говорить, что я «привлекательный». А не «красивый».

На это Ив ответила с обескураживающей простотой:

— Да, Этан, ты привлекательный.

И это был конец. Она пристально смотрела на него, пока рисовала, но это был лишь холодный взгляд художника, анализирующего свой объект. Она ни разу не покраснела и не улыбнулась смущенно, как другие девушки, влюбленные в него.

Его попытка флирта была полностью проигнорирована. До сего дня он надеялся, что леди Эвелин так и не поняла, что та его неуклюжая выходка была флиртом.

В конце концов, любовь оказалась иллюзией. Но когда он это понял, он уже был по уши в этой любви, начавшейся с недоразумения.

Это чувство, возникшее в порыве юношеского максимализма, росшее, как сорняк, в этот смутный период взросления, не умерло и после. Ибо у сорняков глубокие корни.

Он так долго не видел ее, после того как леди Эвелин уехала в пансион.

Когда она вернулась, он уже уехал. Он приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы и заходил в особняк засвидетельствовать почтение герцогу, но им так и не довелось встретиться.

Он получал весточки о ней лишь изредка, из писем Бекки.

«В следующем месяце я поеду в Ричмонд с леди Эвелин. Можно мне зайти к тебе в университет?»

«Деньги можешь не присылать. Барышня подняла мне жалованье».

Всего лишь однострочное упоминание, но в такие дни учеба не шла в голову. Он до изнеможения бегал на теннисном корте или баскетбольной площадке, а потом, пытаясь унять смятенные чувства, курил одну сигарету за другой.

Но разве такое могло помочь. В конце концов он лишь мучил себя, доставая из бумажника бережно хранимый клочок бумаги. Это был единственный рисунок, который он в тот давний день оторвал, прежде чем тайно вернуть альбом. Потому что на обратной стороне портрета Этана был автопортрет Ив.

Как бы я хотел, чтобы мы были на одной странице.

Но лицевая и оборотная стороны никогда не увидят друг друга. Леди Эвелин и Этан Фэйрчайлд были так же близки, как этот лист бумаги, и в то же время существовали в разных мирах, которым не суждено было встретиться. Зная, что он никогда не сможет ступить в тот мир, где жила она, Этан все же не мог отказаться от этой несбыточной мечты.

Только сейчас он понял: те времена, когда он боролся с желанием увидеть ее, были еще сносными. С реальностью, которую символизировала холодная спина его безответной любви, он не мог даже бороться.

— Кха… кхм…

Лишь услышав короткий кашель из-за двери, Этан пришел в себя и вошел.

Но ведь только что Ив не была такой холодной.

Он привык к тому, что высокопоставленные особы были с ним холодны, но когда дело касалось объекта его безответной любви, он не мог не волноваться. Выражая свое почтение герцогу, он все думал о леди Эвелин и едва не прикусил язык от неожиданности.

— Мне жаль.

Неужели герцог Кентрелл извиняется перед ним, презренным сыном преступника?

— Передай мои извинения мистеру Робинсону.

Конечно, эти извинения не предназначались ему, отпрыску Джека Фэйрчайлда. Герцог, который ни перед кем в Клиффхэйвене не склонил бы головы, безмерно уважал его деда, который всю жизнь молчаливо оберегал маяк, продолжая дело многих поколений своей семьи.

— Я немедленно отправил ремонтников, так что о сегодняшней ночи можешь не беспокоиться. И, разумеется, дом Кентреллов берет на себя все расходы по восстановлению поврежденного оборудования.

Похоже, леди Эвелин уже рассказала ему обо всем, что случилось, и о размере ущерба. Благодаря этому ему больше не нужно было спешить в город.

Так вот почему она настояла, чтобы я сначала зашел. Я не ожидал, что они так помогут.

Головокружение, начавшееся в тот миг, как он неожиданно встретил ее на утесе, и усиливавшееся каждый раз, когда их тела соприкасались, снова нахлынуло.

То чувство, которое в момент встречи на утесе казалось восторгом, теперь ощущалось так, словно он падал в пропасть.

Не обманывайся.

Разве она не единственный человек во всем этом безалаберном семействе Кентреллов, которому знакомо слово «ответственность»? Да, ответственность. И ничего больше.