Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 26

— Почему ты так?

Мужчина, прикрывавший рот рукой и смеявшийся в одиночестве, окликнул Ив, словно чиновник, проверяющий личность.

— Госпожа Фэйрчайлд?

— Да, я Эвелин Фэйрчайлд, а в чем дело?

На ответ Ив, разгадавшей его намерения, Этан, будто сходя с ума, крепко зажмурился, а затем вдруг подхватил ее на руки и закружил. Он даже радовался, сжимая кулаки, как чемпион, одержавший победу.

Он счастлив, будто заполучил весь мир, всего лишь заполучив меня.

Жди. Я еще так много могу тебе дать.

Ив так обожала этого мужчину, что хотела отдать ему все, что могла. Даже свою семью.

В тот момент Ив поняла. Вот она, настоящая любовь.

Ее желание «заполучить» Этана незаметно превратилось в преданность, в «желание отдать ему все». Это совершенное единение, когда его счастье становится моим счастьем, и есть любовь.

Влюбленные, ставшие супругами, рука об руку шли по деревенской дороге.

Каждый встречный житель деревни щедро одаривал молодоженов-чужестранцев поздравлениями и благословениями. Казалось, им было любопытно, что заставило их приехать в такую глушь, чтобы сыграть свадьбу, но те не дали им времени на расспросы и сразу вернулись в свое маленькое гнездышко.

Хозяева, должно быть, ушли на работу, поскольку во дворе только куры клевали траву. Пес, обязанный защищать кур от хищников, сейчас лениво дремавший в тени, мельком взглянул на них и снова закрыл глаза.

Щелк.

Этан открыл замок на первом этаже, но не открыл дверь.

— Ай!

Потому что сначала он должен был поднять невесту на руки. Он всегда смеялся над суеверием, что в день свадьбы жених должен перенести невесту через порог, чтобы избежать несчастья и привлечь удачу.

Но люди, когда отчаиваются, цепляются даже за суеверия. А если невеста — Ив, он мог бы носить ее через порог хоть каждый день.

Обняв смеющуюся невесту, повисшую у него на шее, Этан с самого полудня направился прямиком в спальню. После побега дни и так казались короткими, но сегодняшняя ночь была слишком далеко.

Они сели на край кровати и молча смотрели друг на друга. Так началось застенчивое молчание. Если бы из-за занавесок не доносился шелест ветра, ласкающего листья, можно было бы подумать, что время остановилось.

Ив, несомненно, сохраняла непринужденную улыбку, но не могла скрыть напряжения. Этан протянул руку к ее щекам, покрасневшим сильнее обычного. Рука, гладившая кожу, медленно, скользя, погрузилась в черные волосы под фатой. Это был их личный сигнал к поцелую.

Этан наклонил голову. Дыхание, смешавшееся прежде губ, дрожало. Вскоре тишину наполнила смесь звука соприкасающейся плоти и учащенного дыхания. Торжественный, как клятва, поцелуй закончился, и губы медленно разъединились.

Теперь настала очередь снимать платье с невесты. Этан был смущен и взволнован, как ребенок, не знающий, с какой стороны подступиться к невиданному прежде плоду. Подумав, он наклонился и первым делом взялся за лодыжку Ив.

— Фата.

— А.

Одолженное нельзя портить. Лишь сняв фату и аккуратно повесив ее на вешалку, он принялся снимать остальное.

Белое шифоновое платье, которое Ив надела сегодня, было достойно леди из аристократов. Это означало, что пуговицы у него на спине, и в одиночку его нельзя было ни надеть, ни снять. Этан собственноручно снял то, что сам же на нее и надел.

Почему женщины так много всего носят?

Один слой, другой. Он снимал и снимал. Когда осталось только нижнее белье, он подумал, что это ничем не отличается от вида в купальнике, к которому он в последнее время привык, но он ничего, совсем ничего не знал.

Тонкий белый шелк не столько скрывал, сколько деликатно приоткрывал цвет и изгибы под ним. Когда он стянул и белье, его дыхание сбилось сильнее, чем при прыжке с головокружительной скалы. Ив, хихикавшая все время, пока Этан ее раздевал, в этот момент не смеялась.

Вскоре Этан больше не мог ни о чем думать. Перед ним было совершенно обнаженное, идеальное тело Ив. Единственное, что его прикрывало, — это застенчивость, проглядывавшая сквозь самоуверенную улыбку. Даже эта несвойственная ей робость была прекрасна.

Неудивительно, что у Ив было такое обостренное чувство прекрасного. Должно быть, она всю жизнь видела в зеркале идеальный объект.

Казалось, молочно-белая кожа вот-вот растает. От взгляда мужчины, скользившего по ее телу, было так горячо. Ив прикусила губу, с которой тут же испарилась вся слюна. Ей не могло не быть стыдно стоять обнаженной в одиночестве. Она невольно скрестила ноги, вмиг пряча свое сокровенное место.

— Хы...

Этан, словно осознав, что женщина перед ним — не иллюзия, бросился вперед и стиснул Ив в объятиях. Его губы тут же припали к ее ключицам, руки то жадно сжимали и исследовали грудь, то в мгновение ока опускались на ягодицы.

Еще мгновение назад он смотрел на Ив растерянным взглядом, словно на слишком роскошный и обильный ужин, к которому он не знал, как подступиться. Неужели он решил съесть все целиком? Этан, будто голодавший всю жизнь, впивался ртом в разные части тела Ив.

— А, странно, ах...

Эти ощущения были так же непривычны, как и стоны, вырывавшиеся против ее воли. Везде, где касался Этан, вспыхивали искры, а после его прикосновений все тело мучительно горело. Даже между бедер, которых он не касался, ныло, словно от ожога.

Мужчина, ведший себя как одержимый, внезапно отпустил покрасневший, набухший сосок и тихо пробормотал:

— С ума сойти.

Он был уверен, что знает о сексе достаточно. Хоть у него его и не было, он был убежден, что справится умело. Но стоило ему обнять обнаженное тело женщины, о которой он лишь мечтал, как в голове все почернело, и он забыл, что и как нужно делать.

Ему лишь казалось, что что-то неведомое внутри него вот-вот взорвется.

Сжав мягкую плоть, Этан не смог сдержать стона. Неужели на свете бывают такие ощущения? Поглаживая гладкую, как жемчуг, кожу, он даже почувствовал вину. Имею ли я право касаться чего-то столь драгоценного? Даже если бы он сорвал джекпот и держал в руках деньги, которых ему в жизни было не видать, он бы не испытал такого.

Этан целовал все ее тело, словно поклоняясь божеству по имени Ив. Вниз, вниз, пока не наткнулся на преграду из плотно сжатых бедер.

Он посмотрел на пухлую тень, затем просунул руку. В ее бедрах, более тонких, чем его предплечье, совсем не было силы, и они легко уступили. Хоть она и не разжала скрещенные ноги, ему было достаточно места. Этан сжал и погладил сокровенную плоть, наконец-то оказавшуюся в его руке.

— Разведи.

Ив тяжело дышала. Не потому, что он осмелился на такую вульгарную просьбу к леди. А потому, что ее стоны, срывавшиеся с покрасневших, как и ее веки, губ, были слишком возбуждающими.

Самым чувственным было не снять одежду и показать наготу, а отбросить разум и обнажить желание.

Ив подалась назад. Он подумал, что это отказ, но она сама забралась на кровать и села, откинувшись назад. Ее колени были согнуты, а плотно сомкнутые ноги медленно раздвинулись. Это было позволение.

В тот момент, когда свет, пробивавшийся сквозь занавески, упал ей между ног, Этан мысленно выругался.

Черт возьми. И что тут отвратительного?

Там, где должна была быть вульва Ив, пышно расцвел яркий и изящный цветок. Она всю жизнь видела только совершенно прекрасные вещи, так что неудивительно, что его грубоватый орган показался ей отвратительным.

Этан протянул руку и скользнул от пухлого молочно-белого бугорка к нежно-розовой плоти внутри. Роса уже смочила его пальцы.

Он раздвинул молочную плоть в стороны и слегка подтолкнул вверх внутреннюю плоть, на ощупь похожую на внутреннюю сторону щеки Ив. Наружу показалась алая бусинка плоти. В тот момент, когда он увидел выступ, который до сих пор только нащупывал, дыхание Этана стало прерывистым.

— Ха-а...

Он осыпал Ив поцелуями. Женщина, не выдержав его веса, опрокинулась на спину. Этан тут же схватил ее тонкие бедра обеими руками, развел их и уткнулся лицом между ними.

— Говорят, женщинам в первый раз больно, так что нужно тебя расслабить.

Эти слова были наполовину правдой, а наполовину — предлогом. Встретившись взглядом поверх бугорка и груди, он вытянул кончик языка и лизнул вверх тугой выступ, показавшийся из плоти.

— Ай!

Женщина, пристально наблюдавшая за тем, что собирается делать Этан, вскрикнула от неожиданности и дернула бедрами. Он подумал, что она испугалась и хочет воспротивиться, но, судя по ее словам, ей не было неприятно.

— Где ты такому научился?

— Вероятно, там же, где и ты научилась мастурбировать.

Школа. Как вы думаете, какие знания оттачивали там полные сил парни? Рыцарство? Не смешите.

Но никто не учил его, что, когда доставляешь удовольствие женщине, нельзя держать ее за бедра. Он, познавший это на опыте, крепко схватил ее за талию, не давая сбежать, и принялся лизать, кусать, сосать и крутить сосок наслаждения, который Ив, по ее словам, стимулировала, думая о нем.