Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 37

— Проходи.

Др-р-р. Лязг.

Решётчатая дверь закрылась прямо перед ним. Этан оказался в камере. Он до сих пор не мог поверить в эту реальность.

Я? В тюрьме?

«Ты тоже в конце концов сядешь в тюрьму, как твой отец».

Он демонстративно шёл наперекор проклятиям и упрёкам, преследовавшим его всю жизнь, и ступал только на верный путь. Это было сопротивлением Этана Фэйрчайлда всему миру и единственным доказательством того, что он — не такой, как его отец.

И это оказалось бессмысленной, тщетной попыткой. Преступником не становятся сами — его создаёт мир. Мир отверг старания Этана, и в одно мгновение он рухнул в тот тупик, от которого бежал всю жизнь.

Лишь потому, что полюбил женщину, которую любить не следовало.

До сих пор он думал, что ловушки, способные превратить его в такого же преступника, как отец, — это лишь унижения, чинимые Гарри и герцогом. Поэтому он, стиснув зубы, терпел это обращение, ничем не лучшее, чем с собакой, как паршивый пёс, у которого нет ни капли достоинства. Он верил, что достаточно лишь не попасться в этот капкан.

Однако теперь Этан Фэйрчайлд — преступник. Такой же, как и отец, которого он презирал.

Этан, ставший преступником в глазах матери, которая умерла больной, но до конца отказывалась от помощи отца, чтобы прожить праведную жизнь, и Капитана, который пожертвовал собой, чтобы спасти внука, не смел поднять головы.

Честь Этана, которую его мать и дед пытались защитить ценой своих жизней, их необратимая жертва — всё это рассыпалось в прах из-за одного-единственного листа бумаги.

В конце концов, к падению его привела собственная дурацкая любовь.

Принято говорить «бросить любовника», но никто же не выбрасывает его в мусорное ведро. Однако дочь герцога, желавшая начисто стереть постыдное прошлое, выбросила своего бывшего любовника в тюрьму.

«Для меня эта любовь тоже нелегка. Любить тебя — для меня это падение».

Ты вообще знаешь, что такое падение?

Её падение и его падение не были одним и тем же. Падение Леди Эвелин — это в худшем случае пятно на репутации, а падение Этана Фэйрчайлда — это тюремный пол.

Да, ты, не желая получить даже такой царапины, столкнула меня в этот ад и улетела одна.

Предаваться мыслям о женщине, предавшей его перед лицом угрозы выживанию, — непозволительная роскошь.

— Ты за что заехал? — спросил Этана старик, деливший с ним камеру. Он мерзко ухмыльнулся, обнажив жёлтые зубы. Так в тёмных переулках ухмыляются извращенцы, глядя на девочек.

Даже живя вдали от криминала, он знал, что такое тюрьма. Он слышал, что здесь насилуют даже мужчин, если они молоды, слабы и смазливы.

Нельзя показать слабину.

— Похищение и незаконное лишение свободы.

Здесь нельзя говорить, что ты невиновен. Жалобы на несправедливость — признак слабости, да и не было здесь никого, кто не твердил бы о своей невиновности.

— Ребёнка? Или женщину?

— Женщину.

Услышав обвинение, тот омерзительно захихикал.

— Молодой, а уже прогнил насквозь. Я Джон Мейсон. Зови меня Мясник Джон.

Он протянул руку для рукопожатия. Прикосновение к этой грязной коже вызывало тошноту, но отказ будет воспринят как слабость. Этан схватил руку Мясника Джона. Как и ожидалось, тот вцепился, проверяя силу. Этан ответил, сжав его руку так, будто хотел раздавить. Тот вытаращил глаза и расхохотался.

— Ого, молодой, сильный, просто класс. Как звать, наш красавчик [1]?

[1] 이쁜이 (иппыни): Буквально «красавчик», «милашка». В тюремном контексте — уничижительное обращение к молодому заключённому, часто с сексуальным подтекстом.

— Этан Фэйрчайлд. Ещё раз назовёшь «красавчиком» — я выбью тебе по одному гнилому зубу.

Мясник Джон дёрнулся. Испугался силы? Или он просто блефовал?

Но расслабляться нельзя. Первую ночь в тюрьме Этан провёл без сна. Однако зверь в одной с ним клетке на него не набросился.

Инцидент, которого он боялся, произошёл утром, во дворе, окружённом сеткой.

— Эй, новичок.

Коренастый мужчина, чьи предплечья были толще головы Этана, поманил его пальцем. Это был тот тип, от которого ещё по пути во двор веяло аурой «короля» этой тюрьмы и которого Этан старался избегать.

— Раз пришёл, должен был поздороваться и пройти посвящение, что пялишься?

Тип, стоявший у стены, был окружён своей свитой. Было очевидно, что они собираются сделать, создав живую стену, чтобы скрыть его от надзирателей.

Этан не сдвинулся ни на шаг. Даже если его в итоге одолеют силой, его гордость, израненная, но ещё живая, не позволяла сдаться без боя.

Этан намотал на руки защиту, которую сделал ночью, разорвав простыню, и впился в тюремного «хозяина» ядовитым взглядом. Ну, давай, подойди.

Тот расхохотался, мол, «посмотрите на эту жалкую попытку». Подчинённые не смеялись. Ещё до приказа «короля» они, похрустывая костяшками, двинулись к нему. Четверо здоровяков уже окружали Этана.

— Стойте!

Его новый сокамерник, Мясник Джон, с побелевшим лицом бросился к главарю и закричал:

— Этот парень — сын Джека Фэйрчайлда!

В тот же миг воздух между заключёнными застыл. Типы, угрожавшие Этану, испугались, словно чуть не тронули опасную бомбу, и, приняв позу капитуляции, отступили.

Преступники съёживались и избегали его, будто он был сыном герцога Кентрелла. В этот момент Этана посетило озарение, перевернувшее его жизнь.

— Ты, иди сюда.

Он кивнул «королю» тюрьмы. Тот, хоть с ним и обращались, как с собакой, даже не разозлился, а, наоборот, опасливо покосился и покорно пополз к нему. Этот здоровяк раболепствовал, как пёс.

— Простите. Я не знал и совершил оплошность. Простите, кх!

Звук рвущейся плоти эхом разнёсся по застывшему, как лёд, двору. Тип, набивший руку на драках и державший в страхе злостных преступников, получив удар от Этана, даже не попытался дать сдачи.

Вот она, жизнь власть имущего.

Ах, так вот какой была жизнь Гарри.

— Ха…

Этан рассмеялся. Смехом, похожим на рыдания.

Избивать человека, давя его властью, и чувствовать не вину, а освобождение.

Да, они были правы. В конце концов, я — сын своего отца.

Почему я шёл трудным путём, когда был такой лёгкий? Ради чего я отчаянно барахтался, убегая от него? Я мог поставить всех себе под ноги, но выбрал жизнь ничтожества, которого топчут.

Он злился на себя за то, что понял это, лишь когда у него всё отняли. Он был в ярости на мир, который так легко обесценил его долгую борьбу.

Кингсбридж, не дожидаясь приговора, отчислил Этана. Его единственную гордость, которую он взрастил своими руками, в одночасье отняли.

Если бы я с самого начала жил, как отец, было бы мне хотя бы не так обидно?

С другой стороны, он был даже благодарен этому дурацкому «приличному» миру, который отрезал ему путь назад.

Всё равно, родившись в низах, даже вскарабкавшись по социальной лестнице до самого верха, ты всю жизнь будешь лишь лизать аристократам ботинки и жить их рабом.

Но в мире криминала Этан Фэйрчайлд родился наследным принцем.

В тюрьме дурная слава отца защищала его тело, а крик сестры — его дух.

«Шервуды все заслуживают смерти!»

Я должен жить. Жить, чтобы отомстить.

Только бы выйти отсюда, и я втопчу всех Шервудов в грязь под своими ногами.

Спустя месяц, проведённый в бесконечных тренировках и оттачивании жажды мести, настал один день.

— Заключённый номер один восемь один девять, на выход.

Судья прекратил дело. За отсутствием состава преступления.

Этан был оправдан. Удача не приходит к бессильным просто так.

Выйдя за ворота тюрьмы, он увидел дорогу, окутанную густым серым туманом. Под мутным светом фонаря, прислонившись к чёрному седану, стояли две фигуры. Бекки и незнакомец в фетровой шляпе, которого Этан узнал.

Мужчина, существовавший для него лишь тенью. Это был его отец.

Дорогой костюм с золотой цепочкой, свисающей с жилета, сигара, которую он зажал в руке, сверкавшей золотом, телохранители, стоявшие позади, и сияющий роскошный седан.

В мужчине, изысканно облачённом в тяжесть власти, больше не было и следа того портового грузчика из детских воспоминаний, гниющего от ран тяжёлой жизни.

Этан почувствовал это. Перед этим человеком, излучавшим тяжёлый, острый авторитет без единого слова, герцог Кентрелл был всего лишь старым хряком. Неужели даже воздух, придавленный присутствием Джека Фэйрчайлда, затаился и отступил? Этан не мог дышать.

Не один Этан был шокирован преображением своей плоти и крови.

Этан, что, чёрт возьми, с тобой случилось в тюрьме?

Бекки собиралась, как только брат выйдет, тут же подбежать, обнять его и убедиться своими глазами, что он в порядке, но, поражённая исходящей от него жаждой крови, она замешкалась.

Из-за этого к Этану первым подошёл отец. Он отбросил сигару и обеими руками обхватил лицо сына, ставшего из мальчишки мужчиной.

— Этан, сын мой.

В его глазах, таких же, как у Этана, плескались восторг и раскаяние.

— Ты так похож на свою мать.

Отец крепко обнял Этана, который лишь ошеломлённо смотрел на него, и похлопал по спине.

— Ты настрадался. Этан, ты чего-нибудь хочешь? Этот отец теперь может дать тебе всё, что угодно.

Он знал. Судя по тому, что отец выиграл войну по подкупу судьи у герцога Кентрелла, он был человеком, способным дать Этану всё, что угодно.

Интересно, сможет ли он дать мне и это?