Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 47. Пельмени

Маленький ребенок остался под присмотром в управе, Сюн Чжуаншань не стал забирать его с собой. Дальнейшие дела взяла на себя управа, и ему не стоило вмешиваться.  

— До Нового года осталось чуть больше двадцати дней, — Тан Шоу замесил тесто и приготовил партию грецких печений, которые так полюбились молодым господам из Восточной столицы. Если ночью проголодаются, можно встать и перекусить.  

— Угу, — Сюн Чжуаншань пристально смотрел на Тан Шоу, в его глазах читались сложные эмоции, которые тот пока не мог до конца разобрать. Однако этот взгляд почему-то заставил его сердце учащенно забиться.  

Взяв себя в руки, он спросил: 

— А домашний скот во дворе уже зарезали?

— Зарезали. Выращивали целый год, сейчас как раз время продать по хорошей цене, особенно баранину – в Юйлине на нее огромный спрос. Весной схожу за новыми ягнятами и поросятами.  

— Баранов можно оставить, еще одну овчинную постель сошьем – спать будет удобнее.  

— Давай.  

— Скоро конец года, нужно запастись мясом для себя. Сейчас мы можем себе это позволить – оставим одного барана и свинью. Еще схожу в городок за говядиной. Как думаешь?  

«Для себя» — эти слова согрели сердце Сюн Чжуаншаня, словно ручеек нежно коснулся его души. Руки, точившие топор, на мгновение замерли, но тут же продолжили работу, будто ничего не произошло.  

— Мало. Свиней оставим две.  

Ах, да, ведь этот медведь может запросто умять пять цзиней говядины! Видно, в этом году все новогодние запасы придется увеличить.  

Скоро он отправит партию зубного аромата и партию обуви на многослойной подошве – чистый доход составит четыреста лян. Вычтя двести лян на следующую партию, останется еще двести. А когда молодые господа из Восточной столицы уедут, он заработает еще сотню с лишним лян при затратах всего в двадцать-тридцать.  

Похоже, в этом году Новый год будет хорошим. А весной, когда земля оттает и посевная закончится, производство зубного аромата можно продолжить, а обувь придется переделать из зимних в летние – цена на них упадет, а значит, и плату за работу нужно снизить, иначе он останется в убытке.  

— Кстати, Эрлан, после посевной давай снесем наш дом и построим новый.  

Сюн Чжуаншань перестал точить топор: 

— Этот дом я построил, когда вернулся, всего пять лет назад – он еще новый. Сносить жалко. Если тебе тесно, можно пристроить сзади.  

В деревнях не было принято сносить дома просто так – это считалось расточительством. Обычно их чинили, латали, а если случалась радость вроде свадьбы или рождения ребенка, разве что пристраивали новую комнату. Предложение Тан Шоу снести дом и построить новый мог выслушать только Сюн Чжуаншань – в другой семье муж бы уже отлупил бы жену за такую расточительность.  

— Нет, я хочу сделать что-то вроде гостевого дома. — Такие были популярны в его прошлой жизни. — Построим двухэтажный дом, не слишком большой – около четырехсот квадратов. На первом этаже будет зал, что-то вроде стойки администратора, где можно принимать гостей, продавать товары или просто отдыхать. Второй этаж – только для нас, гостям туда вход закрыт.  

Двухэтажные дома не были редкостью – в Юйлине многие лавки имели два этажа, а в Восточной столице встречались и повыше. Но жилые дома редко строили такими, а уж в деревнях и подавно – в основном из-за затрат.  

Но Сюн Чжуаншань не отказал сразу. Наоборот, он мысленно прикинул их сбережения и обдумал предложение. Если это было возможно, он готов был удовлетворить желание Тан Шоу.  

Ведь он его фулан, а он его муж. Баловать его, исполнять его желания – разве не в этом смысл их союза?  

— Самое главное – теплые стены и система подогрева пола, о которых я тебе рассказывал. Они должны быть. С ними нам не понадобятся каны – они неудобные: если топить сильно, спать невозможно, жарко. А если слабо – в комнате все равно холодно. В этом году пришлось поставить из-за морозов, но в следующем, если будет возможность, я от них откажусь.  

За время этого разговора Сюн Чжуаншань уже все обдумал: 

— Если по твоему плану, мы сможем построить. Земля у нас есть, а на строительство и рабочих хватит двадцати лян. Еще десять – на мебель. Вполне по силам.  

— Нет, это для нас. А для гостей я хочу построить отдельную виллу – для тех молодых господ и барышень из Восточной столицы, чтобы они могли жить с комфортом.  

Видя недоумение в глазах Сюн Чжуаншаня, Тан Шоу сказал: 

— Я схожу к ученому Цзюю за бумагой и кистью, нарисую тебе проект, а ты посчитаешь, сколько примерно понадобится серебра.  

Судя по купленному Тан Шоу участку земли, он явно планировал использовать его под застройку.  

— Хорошо, нарисуй, потом обсудим.  

— Эрлан, сходи проведай тех гостей из Восточной столицы. Как обычно: кто победит тебя в стрельбе из лука, получит бесплатное проживание и коробочку благовония «Дыхание орхидеи».  

Стрельба из лука была новым развлечением, которое Тан Шоу придумал – стрелять нужно было, стоя на льду. Для тех, кто едва держался на коньках, это было вдвойне сложно.  

Стрельба с земли или с лошади для Сюн Чжуаншаня, бывшего военного, была делом привычным. Но стрельба на коньках оказалась куда сложнее – раньше он вообще не умел кататься. Когда Тан Шоу впервые предложил награду за победу над ним, он думал, что ароматы точно раздарят. Но Сюн Чжуаншань неожиданно победил – оказывается, пока Тан Шоу не видел, медведь уже научился кататься и даже попадать в цель. С тех пор победа над Сюн Чжуаншанем стала ежедневным развлечением для гостей.  

Еще Тан Шоу придумал ледяные волчки, которые крутили, хлестая кнутом – тоже забавная игра. Благодаря всем этим новшествам гости из Восточной столицы задержались у них на семь-восемь дней.  

Сюн Чжуаншань отложил топор и встал, его лицо выражало гордое превосходство: 

— В стрельбе из лука меня никто не победит. Даже на льду.  

С этими словами он уверенно зашагал прочь. Тан Шоу смотрел ему вслед, и на губах его невольно играла улыбка. Сюн Чжуаншань был человеком серьезным, не любил развлечений. Когда Тан Шоу впервые предложил ему покататься на коньках, тот отказался, считая это пустой тратой времени. Но потом Тан Шоу придумал стрельбу из лука – все, что было связано с боевыми искусствами, Сюн Чжуаншаню нравилось, а стрельба была частью его армейской подготовки. Так он и согласился развлекать гостей.  

Неожиданно стрельба из лука увлекла не только Сюн Чжуаншаня, но и молодых гостей из Восточной столицы. Барышни, хоть и не стреляли сами, любили смотреть, как это делают господа. А когда выяснилось, что Сюн Чжуаншань – настоящий мастер боевых искусств, все стали наперебой вызывать его на соревнования.  

Сегодня гости ночевали у них в последний раз – завтра они отправлялись обратно в Восточную столицу. Как бы ни хотелось остаться, к Новому году все должны были вернуться домой.  

На ужин Тан Шоу решил приготовить пельмени и несколько закусок. А утром можно было поджарить оставшиеся пельмени, сварить кашу – и вкусно, и просто.  

Для начинки он выбрал лесные грибы со свининой, добавил зеленого лука – должно получиться очень вкусно. Из закусок – холодные салаты: один из морской капусты, другой из сушеного тофу. И еще хрустящие жареные полоски свинины в кляре – хоть и не из курицы, но тоже вкусно.  

Тан Шоу в одиночку лепил двести-триста пельменей: замешивал тесто, раскатывал, лепил. Целый час работы, и руки уже гудели от усталости.  

Не то чтобы Сюн Чжуаншань был ленив – просто в кулинарии он был удивительно бестолков. Насколько он был силен в бою, настолько же беспомощен у плиты. Его помощь только создавала лишние проблемы, так что проще было справляться самому.  

Пока что покупателей было немного, но Тан Шоу предполагал, что весной, когда потеплеет, их станет больше. Тогда придется нанимать помощников. Но к выбору нужно подойти тщательно – хоть рецепты его блюд и можно было разгадать с первого взгляда, точные пропорции и секреты приготовления знал только он. Именно в них был весь вкус. Если нанять не того человека, тот мог украсть рецепты и открыть свое дело – вот это была бы проблема.  

Закончив с пельменями, Тан Шоу открыл заднее окно. Гости столпились вокруг Сюн Чжуаншаня, раздавались радостные возгласы – ясно, что большой медведь снова всех победил. 

Вот так дела – даже коробочку аромата подарить не получается! 

Тан Шоу расплылся в улыбке. Почему-то победы Сюн Чжуаншаня радовали его даже больше, чем удачные способы заработка.

— Фулан Сюн, вы опять приготовили что-то новенькое? Что на этот раз? — Мэн Ю, который после знакомства оказался даже более приятным в общении, чем Цзинь Цзиньчэн, отличался особой вежливостью и скромностью. Не зря он был завидным женихом для барышень Восточной столицы.  

— Пельмени.  

— Пельмени?  

[прим. ред.: в ориг. Тан Шоу говорит «餃子» [цзяоцзы] – пельмени в совр.; а Мэн Ю: «角子» [цзяоцзы] – треугольник (пирожок треуг. формы)]

В Юйчао «пельменями» называли сладкие пирожки треугольной формы с начинкой из сахара, а не пельмени в современном понимании. Что касается пельменей, их еще не существовало – даже лапша появилась лишь при династии Сун. Разнообразие мучных изделий в то время было невелико.  

— Нет, не те пельмени, о которых вы подумали. У меня они с мясной начинкой, варятся в воде и подаются с чесночным соусом. Скоро сами попробуете и все поймете. А сейчас помойте руки и проходите в дом.  

Молодые господа и барышни послушно вымыли руки, устроились на кане на своих привычных местах и стали ждать угощения.  

Когда подали пельмени, гости из Восточной столицы, никогда не видевшие таких белых, пухленьких, похожих на серебряные слитки изделий, снова почувствовали себя неотесанными деревенщинами.  

Тан Шоу разложил каждому по ложке чесночного соуса, который Сюн Чжуаншань растолок до однородной массы, налил соевого соуса и уксуса, а любителям острого предложил добавить еще и острого соуса.  

Мэн Ю сразу схватил пельмень, не обращая внимания на то, что тот обжигающе горячий, обмакнул в соус и отправил в рот.  

— Ой-ей-ей, горячо! — воскликнул он, но тут же принялся за следующий.  

Тан Шоу рассмеялся:  

— Подождите, пока остынет, а то обожжетесь.  

— Но они такие вкусные! Не могу удержаться! — оправдался Мэн Ю.  

Цзинь Цзиньчэн поддержал его:  

— Фулан Сюн – настоящий мастер своего дела, его кулинарные творения так необычны! Готов поспорить, даже придворные повара не умеют готовить столько интересных блюд.  

— Что же нам теперь делать? Распробовав угощения фулана Сюн, мы избаловали свой вкус, и теперь домашняя еда покажется нам пресной. Раньше я всегда с нетерпением ждал Нового года – столько вкусного! А в этом году, боюсь, будет трудно – дома все такое обычное, и в подметки не годится тому, что готовит фулан Сюн.  

Гости наперебой принялись осыпать Тан Шоу комплиментами, и все они были совершенно искренними.  

— Фулан Сюн, второй Сюн, сегодня наш последний вечер у вас в гостях. Не стесняйтесь, мы уже старые друзья – садитесь с нами за стол, будет веселее!  

За едой и выпивкой люди сближаются легче всего. Тан Шоу не стал церемониться, добавил приборы для себя и Сюн Чжуаншаня, и они присоединились к компании. Ужин прошел очень душевно, гости рассказали Тан Шоу много интересного о кулинарных изысках и достопримечательностях Восточной столицы, и он с удовольствием слушал, узнавая для себя много нового.  

В конце вечера Цзинь Цзиньчэн, самый раскрепощенный из всех, заявил:  

— Фулан Сюн, большинство блюд не подходят для долгой дороги, но, может быть, вы сможете завернуть нам пельменей с собой? Хочется привезти родным что-то особенное.  

— Да-да, и мне тоже! Заверните мне двести штук – у нас есть ледник, так что смогу есть их постепенно. А то весь праздник буду мечтать о ваших пельменях!  

— И мне! И мне!  

В итоге все гости наперебой просили пельменей, забыв о приличиях – две барышни даже принялись умолять. Для Тан Шоу это была возможность заработать – пусть и небольшая, но все же. К тому же, если пельмени понравятся, он мог бы создать что-то вроде бренда, как в его прошлой жизни, и, возможно, завоевать всю империю Юйчао.  

Под всеобщими ожидающими взглядами Тан Шоу с достоинством кивнул:  

— Хорошо. Скажите, сколько кому нужно, и я приготовлю.  

Сюн Чжуаншань предложил:  

— Я позову матушку и пятую. Тебе одному не справиться.  

— Давай.  

— Пельмени? — Мать Сюн с младшей дочерью вскоре пришли. Посмотрев, как Тан Шоу лепит несколько штук, эти умелые хозяйки быстро освоили процесс: — Тысячу с лишним штук! Нас так мало, мы же до утра будем возиться!  

Тан Шоу сказал:  

— Я слышал, что невестка вернулась. Она тоже мастерица на все руки, можно позвать ее на помощь.  

Мать Сюн покачала головой:  

— Ни в коем случае! Ты забыл урок со сладостями? Я ей не доверяю.  

— С пельменями ничего страшного. Главное – это начинка, а ее я уже приготовил. А способ лепки и так все хозяйки знают, тут нечего скрывать.  

— Ну... — Мать Сюн все еще сомневалась, но в конце концов согласилась. Да и справиться втроем с таким количеством пельменей было бы нереально.  

В итоге она все же позвала старшую невестку.  

— Слушай сюда. Я даю тебе шанс. Если опять выкинешь что-нибудь, не пеняй, что старший тебя выгонит!  

Старшая невестка поклялась:  

— Матушка, я и думать не смею!  

Она искренне дорожила этим шансом – завоевать доверие свекрови снова было нелегко, и она надеялась, что это событие изменит отношение к ней.  

При встрече с Тан Шоу и Сюн Чжуаншанем ей было очень неловко, лицо горело от стыда. Она хотела извиниться, но слова застревали в горле.  

К счастью, Тан Шоу не стал поднимать эту тему, делая вид, будто ничего не произошло.  

Старшая невестка быстро включилась в работу – по скорости лепки она уступала только Тан Шоу. Возможно, из-за желания проявить себя, она трудилась не покладая рук.  

В действительности старшая невестка теперь всячески старалась угодить семье Сюн – не только из-за страха быть изгнанной за кражу рецепта сладостей, но в первую очередь потому, что семья разбогатела и зажила совсем по-другому. Теперь в доме Сюн готовили с обильным количеством масла – это было обязательным правилом. Если раньше свекровь растягивала банку животного жира на целый год, то с появлением соевого масла она сама требовала от невестки щедро лить его в сковороду – жирная пища была вкуснее, и за обедом все съедали на полмиски больше.  

Когда старшая невестка впервые после возвращения открыла масляный кувшин и увидела, что он полон, она не придала этому значения. В конце концов, для производства сладостей масло было необходимо. Но при готовке она по привычке пожалела масла.  

— Невестка, налей побольше масла! — тут же вмешалась помогавшая на кухне пятая сестрица. — Матушка и батюшка теперь любят пожирнее. Если пожалеешь масла, матушка будет ругаться!  

— А... — растерянно пробормотала старшая невестка.  

Когда пятая сестрица щедро вылила на сковороду целую ложку масла, старшая невестка остолбенела – неужели свекровь не обругает ее за расточительство? Она даже подумала, что пятая мстит ей за прошлые обиды. Но когда блюдо подали к столу, все ели его как ни в чем не бывало, включая Сюн Те – никакого удивления. Только тогда старшая невестка осознала: всего за месяц ее отсутствия благосостояние семьи изменилось до неузнаваемости.  

Раньше в доме Сюн экономили каждую каплю, а теперь они использовали масло так щедро, как не могли позволить себе даже ее зажиточные родители. А через несколько дней старшая невестка впервые за долгое время попробовала мясо – не обрезки, как в родительском доме, а крупные куски, и каждому досталась приличная порция. Ей самой положили четыре-пять кусков, а мужчинам и того больше.  

Раньше, когда мяса не хватало, Сюн Те мечтал, что однажды сможет накормить жену досыта. Теперь у него появилась такая возможность, и он переложил все семь-восемь жирных кусков из своей миски в миску жены.  

— Кушай.  

Старшая невестка подняла глаза и увидела доброе, простое лицо мужа. В его взгляде не было хитрости – только искренняя забота.  

— Дорогая, кушай. Я недавно уже ел. У тебя в родительском доме такого мяса не бывает, ешь скорее.  

— Кхм-кхм! — громко прочистила горло мать Сюн.  

Испугавшись, старшая невестка тут же вернула мясо мужу:  

— Мне хватит. Завтра тебе идти в город продавать сладости – тебе нужны силы.  

Под строгим взглядом матери Сюн Те не посмел настаивать, но, когда та отвернулась, незаметно переложил жене два самых жирных куска. Поедая мясо, старшая невестка едва сдерживала слезы. Как же она раньше была слепа, считая этого человека никчемным? Ведь его сердце было полно любви к ней!  

С этого момента, потрясенная изменениями в семье Сюн, старшая невестка начала всячески угождать мужу. Теперь он казался ей не неудачником, а человеком, который просто долго шел к своему успеху.  

— Шуанэр, давай я помну тесто вместо тебя. Ты устал.  

Тан Шоу уже хотел согласиться, но мать Сюн нахмурилась:  

— Что задумала? Опять хочешь что-то выведать?  

— Нет-нет! — испуганно воскликнула старшая невестка.  

— Матушка, пусть попробует, — вмешался Тан Шоу. — А то у меня уже руки отваливаются – дальше просто не смогу.  

Сюн Чжуаншань в свободное время вырезал палочки для зубных щеток – у него хорошо получалось, и Тан Шоу не возражал. Для Сюн Чжуаншаня каждая лишняя монета была важна. Услышав жалобы Тан Шоу, он тут же отложил работу и подошел к нему:  

— Здесь болит? Давай разомну. — Благодаря частым массажам после определенных занятий Сюн Чжуаншань уже хорошо знал, какое давление предпочитает Тан Шоу.  

Тан Шоу без церемоний начал указывать:  

— Чуть левее... Да, вот здесь. Ох, как ноет!  

Если бы старшая невестка посмела так командовать ее сыном в ее присутствии, мать Сюн бы взорвалась. Но сейчас она лишь опустила глаза и продолжила лепить пельмени, делая вид, что ничего не замечает.  

Старшая невестка с завистью взглянула на Тан Шоу и молча принялась раскатывать тесто.  

— Неплохо! Для первого раза очень ровно получается, — похвалил ее Тан Шоу, наслаждаясь массажем.  

Настроение старшей невестки немного улучшилось, и она заработала еще усерднее.  

Когда наконец закончили лепить больше тысячи пельменей, все едва не свалились от усталости. Тан Шоу хотел заплатить, но мать Сюн наотрез отказалась. В итоге он просто дал им с собой пятьдесят пельменей, чему все были несказанно рады – во время лепки у всех уже текли слюнки.  

Тан Шоу считал пельмени поштучно – по две монеты за штуку. Тысячу с лишним пельменей скупили молодые господа и барышни, заплатив в общей сложности больше шестидесяти лян – игра явно стоила свеч.  

Перед отъездом Цзинь Цзиньчэн задержался и, убедившись, что остальные не слышат, тихо сказал Тан Шоу:  

— Через пару дней мой слуга приедет за последней партией товара перед Новым годом. Убедись, что все готово – если у меня не будет хотя бы трехсот-пятисот зубных комплектов, праздник будет испорчен.  

Новый год всегда был горячей порой для торговли – даже то, что обычно не пользовалось спросом, разлеталось, не говоря уже о таком популярном товаре, как зубной аромат.  

— Здесь сто лян в качестве залога. Обязательно приготовь мне товар.  

Тан Шоу понял, что Цзинь Цзиньчэн, зная о покупке земли, беспокоится, хватит ли ему серебра на дорогие специи.  

— Не волнуйся, все будет готово. — Он без лишних слов принял задаток, и только тогда Цзинь Цзиньчэн успокоился и уехал.  

Тем временем в Юйлинь и соседние городки тоже дошла молва о зубном аромате и тапочках на многослойной подошве – покупатели толпами шли в дом Сюн.  

— Фулан Сюн, а можно скидку на «Свежесть»?  

— Фулан Сюн, почему у вас нет кожаных ботинок на многослойной подошве? Вчера еще третий молодой господин Чжан покупал! Когда будут новые? Мне срочно нужно для лавки!  

— Фулан Сюн...  

— Фулан Сюн...  

В доме Сюн начался настоящий ажиотаж – с утра до вечера все были на ногах.  

Наконец зарезали оставшихся барана и свинью. Мясные лавки из Юйлиня выстроились в очередь – особенно ценилась баранина, а вот свинина расходилась хуже, но все же находила покупателей.  

— Эрлан, мясо для нас отложили?  

— Да.  

— Давай оставим еще одну свинью и продадим односельчанам по той же цене, что и лавкам, — предложил Тан Шоу. — Когда у нас были трудности, многие хотели помочь. Пусть даже не получилось, но важно было намерение.  

— Хорошо.  

Лавки продавали свинину по 35 монет за цзинь, но перед праздниками цена поднялась до 38. Сюн Чжуаншань отдавал им мясо по 25 монет – разница в 10 монет была их прибылью. Конечно, лавочники не могли работать себе в убыток, но такая цена была очень выгодной – только Сюн Чжуаншань мог себе это позволить.