Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 40

Отец, который не мог даже говорить, не мог дать согласия на брак с этой ничтожной женщиной, которую он воспринимал лишь как игрушку. Они подделали согласие отца, поженились, Шанталь притворилась беременной, а затем украла ребёнка Ив и выдала его за ребёнка отца.

Вот почему Шанталь всё это время так навязчиво интересовалась беременностью Ив. То, что она благодарила Ив за мальчика, и то, что она радовалась, что он похож на Ив — на кровь Кентреллов, — теперь всё сложилось.

Ты с самого начала собиралась использовать моего ребёнка, чтобы захватить герцогство, и разыгрывала этот спектакль, чтобы втереться ко мне в доверие.

«Мы помогаем вам не ради нескольких монет».

Да, какую бы цену я ни заплатила, по сравнению с состоянием Кентреллов это были всего лишь «несколько монет».

Весь этот коварный план не могла провернуть в одиночку бедная иностранная медсестра, не знавшая законов и обычаев Мерсии. Было очевидно, что всё это было затеяно под руководством адвоката Калласа, и доктор тоже был с ними заодно.

— Вы… мошенники.

Ив впилась налитыми кровью глазами в Шанталь и доктора Калласа. Доктор не выдержал её взгляда и опустил голову. Шанталь, не моргнув глазом, кивнула дворецкому и слугам, чтобы те уходили.

Дворецкий тут же повиновался женщине, которая ещё недавно была такой же прислугой, как и он. Ив не могла спокойно смотреть на эту абсурдную реальность.

— Я не позволю вам вот так отобрать мою семью.

— И что, заявите? Что скажете?

Шанталь сбросила маску ангела, и из-под неё показалось истинное лицо дьявола.

— Вы же не собираетесь рассказать всему миру, что этот ребёнок — бастард девы Кентрелл и преступника? Или вы хотите покончить с собой и жизнью этого несчастного младенца?

Ив доверила Шанталь свой самый страшный секрет. Потому что та была «спасительницей», единственной, кто остался рядом в час отчаяния.

Секрет превратился в слабость и загнал Ив в угол. Только тогда она увидела самую уродливую жадность, скрывавшуюся за невинным лицом спасительницы. А также свою наивную глупость.

Ей всегда было тошно от собственного бессилия, но Ив по-прежнему была слаба. Единственный способ обрести силу теперь тоже был украден. На этот раз она позволила использовать не только себя, но и своего ребёнка.

Если коварство — грех, то глупость — тоже грех. Дьявол заиграл своим хитрым языком перед Ив, дрожавшей от ненависти не только к Шанталь, но и к себе.

— Ив, не надо так, подумайте трезво и мудро. Если вы будете сотрудничать, вам же тоже будет хорошо, верно? И тому старику отомстите.

Этот звонкий, жеманный смех был омерзителен.

— И этому ребёнку будет лучше. Ив, вам не жаль этого бедняжку? Разве он не предпочтёт стать следующим герцогом, а не сыном какого-то паршивого докторишки?

Она говорила так елейно, словно пытаясь вызвать у неё чувство вины, а затем, намеренно оглядевшись по сторонам, где никого не было, прошептала на ухо Ив, стиснувшей зубы:

— Вы ведь с самого начала хотели этого ребёнка, чтобы сделать его герцогом. Всё пошло по плану Ив. Мы исполнили вашу мечту.

Теперь она пытается сделать и меня соучастницей.

— Не волнуйтесь. Я позволю вам и дальше жить здесь.

Ив теперь знала, что за любезностью Шанталь скрывается цена. Она пытается удержать меня, потому что у меня ещё есть «полезная ценность».

— Я не собираюсь быть вашей рабыней.

Но жизнь Ив никогда не шла так, как она думала.

Леди, у которой отняли её место хозяйки клетки, снова стала птицей и оказалась взаперти.

— Ге-е-ерцог.

Дверь открылась, и раздался жеманный голос. Челюсть герцога затряслась.

Шанталь Гарнье. То, что эта стерва вела себя как безмозглая ослица, было всего лишь игрой. Из-за этой хитрой лисы и Калласа, который был с ней в сговоре, у него нагло, средь бела дня украли герцогство. В таком состоянии всё, что он мог, — это скрипеть зубами.

— Давно не виделись. Скучали по мне?

Чёрта с два. Она надолго пропала, и он уже думал, что она, разыгрывая из себя герцогиню, нарвалась на грабителей и отправилась в ад. Но эта воровка, заслуживавшая смерти, вернулась целой и невредимой.

— Герцог, взгляните на этого ребёнка.

С новорождённым на руках.

— Это ваш сын, который продолжит ваш род.

Герцог вытаращил глаза и посмотрел на наглую мошенницу убийственным взглядом.

— Узнаёте, чей он сын?

Ясное дело, чьё грязное семя он, какого-нибудь проходимца.

Эта коварная стерва некоторое время ходила с накладным животом.

Она родит от другого и выдаст за моего ребёнка. Этот благородный род Кентреллов превратится в сборище какого-то отребья.

Предчувствие катастрофы стало реальностью, и его глаза налились кровью от закипевшей внутри ярости.

— А-а-а-аргх!

Ему было унизительно от того, что он мог лишь выть, как зверь. Он открыл рот, который до этого держал сомкнутым, и изрыгнул проклятие:

Когда этот щенок вырастет, все увидят, что он не Шервуд!

— Это сын Леди Эвелин и Этана Фэйрчайлда.

Но ребёнок был из рода Шервуд. Ив всё-таки осквернила семью кровью убийцы её брата.

Как… Как смела…

Всё тело герцога неконтролируемо затряслось от гнева.

Титул герцога достанется отродью убийцы моего сына.

Он заскрипел зубами. Это был звук не выдержавшей, ломающейся гордости герцога.

— Довольно милый, правда? Был бы моим, был бы ещё милее, но и так мне очень нравится.

Дьявол, насмешливо улыбаясь, тыкал ему в лицо этим семенем зла, которое ему хотелось уничтожить.

— Я, по правде говоря, терпеть не могу всё уродливое. Поэтому, когда мистер Каллас сказал мне переспать с вами, герцог, и родить сына, мне было так мерзко, что я плакала. Какое счастье, правда? Я молилась, чтобы Леди подарила мне сына и спасла меня, и Бог услышал.

Шанталь, с любовью смотревшая на «идеального» сына и качавшая его, вдруг вздрогнула. Она-то думала, что герцог, продолжавший выть, как зверь, полон сил, но его лицо распухло и побагровело так, словно вот-вот взорвётся.

Как бы у него снова не случилось кровоизлияние. Этого нельзя допустить.

— Ой, успокойтесь. Глава семьи должен ещё пожить.

Даже полутруп, герцог есть герцог. Его жизнь ещё пригодится.

Вдруг ребёнок рано умрёт.

Было бы хорошо, если бы Леди и тогда спасла меня.

Если усердно молиться, Бог, который так о ней печётся, может, услышит ещё раз?

«Я не могу отдать титул герцога отродью убийцы моего сына».

Что толку от этих клятв, если он — живой мертвец. Всё, что он мог, — это злиться.

Он был не в том состоянии, чтобы предотвратить трагедию — ссылку в деревенский дом престарелых, о местонахождении которого он даже не знал.

Герцог был заперт дважды — в своём теле и в больничной палате. Это была одиночная камера, в которую никто не приходил.

Он всю жизнь не знал, что такое есть в одиночестве. За столом герцога всегда сидела толпа людей, готовых взорваться хохотом от его шуток. Порог его дома был стёрт до основания от ног гостей, приходивших и днём, и ночью.

Но пустой титул был временным, а больного, потерявшего власть, никто не навещал.

Лишь Ив время от времени его посещала.

Ей неинтересно самочувствие отца. Эта предательница одержима лишь мыслями о мести.

— Вы так старались вышвырнуть Этана, боясь, что я отниму у вас герцогство. И тут же его у вас отобрали рабы, которым вы доверяли. Гарри был таким тупицей, что не мог поступить в университет, не завалив его деньгами, — это он, случайно, не в вас пошёл?

Она обвиняла его, используя самые больные слова, насмехалась над его положением и наслаждалась тем, как её отец дрожит от гнева. Вульгарно при этом куря.

— Кстати, почему вы ещё живы? Вы же теперь бесполезны.

Тогда почему она меня не убьёт?

Цель, по которой она его не убивала, была очевидна. Каждый раз, приходя, Ив приносила новую причину, по которой он не мог спать от обиды.

— Роберт Каллас разворовывает ваше состояние. Благодаря той идиотской доверенности, которую вы подписали. У вас, отец, то ли нет глаз, то ли вы собираете вокруг себя только такой же человеческий мусор, как вы сами.

Она оставила меня в живых, чтобы было на ком срывать злость.

Я живу, чтобы страдать.

К этому моменту ему уже казалось, что смерть — это единственное благословение. Чтобы больше не видеть, как его любимая семья рушится в чужих руках. От одной мысли, что, если это семя зла, которое, как говорили, было слабым, вдруг умрёт, ему придётся смотреть, как они вытягивают его драгоценное семя, у него уже закипала кровь.

Но он был в таком теле, что не мог убить себя даже сам. В один из дней, когда шёл четвёртый год, который он провёл, тщетно молясь о приходе Смерти [1], она явилась.

[1] Смерть (사신, Сасин): Бог Смерти, Мрачный Жнец.

— Герцог, вы меня помните?

Смерть ответила на его молитву.

В образе Этана Фэйрчайлда.