Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 65. Уход

— Фулан Сюн, — Цзинь Цзиньмин, выйдя из небольшого двухэтажного особняка на прогулку, случайно встретил Тан Шоу, сидящего в подвесном кресле-качелях в беседке и наслаждающегося ветерком. Он вежливо и учтиво спросил: — Почему сегодня господин Сюн не рядом с вами? Обычно он не отходит ни на шаг. — Хотя слова звучали как шутка, интонация Цзинь Цзиньмина была выверена идеально – как будто он просто спросил «вы поели?» – и не вызывала раздражения.  

Однако по неизвестной причине Тан Шоу почувствовал инстинктивную настороженность. Он наблюдал, как Цзинь Цзиньмин складывает бумажный зонтик и садится на каменную скамью напротив, затем невозмутимо ответил: 

— Эрлану не сидится на месте, он пошел заниматься другими делами.  

Цзинь Цзиньмин тихо рассмеялся, его смех был мягким, но почему-то Тан Шоу показался двусмысленно-соблазнительным. 

— Фулану Сюн повезло встретить такого мужчину, который так любит своего супруга. Должно быть, вы очень довольны нынешней жизнью?

В утвердительной фразе Цзинь Цзиньмина Тан Шоу уловил вопросительную ноту. Он поставил чашу с фруктовым льдом, исчезла улыбка, лицо стало бесстрастным. 

— О чем вы хотите спросить, старший господин Цзинь?

— Не нужно так остерегаться меня, — Цзинь Цзиньмин улыбнулся еще теплее. — Я просто хочу вам помочь.  

Пальцы Тан Шоу невольно провели по краю чаши, он опустил веки. 

— В чем помочь? Разве семье Сюн сейчас требуется ваша помощь?  

— Я говорю не о семье Сюн, а о вас!

Тан Шоу резко поднял голову, в его глазах вспыхнула невиданная острота, словно он хотел пронзить оболочку Цзинь Цзиньмина и увидеть его истинную суть.  

Но он понял, что Цзинь Цзиньмин скрыт очень глубоко. Он видел только то, что тот хотел показать – вежливую, благородную маску, а под ней не мог разглядеть ни единой черты.  

Заметив молчание Тан Шоу, который, как ежик, ощетинился колючками, Цзинь Цзиньмин лишь нашел это милым.  

— Вы хотите уйти. Я могу вам помочь.  

Тан Шоу пристально смотрел на него, пытаясь разглядеть что-то за этой мягкой маской, но вновь потерпел неудачу.  

В беседке воцарилась тишина, только горячий воздух снаружи, словно озорной ребенок, врывался внутрь, обжигая их лица.  

Спустя долгое время Тан Шоу хрипло спросил: «Чего вы хотите?»  

Цзинь Цзиньмин улыбнулся. 

— А если я скажу, что ничего не хочу, а просто искренне хочу помочь, вы поверите?

— Нет, — категорично ответил Тан Шоу.  

Цзинь Цзиньмин беспомощно пожал плечами. 

— Тогда считайте, что я хочу что-то получить от вас: зубную пасту, жареную муку или... — он слегка наклонился к Тан Шоу и тихо добавил: — ...или туалетную бумагу.  

Глаза Тан Шоу расширились, он едва не выкрикнул, откуда Цзинь Цзиньмин знает, что это его изобретение, но вовремя сдержался. Однако даже этого мгновения хватило, чтобы Цзинь Цзиньмин подтвердил свои догадки.  

— Если вы хотите уйти, я могу помочь вам отправиться куда угодно, хоть на край света, — голос Цзинь Цзиньмина звучал, как дьявольское искушение.  

Мысль об уходе слишком глубоко укоренилась в сознании Тан Шоу, став навязчивой идеей без причины, только с одним желанием – уйти.  

Дьявол продолжал шептать: 

— Вы умный человек. Подумайте: учитывая нынешнее положение семьи Сюн, если вы сбежите сами или с чьей-то помощью, разве после приказа князя Чжэньбэй найдется место в Поднебесной, где вы сможете скрыться? Но семья Цзинь – столетний род, поддержавший императора при восхождении на престол. Даже сам император вынужден считаться с нами, что уж говорить о князе Чжэньбэй.  

Цзинь Цзиньмин, словно змея, выпустил язык: 

— Поэтому, если вы все еще хотите избавиться от семьи Сюн, то семья Цзинь – ваш единственный выбор. Фулан Сюн, шанс выпадает редко. Я нахожусь при дворе и, возможно, приеду в деревню Синхуа лишь раз. Если упустите этот момент, вам придется остаться здесь навсегда.  

Тан Шоу сжал чашу так сильно, что его пальцы побелели.  

— Что вы здесь делаете? — Сюн Чжуаншань, закончив работу, издалека заметил в беседке двух людей, и один из них был похож на этого подлого типа. Да, это он. Холодный взгляд Сюн Чжуаншаня уставился на Цзинь Цзиньмина, словно на овцу под занесенным топором.  

В глазах Сюн Чжуаншаня Тан Шоу увидел жажду крови. Цзинь Цзиньмин поспешно встал и торопливо сказал Тан Шоу: 

— Подумайте о моем предложении. Завтра я жду вашего ответа.  

Проходя мимо Сюн Чжуаншаня, Цзинь Цзиньмин улыбался, сохраняя спокойствие, но лишь он сам знал, что уже на пределе – взгляд Сюн Чжуаншаня был слишком пугающим, у него подкашивались ноги. Но он боялся, что если проявит слабость, это разозлит Сюн Чжуаншаня, и тот действительно прибьет его с одного удара.  

— Что ты хочешь на ужин? — как будто они только что обсуждали обычное дело, Тан Шоу естественно повернулся к Сюн Чжуаншаню.  

Хотя на самом деле его руки, сжимавшие чашу, уже дрожали. Глаза Сюн Чжуаншаня были слишком страшными – кроваво-красными, и когда он услышал вопрос, его зрачки, казалось, не отражали Тан Шоу. Тан Шоу не отводил взгляда, и через неопределенное время алая ярость наконец отступила. Сюн Чжуаншань узнал его и опустил кулак, готовый размозжить голову собеседника.  

— Пельмени.  

— Хорошо, — Тан Шоу внутренне вздохнул с облегчением. Цзинь Цзиньмин даже не знал, что чудом спас свою жизнь. Если бы он не был так осторожен и не сдерживал Сюн Чжуаншаня, тот, возможно, впал бы в ярость и не узнал бы никого.  

Из-за многолетней кровавой бойни на войне многие солдаты после ухода часто испытывают жажду крови. Это желание убивать трудно контролировать. Если нет внешних раздражителей, они, возможно, еще помнят армейскую дисциплину, но если их спровоцировать, разум полностью отключается. В будущем для демобилизованных спецназовцев предусмотрены психологи, но здесь такой профессии нет, поэтому Сюн Чжуаншань не может контролировать свою жестокость, и вся деревня Синхуа боится его.  

Вечером Тан Шоу действительно приготовил пельмени. За едой он сказал: 

— Эрлан, дома кончились фрукты и лед, завтра с утра сходи в город купить.  

Сюн Чжуаншань на мгновение замер. «Так рано ты не проснешься».  

Тан Шоу естественным тоном ответил: 

— На улице так жарко, мне не хочется идти. Сходи сам, хорошо?

Сюн Чжуаншань опустил голову, продолжая есть пельмени. 

— Пусть Юй Фэн сходит, я дам ему серебряные.  

Тан Шоу беспокоился: 

— Юй Фэна и других по дороге многие узнали. Боюсь, если он пойдет покупать лед, его будут притеснять. Эрлан, в такую жару без льда мне плохо, завтра сходи купи.  

Прошло некоторое время, и когда Тан Шоу уже подумал, что Сюн Чжуаншань откажет, тот тихо согласился.  

Вечером они задули масляную лампу и легли под одно одеяло. Тан Шоу колебался, затем с решимостью «последнего ужина» впервые сам приблизился к Сюн Чжуаншаню. Едва его рука коснулась груди, Сюн Чжуаншань перевернул его и прижал к себе, как всегда, страстно.  

Глядя на полузакрытые глаза супруга, огромная ладонь Сюн Чжуаншаня дрожала. Его взгляд был невероятно сложным, словно в нем сплелись тысячи чувств.  

«Фулан, ты мой. Живой – мой человек, мертвый – мой призрак». Потому что с самого начала ты был моим и никогда не принадлежал никому другому.  

На следующий день, когда Тан Шоу открыл глаза, место рядом было пустым – Сюн Чжуаншань, видимо, послушал его и пошел в город за фруктами и льдом.  

Тан Шоу быстро встал, достал из глубины шкафа несколько лян серебра – это он тайком припрятал, пока Сюн Чжуаншань не видел. Хотя сумма небольшая, лучше, чем ничего.  

Спустившись со второго этажа, он столкнулся с Юй Фэном, который вышел отдохнуть после жарки муки. Тот удивился: «Фулан Сюн, почему вы так рано встали? Обычно вы спите еще час».  

Тан Шоу улыбнулся? «Не знаю, просто не смог спать».  

Юй Фэн сказал: «Господин Сюн ушел в город и велел мне заранее сварить кашу из пшена и риса, как вы любите – погуще. Я думал, вы еще поспите, поэтому не торопился. Сейчас приготовлю».  

— Не нужно, я сам.  

Братья Цзинь тоже встали рано, собрали вещи и вошли, как раз когда Тан Шоу спускался.  

Цзинь Цзиньмин, увидев его, улыбнулся: «Фулан Сюн, сегодня вы рано встали».  

Тан Шоу фальшиво улыбнулся: «Взаимно».  

Выйдя со двора, Тан Шоу заметил новую повозку семьи Цзинь. Цзинь Цзиньчэн сидел внутри, его взгляд был сложным. Цзинь Цзиньмин прыгнул внутрь, затем протянул руку Тан Шоу: «Поднимайтесь».  

Тан Шоу сделал вид, что не заметил его руку, и сам залез в повозку.  

Юй Фэн выбежал следом: «Фулан Сюн, куда вы?»  

— Проводить гостей. Они наши постоянные клиенты, — улыбнулся Тан Шоу.  

Юй Фэн не сомневался и кивнул: 

— Тогда возвращайтесь быстрее, а то господин Сюн забеспокоится. Он же сказал, чтобы вы не выходили.  

— Да? — Тан Шоу равнодушно махнул рукой. — Он боится, что я получу тепловой удар. Но сейчас солнца нет, я ненадолго.  

— Ладно, только побыстрее.  

В этот момент вышел Юй Чэн за водой и, услышав их, засмеялся: 

— Господин Сюн выглядит суровым, но к вам он так добр. Когда-нибудь, если у меня будет фулан или супруга, я тоже буду любить его или ее всем сердцем, как господин Сюн.

— Весна давно прошла, уже наступило лето, а ты все еще мечтаешь о любви.

— Господин, не смейтесь надо мной, вы же знаете, как я мечтаю жениться.

— Ха-ха-ха...

Повозка медленно удалялась от дома Сюна, оставляя позади веселые голоса во дворе, которые вскоре совсем затихли.

Знойным летом, даже когда солнце еще не в зените, духота выматывает душу. В такую погоду полагается лежать в подвесном кресле-качелях в беседке и есть фруктовый лед, а не торопиться в дороге.

Цзинь Цзиньчэн приподнял занавеску и выглянул наружу – его лицо сразу изменилось.

— Старший брат, впереди Сюн Чжуаншань возвращается!

Цзинь Цзиньмин удивился: 

— Как так быстро?!» Затем его лицо стало серьезным: — Не бойся, будем действовать по обстоятельствам.

Их повозка и приближающаяся телега с быком становились все ближе, казалось, вот-вот столкнутся. Цзини остановились, чтобы пропустить встречных. Однако те тоже остановились, полностью перегородив дорогу.

Сюн Чжуаншань спрыгнул с телеги, двумя шагами достиг повозки Цзиней и, прежде чем охрана успела среагировать, резко откинул занавеску.

Внутри лениво сидели только двое: Цзинь Цзиньчэн и Цзинь Цзиньмин.

Цзинь Цзиньмин сделал вид, что потрясен: «Господин Сюн, вы...»

Не дав ему договорить, Сюн Чжуаншань ударил его кулаком в глаз, затем одной рукой схватил каждого из братьев, как цыплят, вытащил из повозки и швырнул на землю.

— Дерзость! — охранники Цзиней обнажили мечи, но Цзинь Цзиньмин остановил их: — Уберите оружие, это недоразумение. Должно быть, господин Сюн что-то перепутал.

Сюн Чжуаншань проигнорировал его, залез в повозку и постучал по стенкам – раздался глухой звук, значит, внутри было пустое пространство, вероятно, двойное дно. Он осторожно приподнял доски, но там ничего не было.

— Господин Сюн, я не знаю, что вы ищете, но советую не тратить время на нас. Ваш фулан ждет вас дома. Когда мы уезжали, он говорил, что из-за жары не может спать и ждет, когда вы привезете лед.

Сюн Чжуаншань холодно посмотрел на Цзинь Цзиньмина, затем резко развернулся, запрыгнул на повозку и уехал.

Когда Сюн Чжуаншань скрылся из виду, Цзинь Цзиньмин поднял голову и сказал одному из конных охранников: «Хорошо, что я догадался купить эту повозку в качестве отвлекающего маневра. Иначе он бы не поверил так легко – обязательно проверил бы всю охрану».

Цзинь Цзиньчэн смотрел на старшего брата с синяком под глазом. Даже в таком жалком виде тот продолжал хвастаться, как павлин, и выглядел довольно нелепо.

Он проигнорировал брата и обратился к Тан Шоу: «Фулан Сюн, я не понимаю вас. Господин Сюн исполняет все ваши желания, ради вас сдерживает свой характер, терпит шумных посетителей, хотя не любит суеты. Почему вы хотите уйти?»

Цзинь Цзиньмин готов был заткнуть рот этому глупцу – с таким трудом заполучили человека, а он несет чепуху.

Тан Шоу нахмурился, словно не понимая: 

— Я же мужчина. Как мужчина может жениться на мужчине?

Цзинь Цзиньчэн смотрел на него, как на сумасшедшего: 

— Вы шуанэр, шуанэр! Не знаю, кто вам наговорил странного, но вы шуанэр и можете жениться только на мужчине, с женщиной это невозможно.

— Даже если отбросить этот статус, что плохого в отношениях между мужчинами? В нашем государстве не запрещены лунъянские утехи. Во времена Чуньцю царь Вэй и уважаемый муж Лунъян оба были мужчинами, но что с того? Они жили в согласии.

[прим. ред.: лунъянские утехи – устойчивое выражение, возникшее в эпоху Чжаньго (Воюющих царств, V–III вв. до н.э.), обозначающее гомосексуальные отношения между мужчинами. Оно происходит из истории о царе Вэй (魏王) и его фаворите Лунъян-цзюне (龙阳君).

Лунъян-цзюнь [цзюнь – уважаемый муж, уважительное обращение] был известным аристократом и приближенным царя Вэй, известный не только близостью к царю, но и дипломатическими талантами (участвовал в политических интригах). Согласно хроникам (например, «Чжаньго цэ» – «Стратегии Сражающихся царств»), между ними существовала романтическая связь.

Однажды Лунъян-цзюнь заплакал на рыбалке, опасаясь, что царь найдет нового любимца. Царь Вэй, чтобы успокоить его, приказал запретить ловить рыбу в их озере, демонстрируя верность.

Этот эпизод стал символом мужской любви в древнекитайской традиции.]

— Вы говорите, что не будете жениться на мужчине – считаете себя выше Лунъян-цзюня? С древних времен главным считалась взаимная любовь. Я думаю, если полюбил – то полюбил, чувства приходят слишком быстро, чтобы разбирать, мужчина перед тобой или женщина.

Тан Шоу на лошади вдруг замер, растерянно глядя на него: 

— Не разбирать, мужчина или женщина?

Сюн Чжуаншань гнал лошадь во весь опор, не успев даже загнать телегу во двор, вбежал в зал.

— Фулан, фулан!..

Юй Фэн выбежал с поварешкой в руке, весь в поту: 

— Господин Сюн вернулся.

— Где мой фулан? — лихорадочно спросил Сюн Чжуаншань.

— Он пошел провожать братьев Цзинь. Странно, прошло уже много времени, а он до сих пор не вернулся.

Тело Сюн Чжуаншаня дернулось. Внезапно он ясно вспомнил ту сцену: количество лошадей не сходилось – одна была лишней.

Во время службы в армии Сюн Чжуаншань проходил специальную подготовку – обычно именно такие мелочи помогали вычислять врага, поэтому раньше его нельзя было обмануть подобными уловками. Но Цзинь Цзиньмин использовал повозку, чтобы отвлечь его, заставив думать, что фулан должен быть внутри. Он даже проверил любимую уловку богачей – потайное отделение. И попал в ловушку.

Глаза Сюн Чжуаншаня за считанные секунды налились кровью. Он зашел в дом, схватил свой топор и вышел.

— Господин Сюн, господин Сюн!.. — Юй Фэн кричал уже хрипло, но Сюн Чжуаншань не обернулся.

В сердце Юй Фэна поселилась тревога. Он сказал Юй Чэну: 

— Присмотри за домом, я догоню господина Сюна.

Юй Чэн беспокоился: 

— Будьте осторожны. Если господин Сюн впадет в ярость – бегите, не лезь под руку, вы не справитесь с ним.

— Я знаю.

Сюн Чжуаншань мчался как ураган, заставляя бычью телегу двигаться с быстротой конной повозки. Он бешено несся по той же дороге, в голове не было ни одной мысли. Только сердце бешено колотилось.

Неизвестно, сколько времени прошло, когда вдали он увидел человека, машущего ему у дороги: «Сюн Чжуаншань, Сюн Чжуаншань!..» Тот продолжал звать его, но Сюн Чжуаншань пронесся мимо, не обращая внимания.

— Сюн Чжуаншань, это я, Тан Шоу, твой фулан!.. — Тан Шоу кричал до хрипоты, но тот не узнал его. Тан Шоу ругал его сквозь слезы: — Тупой медведь, глупый неуклюжий медведь! Даже не узнал меня, а еще говорил, что я твой фулан во всех жизнях… — Тан Шоу разрыдался, слезы текли по лицу. Он сжался в комок, обхватив себя руками, и бормотал: — Что делать? Я ушел из процессии Цзиней, они теперь не будут спешить. Если Сюн Чжуаншань догонит их, а меня там не окажется... Он больше не поверит им. А Цзинь Цзиньмин – из столичного рода Цзиней. Если Сюн Чжуаншань убьет его...

Тан Шоу боялся даже думать об этом. Он никогда еще так не ненавидел себя, яростно колотя себя по голове.

— Все из-за тебя! Зачем убежал? Ты же клялся, что если найдется человек, готовый отдать за тебя жизнь, то будешь жить с ним. И вот он появился, а ты отвергаешь его, потому что он мужчина! Будь это девушка – разве она досталась бы тебе?!

Тан Шоу читал когда-то роман о попаданце, который женился и стал могущественным. Тогда, читая о глубоких чувствах героев, он вслух пожелал, чтобы и у него была такая искренняя любовь – даже ценой жизни. Все его знания пришли из того романа.

Потом из-за несчастного случая он попал сюда и обрел эти идеальные отношения. Но он зациклился на вопросе пола, словно ослеп. Теперь он наконец понял, но некоторые вещи уже не будут ждать. Если случится непоправимое, он умрет от сожаления.

Тан Шоу продолжал бить себя по голове, как вдруг кто-то схватил его руку. Сквозь слезы он увидел перед собой Сюн Чжуаншаня. Хотя тот выглядел опасным, будто купался в крови, словно демон, вылезший из горы трупов, Тан Шоу не испугался. Он лишь почувствовал облегчение, бросился в объятия Сюн Чжуаншаня и зарыдал.

— Эрлан, я так испугался! Думал, ты не увидел меня, думал, ты догонишь братьев Цзинь... Если ты их... их... за это придется платить жизнью. А что тогда буду делать я? Ты не должен пострадать, ты не можешь оставить меня.

Слезы Тан Шоу пропитали тонкую одежду Сюн Чжуаншаня, словно промочили и его сердце. Глаза Сюн Чжуаншаня постепенно прояснились. Он поднял руку и крепко обнял Тан Шоу.

— Фулан, ты мой. Во всех жизнях ты будешь моим фуланом. Живой – человек Сюн Чжуаншаня, мертвый – призрак Сюн Чжуаншаня.

— Я... я, Тан Шоу, во всех жизнях буду твоим фуланом. Живой – человек Сюн Чжуаншаня, мертвый – призрак Сюн Чжуаншаня.