Онлайн чтение книги Первой любви, с сожалением To my first love, with regret
1 - 46

Поручить сыну отвести родную мать к алтарю, к мужчине, который не является его отцом. Я и сама понимаю, что это безумие, но всё же пошла на это, потому что этот брак не был лишён чувств.

Враждебности. В тот момент, когда она подступила к горлу, мне казалось, я выпалю этому разбойнику проклятие вместо клятвы. О том, что я надеюсь, что его смерть разлучит нас как можно скорее.

Я надеялась, что если пойду, держа Тони за руку, будет не так отвратительно, но в итоге нас просто стало двое — тех, кто шёл, испытывая отвращение к Калласу.

Впрочем, Тони, похоже, забавляла эта игра во взрослых, и он серьёзно поправил свою одежду. Но потом он снова нарочно взлохматил волосы, подбежал и протянул Ив руку.

— Идём.

Ив, взяв сына за руку, уже собиралась подняться по ступеням к храму и войти в распахнутые двери, когда кто-то её окликнул.

— Леди Эвелин, давно не виделись. Вы меня помните?

Она не могла забыть голос, когда-то шептавший ей на ухо слова любви. Сердце учащённо забилось, словно предупреждая, но взгляд проигнорировал предостережение и обратился к мужчине, который в развязной позе прислонился к стене у ворот.

Этан Фэйрчайлд, медленно затягиваясь сигаретой, зажатой между пальцами, смотрел на Ив, как кошмар, от которого не очнуться, даже если закричишь.

Небрежный жест, которым он стряхивает пепел, и бунтарская улыбка, что заставляла её сердце биться. Всё это было таким же, как десять лет назад, и в то же время всё было иначе.

Студент колледжа, пессимистичный, но в то же время оптимистичный, отчего казавшийся немного шатким, но пылким, умер. Вернулся же до жути опасный мужчина, словно он познал самое дно этого мира и выполз оттуда.

Она слышала слухи, что Этан Фэйрчайлд, последовав за отцом в преступный мир, стал вторым человеком в банде. Но почему он тогда в форме офицера ВВС? Звание «принца преступного мира» должно быть повыше, чем майор.

Этан Фэйрчайлд был одет в форму защитника, получающего жалованье от государства, но излучал не порядок, а хаос. Этот странный диссонанс делал его ещё более зловещим.

Их взгляды столкнулись сквозь пелену дыма. Мутный голубой свет резко оплёл Ив.

Всё изменилось, но лишь одно — его взгляд — ничуть не изменился с той холодной осенней ночи десять лет назад, когда он смотрел на Ив, носившую этого ребёнка под сердцем.

Его гнев, ничуть не притупившийся за долгие годы, пронзил стеклянное сердце Ив. Сердце, разлетевшееся вдребезги в тот день, когда ненависть возлюбленного обратилась и на неё. На той стеклянной стене, которую она с таким трудом склеила за долгие годы хаоса, снова готовы были пойти трещины.

Зачем ты вернулся? Ты же бросил нас и ушёл, так зачем вернулся?

Поразительно, что он появился именно в тот момент, когда Ив выходит замуж за другого. Это не могло быть совпадением. У него определённо была цель. Ужасно грязная цель.

Ив сглотнула, подавляя подступившее к дрожащему горлу негодование. Она спросила предателя, которому до самой смерти не хотела давать услышать свой голос, ледяным тоном:

— Зачем ты пришёл?

— У тебя лицо, будто ты увидела призрака.

Этан медленно вынул сигарету изо рта и скривил губы. Это была не улыбка. Это было выражение хищника, готового перегрызть глотку добыче, за которой он долго и упорно охотился.

От одного этого выражения её белоснежное свадебное платье показалось ей саваном. Свадебный марш, доносившийся из-за дверей, звучал, как похоронный марш, заранее оплакивающий её смерть.

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Я должен был умереть, так было бы вежливее по отношению к тебе, но прости, что я совершил такую грубость — остался жив.

Он вёл себя с женщиной, которой когда-то клялся в любви до гроба, как с заклятым врагом, которого хотел убить.

В каком-то смысле он сдержал клятву. Он страстно любил её, пока смерть не разлучила их. Вот только он не знал, что конец любви принесёт не их смерть, а смерть другого человека.

Но она никак не могла понять, почему он относился как к врагу и к ней — женщине, которая боролась за эту любовь.

Ей хотелось высказать ему всё, но взгляды гостей, оборачивающихся из часовни, были колкими. Но ещё больше Ив беспокоило то, что Тони с любопытством смотрел на незнакомца.

Они не должны встречаться.

Ив отвела взгляд от призрака прошлого и повела ребёнка вперёд. Но не смогла сделать и шага — ей снова пришлось встретиться взглядом с мужчиной, преградившим ей путь.

— Прочь с дороги.

— Ив, кто этот злой солдат?

— Ха...

Этан свысока посмотрел на ребёнка, на которого до этого не обращал никакого внимания, словно того и не существовало.

— Злой малыш, а ты кто такой?

У Ив перехватило дыхание. Этот обычный вопрос «А ты кто?» показался ей острым клинком, выискивающим на лице её сына следы его отца. В тот миг, как всё раскроется, всё, что она с таким трудом поддерживала, рухнет, и её семью захватит другой хищник.

Нет, он не может узнать.

Тони — вылитая Ив.

Если не считать светло-русых волос, в которых он — вылитая копия того мужчины. И голубых глаз, в которых начал появляться серый оттенок.

Ах, боже, пожалуйста...

В тот момент, когда она молилась богу, в которого больше не верила, прямо перед союзом, который был обманом по отношению к нему, Тони закричал на своего родного отца.

— Как ты смеешь называть герцога Кентрелла «малышом»! Какая дерзость!

— А, господин герцог?

Этан, услышав выговор от высокомерного, в духе Шервудов, отпрыска, лишь радостно улыбнулся.

Я прекрасно знаю, кто ты.

Как я мог не узнать свою добычу?

Стоит мне убить тебя, и дом Кентреллов будет моим.

— Прошу прощения, что не узнал. Последний герцог, которого я видел, был большим и толстым, а юный господин герцог такой маленький.

Мальчик, недовольный тем, что он худее сверстников, вспылил от слова «маленький».

— Ты ещё кто такой, чтобы сметь оскорблять мой род? Ты что, король?

— В каком-то смысле.

Этан, узурпатор, пришедший убить юного герцога, опустился на колени, словно верный слуга.

— Меня зовут Этан Фэйрчайлд. Я из Клиффхэйвена, родился и вырос вон у того маяка.

Голубые глаза мальчика, смотревшего на него, расширились.

— Господин герцог меня знает. Считать ли это честью?

Он спросил, прекрасно зная, что перед ребёнком его наверняка очерняли, называя «убийцей твоего брата» и «бесстыдником, похитившим твою сестру».

— Что ваша сестра говорила обо мне?

— Эй. Тебе же нужно кое-что у меня забрать?

Видимо, его и вправду поносили словами, которые ему не следовало знать, раз Ив внезапно вмешалась.

«Эй»? Совсем как с уличным попрошайкой. Смотрит свысока, с презрением, на мужчину, который когда-то был её мужем.

Значит, теперь я для тебя такой жалкий ублюдок, что тебе стыдно даже признать наше знакомство? Ты бросила меня в тюрьме умирать, а я всё-таки выжил и вернулся, наверное, у тебя мурашки по коже?

Этан стиснул зубы. Он насильно проглотил осколки разбитой вдребезги гордости и, как ни в чём не бывало, надел маску полного самообладания.

Он медленно поднялся и снова посмотрел ей в лицо. Прекрасная Дева, чьё лицо, покрытое тенью прожитых лет, словно вуалью, всё ещё было прекрасно, застыла, словно ей было мучительно находиться рядом с этим ничтожным попрошайкой, и прошептала:

— Я верну, так что встретимся здесь завтра в это же время. И больше не мешай.

Кстати, я понятия не имею, о чём она говорит, что она должна «вернуть». Чёрт возьми, заинтриговала.

Эта женщина, она с давних пор мастерски умела заинтриговать человека так, чтобы он таскался за ней. Я уже попался на эту удочку, и вся моя жизнь пошла прахом, и вот, похоже, снова попадусь.

Этан, притворившись, что попался на её уловку, отступил в сторону. В тот же миг она отвела взгляд, словно его больше не существовало в этом мире, и прошла мимо. Он смотрел ей вслед и прокричал так, чтобы в храме это прозвучало, как свадебное благословение:

— Завтра в это же время? Это же то самое время, когда вы будете счастливой невестой? И в такое время Леди желает тайно встретиться со мной... Этот ничтожный раб не смеет отказать. Заранее приношу свои соболезнования вашему жалкому жениху.

Смех мужчины, которого она когда-то любила, вонзился ей в спину, как кинжал, но Ив не обернулась. Она смотрела только вперёд, широко раскрыв глаза, чтобы сдержать негодование. Едва она ступила на этот тернистый путь, чтобы вырваться из прошлого, как прошлое тут же явилось призраком и сковало её лодыжки. С каждым шагом осколки её разбитого стеклянного сердца впивались ей в кожу.

В её налитых кровью глазах уже не было места для такого ничтожного врага. Благодаря этому гнев на доктора Калласа утих, но свадьба превратилась в ад из-за другой обиды.

Когда приблизилось время приносить клятвы любви, Ив всё-таки изрекла проклятие, сама не зная, кому оно предназначалось.

— Пока твоя смерть не разлучит нас.