Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 8

— Я приставлю к барону Лэнгдону пристальную слежку, чтобы он больше не смел приближаться к маяку. Так что, не мог бы ты сохранить это в тайне между нами?

— Конечно, сэр.

Заплатить за содеянное и при этом потребовать что-то взамен. Как и ожидалось, образец безответственности. Такой подход нельзя назвать ответственностью.

— Ты, может, и не знаешь, но цены в Ричмонде таковы, что их не покрыть доходом смотрителя маяка. Пока ты будешь учиться в университете, я позабочусь о твоих расходах на жизнь.

Эти деньги, которые ему насильно всучили, хотя Этан о них не просил, были из той же оперы.

Ответственность лидера общества — всего лишь дымовая завеса. Истинная цель — восстановить рухнувший престиж.

В Кингсбридж, куда даже великие аристократы могли и не попасть, даже построив здание, пожертвовав землю и вливая годами суммы, равные их годовому доходу, поступил бедняк из того же городка, опираясь исключительно на свои способности. Таким образом, блестящий диплом о поступлении в престижный университет его единственного сына был запятнан.

Но в этом мире даже гордость можно купить за деньги. Герцог, воцарившись в роли щедрого покровителя Этана, лишь укрепил их иерархию.

«Не забывай, что, пусть ты и получаешь первоклассное образование бок о бок с моим сыном, ты все равно стоишь ниже нас».

Более того, он не остановился на этом и даже опубликовал статью в газете. 

«Этан Фэйрчайлд стал удачливым бедняком, который чуть было не отказался от университета из-за своего положения, но, по милости герцога Кентрелла, все же смог продолжить обучение».

Так, его диплом, который должен был сиять благодаря его способностям, был замаран «благородством филантропа, герцога Кентрелла».

Дед говорил, что Этан должен быть благодарен, ведь теперь он мог сосредоточиться только на учебе, но для Этана это было оскорбление, которое прилипнет к его диплому и будет преследовать его всю жизнь.

И все же он не мог оскорбить герцога, отказавшись от нежелательного покровительства.

Нельзя было оскорблять герцога Кентрелла. Даже когда его сын совершил преступление.

Сегодняшняя встреча, начавшаяся с рухнувшего престижа герцога, в итоге завершилась тем, что Этан поблагодарил его за щедрую поддержку, тем самым восстановив этот престиж. Этан, будучи жертвой, был вынужден вежливо склонить голову перед виновником и удалиться.

В мире, где гордость покупается за деньги, тот, у кого их нет, вынужден продавать даже свою гордость, чтобы выжить. Этану был осточертел этот Эдем, стоящий на фундаменте из ада.

Уходить он должен был через выход для прислуги и рабочих. Из вентиляции доносился запах готовящегося ужина — такой, какого не бывает в обычных домах. Чрезмерно изысканный, неописуемо странный и ужасно въедливый. Как и сам дом Кентреллов.

Этан, погруженный в свои мысли, резко остановился в тот момент, когда увидел свой мотоцикл, припаркованный в укромном углу, вдали от особняка.

Леди Эвелин сидела на его старом мотоцикле.

Ив, прекрасно одетая, ждала его.

Такого он не видел даже в своих самых смелых и в то же время самых неприятных снах, в которых она появлялась, но которые никогда не могли бы стать реальностью.

Женщина, смотревшая на Этана с присущей ей уверенностью и высокомерием, сейчас казалась немного другой. Хотя на ней было то же летнее платье, похожее на лепесток цветка.

Зная, что это невежливо, он все же окинул ее взглядом с ног до головы и наконец нашел несоответствие. Она сменила удобную обувь на туфли с каблуком. И макияж стал ярче.

И то, что вместо прежней ледяной гримасы на ее лице играла сдержанная улыбка, в которой угадывались озорство и волнение, определенно вносило свою лепту в это изменение.

Она выглядела так, словно собралась на свидание.

Неужели…

Нет, это могло быть свидание. Вот только партнером никак не мог быть Этан Фэйрчайлд.

Наверное, она собралась на тайное свидание, и ей нужен кто-то, кто ее подвезет. В детстве я ведь был для нее почти что водителем.

Это, конечно, не объясняло, почему мужчина не заехал за ней сам, но что бы это ни было, это было куда вероятнее, чем то, что леди из дома Кентреллов захотела пойти на свидание с ним.

Он отогнал глупые надежды и подошел. Леди Эвелин, которая до этого молча наблюдала за смятением Этана, приоткрыла свои темно-алые, как бутон розы, губы.

— Куда теперь едешь?

— Должен ехать домой.

— Ремонтом уже отправились заниматься техники из поместья.

— В таком случае, разве у меня есть еще куда-то ехать?..

Глаза, обрамленные длинными, как у кошки, ресницами, пристально посмотрели на Этана. Зрачок, по самому краю, казалось, горел огнем. Это были не глаза девочки, которую он знал. Это был взгляд незнакомой женщины, чего-то жаждущей. В тот миг, когда он это осознал, он услышал невероятные слова.

— Могу я одолжить тебя на этот вечер?

Бери.

Можешь одолжить навсегда.

Но зачем я тебе понадобился?

Хотя в городе было полно приличных ресторанов, леди Эвелин захотела пойти в место, совершенно неподходящее для аристократки.

— Я хочу побывать в пабе.

В пабе.

В детстве, когда они гуляли вдвоем, люди принимали их за богатую барышню и ее слугу. Теперь, похоже, их неправильно поймут по-другому.

Будет неприятно, если пойдет слух, что принцесса ходит на свидания с сыном главаря банды.

Если она хотела избежать тех, кто знает ее в лицо, то паб был, конечно, отличным выбором. Но, с другой стороны, это была и рискованная авантюра — вдруг они столкнутся там с прислугой из поместья.

Этан проехал мимо «Уайт Хорс» — самого популярного паба среди жителей Клиффхэйвена. Он зашел в паб, который посещали только случайные туристы, но все равно чувствовал себя неуютно и провел леди в самый дальний угол, за перегородку.

Их старания не привлекать внимания пошли прахом — со всех сторон на них косились. И немудрено: леди, обладающая неземной красотой, которую и раз в жизни нечасто увидишь, и аристократизмом, совершенно неуместным в дешевом пабе, с любопытством озиралась по сторонам.

Леди Эвелин бросала взгляды из угла в угол, словно всё, что для Этана было обыденностью, для нее было в новинку.

Выцветшие обои, испещренные надписями посетителей.

Постер с оборванным углом, анонсирующий «Скоро в прокате!» фильм, вышедший лет пять назад.

Стол с почерневшими от грязи углами и круглым прожженным следом от сигареты посередине.

Эта грязь мира, которой не было в дорогих ресторанах на побережье, для барышни из высшего общества была, должно быть, диковинным зрелищем. Как зоопарк с его запахом навоза.

Ему было не привыкать к этому чувству тошноты, возникавшему всякий раз, когда он ощущал эту непреодолимую стену. Но испытывать брезгливость, исходящую от женщины, в которую он был влюблен, было омерзительно.

Захотелось курить. Он сдержался, зная, что ей, скорее всего, будет противно, если запах дорогих духов смешается с вонью дешевых сигарет, но это было бессмысленно. Половина этого паба без окон уже сливалась в смертельном поцелуе с мадам Никотин.

Зря я ее сюда привел.

Герцогская дочь, глядя на сигаретный дым, лениво плывший под ржавой лампой, притворяясь туманом, часто моргала.

Нужно было настоять на обычном ресторане, пусть бы даже она упрямилась.

Пока Этан сожалел, официант грубо поставил на стол заказанное пиво.

Пена в высоких бокалах вспенилась и готова была перелиться через край. Этан потянулся к салфетнице, чтобы вытащить салфетку и протереть бокал и стол, но так и замер.

Леди Эвелин схватила полный бокал и прильнула губами к переливающейся через край пене. С этого момента диковинным зрелищем для Этана стала она.

Алые губы, на которых лопались пузырьки пивной пены, изогнулись в улыбке. Это было сюрреалистическое зрелище.

— Вот, таким и должно быть пиво.

Ему показалось, что она сказала это, вдоволь отхлебнув, но Этан не мог поверить своим ушам.

Леди Эвелин, не обращая внимания на то, что ее пиво проливается, насмешливо склонила голову в его сторону и чокнулась с ним бокалом. Она, выглядевшая так, словно не брала в рот ничего, кроме дорогого алкоголя, снова отхлебнула дешевого пива.

— Когда ты…

— …тебе?

Вопросы, вырвавшиеся одновременно, столкнулись. Как назло, в баре в этот момент с грохотом разбились бокалы, и он ничего не расслышал.

— Что вы сказали?

Ему пришлось повысить голос, чтобы переспросить. В пабе было так шумно, что нельзя было разобрать, что играет по радио — джаз или фолк.

— …тебе?

Он снова не расслышал, и леди Эвелин поманила его пальцем. Он наклонился, и она тоже подалась к нему. Их лица оказались так близко, что Этан напрягся, боясь, что она услышит даже его прерывистое дыхание, выдающее его тайные мысли.

— Как тебе Кингсбридж?

Что меняется, когда становишься студентом? Специализацию ведь выбирают на втором курсе? Ты уже решил, что выберешь? Как тебе жизнь в общежитии? У тебя хорошие отношения с соседом по комнате? В какой клуб ты вступил?

Стоило ему ответить на один вопрос, как тут же, словно она только этого и ждала, сыпался следующий.

Ах, вот оно что…

Леди Эвелин «одолжила» Этана просто для того, чтобы послушать о жизни студентки — ее несбывшейся мечте.

Она была готова расспрашивать его о выживании первокурсника по дням, с момента поступления и до конца первого года. Никто еще так подробно не интересовался его жизнью, так что Этан был даже рад. Он не был разочарован.

Это тоже был редкий опыт, который он будет долго в одиночестве смаковать.

«И что? Боже, правда? Ах… должно быть, это так интересно».

Она, сиявшая глазами, которые оставались безразличными перед другими мужчинами, и с мечтательной улыбкой на лице, до этого хранившем бесстрастное выражение, внимательно слушала рассказы Этана.

Она подалась к нему так, словно хотела в нем раствориться. Хотя на самом деле все глубже тонул именно Этан.

— Тобой уже заинтересовались профессора? Ты потрясающий, Этан.

Когда еще у него будет шанс показаться «потрясающим» леди Эвелин? Он был первым студентом университета в своей семье, поступившим в престижный вуз из сельской государственной школы, так что он и вправду был «потрясающим».

Но восхищение принцессы Кентрелл, родившейся на вершине мира, в окружении настоящих титанов, и которую трудно было чем-то удивить, значило для него нечто иное.