В этот момент на первом этаже освободился столик – одна из компаний закончила трапезу. Гоудань поспешил прибрать стол и, повернувшись к Тан Шоу и Сюн Чжуаншаню, сказал:
— Господин Сюн, фулан Сюн, прошу сюда.
Тан Шоу подумал, что раз он все-таки хозяин заведения, а гости – прежде всего, и уже собирался вежливо уступить, как вдруг стоявшая сзади молодая госпожа уперла руки в бока.
— Вон тот столик свободен, так веди нас туда! — высокомерно бросила она, презрительно косясь на Тан Шоу. — Коли знаешь, где твое место, посторонись, а не то...
Леденящий взгляд Сюн Чжуаншаня пронзил ее, будто холодный ветер, пробежавший от пяток до макушки. Угроза застряла в горле, превратилась в ледышку и рухнула обратно в живот.
Гоудань возмущенно воскликнул:
— Это наши хозяева – господин Сюн и фулан Сюн!
— Сюны? Не слышала. Какие-то мелкие сошки осмеливаются перечить нашему роду Сун! — фыркнула молодая госпожа Сун.
— Семья Сюн из «Персикового источника»! — Гоудань считал Тан Шоу своим спасителем и относился к нему с глубочайшим почтением. В его глазах не было человека достойнее фулана Сюн. Услышав, как молодая госпожа Сун оскорбляет Тан Шоу, он едва не закипел от ярости. — Разве вы не слышали о «Персиковом источнике»? Право на торговлю бумагой в деревне Синхуа даровано семье Сюн самим императором!
Отец молодой госпожи Сун глубоко поклонился и извинился:
— Фулан Сюн, господин Сюн, приношу глубочайшие извинения. Я не сумел должным образом воспитать дочь, и она позволила себе оскорбить вас.
Старший Сун произвел хорошее впечатление на Тан Шоу. Судя по богатой одежде, изысканным манерам и благородной осанке, тот, вероятно, занимал официальный пост. Для такого человека публично извиняться перед простолюдинами – значит обладать исключительной честностью.
Тан Шоу вежливо поддержал старшего Суна и с улыбкой сказал:
— Не стоит извинений, это пустяк. Как хозяин заведения, я должен уступить гостям.
Старший Сун с благодарностью улыбнулся, но, повернувшись к дочери, сразу нахмурился. Мать дернула дочь за рукав, давая понять, чтобы та не устраивала больше сцен, и все трое последовали за Гоуданем к свободному столику.
Однако едва усевшись, молодая госпожа Сун снова начала капризничать:
— Разве тут нет отдельных кабинетов? Как можно есть в таком шумном зале?
Гоудань мрачно ответил: «Нет!»
— Как ты разговариваешь с гостями? Это что за отношение! — молодая госпожа Сун в ярости ударила по столу и вскочила.
На лбу старшего Суна набухли вены:
— Не хочешь есть – проваливай! Если другим тут нормально, то почему тебе нельзя? Чем ты особенная?
Гоудань усмехнулся. Молодая госпожа Сун надула губы, но смолчала, сидя и кипяясь от злости.
Гоудань не стал с ней больше разговаривать, обращаясь только к старшему Суну:
— Вот меню. Что вы желаете заказать?
У старшего Суна уже не было настроения выбирать, и он просто ткнул пальцем в несколько блюд. Гоудань записал номера, соответствующие каждому блюду.
— Какие соусы вы предпочитаете? У нас есть фирменные: для жирной говядины, острый, кунжутный и обычный чесночный. — Гоудань игнорировал молодую госпожу Сун, но продолжал вежливо обслуживать.
— Мне острый, — сказал старший Сун и спросил жену: — А ты что хочешь?
Жена подумала:
— Сделай мне кунжутный. А-Я, что ты выберешь?
Молодая госпожа Сун не ответила. Мать позвала ее еще несколько раз, но та словно не слышала. Тогда мать оторвала взгляд от меню и увидела, что дочь уставилась куда-то, полностью погрузившись в свои мысли. Родители проследили за ее взглядом и увидели в конце Тан Шоу и Сюн Чжуаншаня. Фулан Сюн что-то сказал мужу, и тот посмотрел на него с нежностью, уголки губ чуть дрогнули в мимолетной улыбке. Но даже это мгновенное выражение растаяло, словно лед под весенним солнцем.
Лицо старшего Суна потемнело. Мать в испуге дернула дочь за рукав, и та наконец очнулась. Ни сердитый взгляд отца, ни тревожный – матери не испугали ее. Она лишь спросила, зачем ее позвали.
Мать не стала говорить лишнего и поспешила спросить:
— Какой соус ты хочешь?
Молодая госпожа Сун надменно взглянула на Гоуданя и заявила:
— Какие у вас вообще есть соусы? Ладно, неважно. Подайте по одному каждого вида, я хочу попробовать.
Старший Сун едва сдержался, чтобы не отругать ее снова, помня, что они в публичном месте.
«Ну и транжира», — подумал Гоудань, но даже не стал отговаривать. Развернулся и ушел, подойдя к Тан Шоу и ворча: «Вот умница – заказать все соусы! Пусть бы еще все блюда по одному заказала!»
Тан Шоу ущипнул Гоуданя за раздувшиеся от злости щеки и рассмеялся:
— Не обращай внимания. Все равно она платит. Если таких глупцов будет больше, мы будем купаться в деньгах. О чем тут злиться?
Гоудань подумал и согласился, перестав злиться. Он даже задумался, не подойти ли позже к той женщине и не намекнуть ли, что за другим столиком заказали все блюда сразу. Может, это сподвигнет ее сделать то же самое.
— Фулан Сюн, господин Сюн, вон там освободился столик. Провожу вас, а то потом опять не будет мест. Сейчас обеденный час, если все будут вежливо уступать, придется ждать до вечера.
Взгляд молодой госпожи Сун снова устремился на Сюн Чжуаншаня. Она наблюдала, как он сел за столик в нескольких шагах, и только тогда задумчиво отвела глаза.
Лицо старшего Суна почернело от злости. Он ткнул пальцем в дочь, дрожа от гнева, но, боясь, что их услышат, лишь прошипел:
— Как ты смеешь так открыто глазеть на мужчину среди бела дня? Разве так ведет себя порядочная девушка?
Молодая госпожа Сун не смутилась и дерзко парировала:
— А что такого? Почему вы, мужчины, можете разглядывать нас, а мы вас – нет? К тому же, если я на него смотрю, значит, он мне приглянулся.
— Как тебе не стыдно!.. — старший Сун дрожал от ярости.
— А чего тут стыдиться? Неужели вы собираетесь оставить меня в старых девах? — фыркнула молодая госпожа Сун. — Мне кажется, семья Сюн – отличный вариант. Небогатый род без влияния, но с прибыльным делом. Они явно хорошо зарабатывают, так что мне будет комфортно. Да и наша семья сможет их контролировать – они всего лишь купцы, как они посмеют перечить чиновникам?
— Ты забыла, что у него уже есть законный фулан. Неужели ты хочешь стать наложницей?
Молодая госпожа Сун ответила, как о чем-то само собой разумеющемся:
— Какая наложница? Это звучит так грубо. С моим статусом быть наложницей? Какой позор для вас! Что скажут ваши коллеги?
Казалось, дочь не совсем потеряла рассудок и все же заботится о его репутации. Старший Сун немного успокоился, но не успел он вздохнуть с облегчением, как молодая госпожа Сун продолжила:
— Пусть он разведется с нынешним и женится на мне. Я могу снизойти до такого предложения.
Старший Сун едва не задохнулся от ярости.
Однако эти слова запали в сердце матери. Дети – плоть от плоти ее, и она не могла просто так оставить все. Вечером, лежа в постели, она спросила мужа:
— Что ты думаешь о словах дочери?
Старший Сун раздраженно ответил:
— Она глупа, а ты, взрослая женщина, тоже не понимаешь? У господина Сюна есть законный фулан. Ты думаешь, он просто так разведется? Сегодня ты сама видела, как господин Сюн защищал его. Даже в разговоре со мной он позволял фулану говорить первым. Разве можно разрушить такие крепкие отношения?
Жена закусила губу:
— Пусть наш племянник поговорит с ними. Он ведь назначен императором надзирателем за бумажным производством. Неужели семья Сюн осмелится ему перечить? Или они больше не хотят вести бизнес?
Старший Сун посмотрел на жену, словно впервые увидел ее истинное лицо:
— Когда ты стала такой? Что случилось с вами двумя? Раньше А-Я была такой воспитанной, а теперь она грубая и бесстыжая. А ты поощряешь ее! Ты действительно готова использовать служебное положение? Ты знаешь, сколько людей следят за каждым шагом нашего племянника? Один неверный шаг – и вся наша семья пострадает!
Жена закрыла лицо руками и заплакала:
— Что мне делать? Я же забочусь о дочери. У меня только она одна. Кто еще о ней позаботится? И кто виноват в том, что она стала такой? Если бы она не пошла в храм молиться за твое здоровье, ее бы не похитили. Она ударилась головой, а когда очнулась, стала совсем другой. Разве я не знаю, какой она была раньше? Но теперь она такая, и нам остается только думать о ее будущем. — Она всхлипнула: — Дочь права. У семьи Сюн есть бумажный бизнес и закусочная – оба прибыльные. С такими доходами дочь не будет нуждаться. А наш племянник как раз курирует их бумажное производство, и с твоими связями при дворе мы сможем держать их под контролем. Даже если дочь будет неправа, они не посмеют жаловаться. Если же выдать ее замуж за равного по статусу, с ее нынешним характером, как она уживется? Лучше найти богатую, но не влиятельную семью, которой можно диктовать условия.
— Это... это невозможно, — пробормотал старший Сун, но его протест уже не звучал так убедительно.
Мать Сун, прожившая с отцом Сун всю жизнь, сразу заметила его колебания и тут же пошла в наступление:
— Почему же нельзя? Наша дочь с ее гордым нравом разве могла бы по-настоящему влюбиться в выходца из грязных крестьян? Она просто понимает, что с ее нынешним характером лучше выйти замуж за человека без влиятельных связей. Так, даже если она не сможет сдержать свой нрав, это не навлечет на тебя беды. Все это она делает ради тебя, соглашаясь на неравный брак! — Мать Сун громко разрыдалась: — Бедная моя дочь, как же ей нелегко!
Ее рыдания растревожили отца Сун, и в глубине души он начал находить ее слова разумными. С нынешним вздорным характером дочери он действительно не решался сватать ее в равную по статусу семью – как бы вместо союза не вышло вражды. Семья Сюн подходила идеально: у них были деньги и деловая хватка, но не было влиятельных покровителей, а значит, они нуждались в поддержке. Если они обретут опору в лице Сунов, то окажутся в их власти. Даже если дочь начнет буянить, они не посмеют обижать ее.
Отец Сун тяжело вздохнул и наконец сдался:
— Как бы там ни было, фулан Сюн – законный супруг. Нельзя заставлять людей разводиться. Если она действительно хочет замуж – пусть становится наложницей, иначе никак. С ее характером я боюсь, что она навлечет на семью беду.
Мать Сун поначалу была против: как ее дочь, девица из чиновничьей семьи, может стать наложницей в низкопробном купеческом доме? Но к ее удивлению, дочь согласилась, да еще и с каким-то нетерпеливым оживлением.
Когда мать выразила недоумение, молодая госпожа Сун успокоила ее:
— Матушка, все знают, что у шуанэров проблемы с потомством – видимо, этот фулан Сюн бесплоден. Но у меня таких проблем нет. Если я сразу рожу сына, разве господин Сюн не сойдет с ума от радости? Все достанется моему ребенку. А потом, с помощью ласки и нежности, кто знает – может, со временем именно я стану законной женой?
Мать Сун задумалась, сочла слова дочери разумными и стала торопить мужа поскорее оказать давление на семью Сюн. Однако отец Сун, никогда в жизни не опускавшийся до таких бесстыдных поступков, пока не решался переступить через себя и оттягивал момент.
Тем временем Тан Шоу и Сюн Чжуаншань, закончив обед, вернулись домой – у них оставались незавершенные дела. Во дворе валялись деревянные заготовки и полуготовый небольшой резервуар для воды.
Тан Шоу, примостившись рядом с Сюн Чжуаншанем, объяснял принцип сифона и устройство простейшего унитаза.
Он уже не мог терпеть уличный туалет – вонь стояла такая, что могла вышибить из человека вчерашний ужин. После посещения приходилось полностью переодеваться, иначе запах преследовал еще долго. А теперь, с наступлением холодов, даже по нужде идти не хотелось – замерзнешь насквозь, пока сидишь на ледяной дыре.
Раньше Тан Шоу сам ремонтировал сливной бачок и разбирался в его устройстве, так что теперь ему оставалось лишь экспериментировать.
Несколько дней подряд они не выходили из дома, полностью погрузившись в создание унитаза. И вот, под вечер, дело наконец сдвинулось с мертвой точки.
Во дворе стояла небольшая модель: слив имитировали с помощью таза с водой. Сам унитаз почти не отличался от современных – разве что был собран из деревянных деталей, включая бачок. Вместо кнопки использовалась веревочная тяга: дернешь – и вода смывает нечистоты.
Эксперимент удался. Им удалось создать простейший унитаз.
Тан Шоу вскочил от радости:
— Получилось! Наконец-то получилось! Эрлан, мы сделали унитаз! Ха-ха-ха...
Ему уже мерещились золотые монетки, которые вот-вот посыплются к нему в карман. Он не мог сдержать улыбки.
Но Сюн Чжуаншань оставался невозмутим. Его темные, как бездонные пучины, глаза затягивало медленным водоворотом неведомых эмоций.
Тан Шоу обернулся к нему, сияя:
— Эрлан, как ты можешь быть таким спокойным? Это же деньги! С ним я уже представляю, как люди будут умолять нас продать им эту штуку!
Внезапно мир перевернулся – Сюн Чжуаншань подхватил его на руки. Его глаза, глубокие и темные, будто вбирали в себя все вокруг. Голос охрип:
— Тан Шоу, ты мой. При жизни – мой человек, после смерти – мой дух!
Ошеломленный таким напором, Тан Шоу на мгновение потерял дар речи. Потом укусил его за плечо и пробормотал в ответ:
— Это ты, Сюн Чжуаншань, при жизни – мой человек, после смерти – мой дух!
Сюн Чжуаншань тихо рассмеялся, и его грудь содрогнулась от смеха – настолько соблазнительно, что у Тан Шоу подкосились ноги.
— Хорошо, фулан. Я навеки твой. И в этой жизни, и в следующей. Так что даже если придется пройти сквозь небеса и преисподнюю – я тебя не отпущу.
Тан Шоу растаял. Он уже не различал слов, видя лишь, как шевелятся губы Сюн Чжуаншаня, и невольно притянулся к ним, снова кусая.
В ответ раздалось тихое «М-м».
Чертежи Тан Шоу отправил семье Цзян. Пока отец и сын Цзян день и ночь трудились над термосами, им пришлось начать еще и производство унитазов.
Работа шла без перерыва. Мать Цзян, видя, как устают муж и сын, украдкой смахивала слезы.
Отец Цзян, заметив это, не стал ее ругать, а мягко успокоил:
— Разве плохо, что есть деньги? Раньше в нашей мастерской за полмесяца не делали столько, сколько теперь за день. Мы с сыновьями скучали без дела. Сейчас, конечно, тяжело, но зато какая прибыль! Потерпи немного – к концу года я куплю тебе золотую шпильку, и ты сможешь щегольнуть перед родней. Пусть все знают, что ты не ошиблась в муже.
— Я и не ошиблась, — прошептала мать Цзян, прижимаясь к мужу. — Я всегда это знала.
Теперь их жизнь наконец-то налаживалась.
А в этот день новое хого-заведение семьи Сюн неожиданно закрылось для посетителей. Внутри и снаружи сновали мастера, что-то устанавливая.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления