Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 35. Глиняные кирпичи – пять лянов?

— Старший братец, эта большая сковорода, конечно, хороша – готовить на ней удобно, но ведь такое железное изделие должно стоить немалых денег, — сказал Сюн Чжу, с восхищением разглядывая печь. Ему хотелось соорудить такую же у себя дома, чтобы облегчить матери работу, но, вспомнив о цене на железные котлы, он сразу охладел. Та маленькая сковорода, что купил Тан Шоу, обошлась в три связки монет, а эта, такая огромная, наверняка стоила пять-шесть лянов серебром.  

Тан Шоу рассмеялся:  

— Не переживай, эти деньги мы еще вернем.  

Пока что у них не было подходящего котла, поэтому отверстие печи временно прикрыли доской, а под ней разожгли огонь, чтобы просушить кан. Свежепостроенная лежанка была сырой, и спать на ней сразу нельзя – нужно протапливать три-четыре дня, а зимой, возможно, и дольше. Поэтому Тан Шоу решил сначала соорудить кан в своей с Сюн Чжуаншанем спальне, а сами временно перебрались в гостевую комнату. Братья Хао, ночевавшие у них, вчера, получив кожаные туфли, сразу же уехали, так что место освободилось.  

Сюн Те и Сюн Чжу, закончив работу, не спешили уходить – им хотелось проверить, действительно ли кан так чудесен, как говорил Тан Шоу.  

Не прошло и времени, чтобы выпить полчашки чая, как лежанка уже нагрелась. Братья дотронулись до нее – и глаза их загорелись от изумления.  

— Старший братец, да это же просто волшебство! Она теплая! — воскликнул Сюн Чжу, который с недавних пор, продавая сладости в городе, стал более разговорчивым. — Если спать на таком зимой, то жизнь станет просто райской!  

Сюн Те, хоть и был молчаливым, но его горящий взгляд выдавал, как ему понравилось это изобретение.  

— Сегодня уже поздно, завтра приходите и забирайте кирпичи – соорудите каны у себя дома, — сказал Тан Шоу.  

Если у них самих уже была такая роскошь, как же они могли оставить без нее родителей?  

Сюн Те расплылся в улыбке, а Сюн Чжу, после первых восторгов, задумался о практической стороне:  

— Братец, ты привез столько кирпичей, чтобы продавать их, верно? С такой технологией они станут настоящим сокровищем в окрестностях Юйлиня. — Он спросил напрямую: — Сколько ты планируешь брать?  

— У третьего брата деловая жилка! — Тан Шоу, рассчитывая на дальнейшее сотрудничество, ответил честно: — За количество кирпичей, нужное для кана такого размера, как у нас – пять лянов серебра.  

— П-пять лянов?! — Братья остолбенели. Это же просто глина! Как за нее можно просить серебро?!  

— Это только за кирпичи. Если мы еще и будем сами строить, то работа оплачивается отдельно. Не поденно, а за каждый кан – по тридцать монет с человека.  

— Младший братец, а кто вообще согласится платить? — недоумевал Сюн Те. — Тратить деньги на глину – все равно что выбросить серебро на ветер. Весной глина везде будет бесплатной, за нее и монеты не дадут. Кто захочет платить несколько лянов за наши кирпичи?  

Сюн Чжу, более сообразительный, тут же возразил:  

— Старший брат, но ведь сейчас все иначе. Зимой в Юйлине земля мерзлая, ее не раскопать. Хочешь кан – покупай кирпичи. Каждую зиму немало стариков умирает от холода. Даже в знатных семьях, где старикам не дадут замерзнуть, все равно страдают от морозов. Когда наступают самые лютые холода, даже сидя дома, можно простудиться, а если поднимется жар – кто знает, выживешь ли? Как ты думаешь, разве богатые старики, мечтающие дожить до ста лет, пожалеют пять лянов? Я уверен, они готовы будут заплатить и больше!  

Тан Шоу одобрительно кивнул – третий брат мыслил перспективно.  

Выслушав его доводы, Сюн Те проникся уверенностью в успехе этого предприятия.  

— Если так, то мы втроем, работая быстро, сможем сооружать по три кана в день. Значит, каждый получит по девяносто монет? — Он ошалело замолчал, пораженный этой цифрой.  

— Старший брат, с тобой пойдет третий брат, а Эрлан останется со мной. В любой момент могут приехать купцы, а мне одному будет сложно справиться.  

— Я не подумал об этом, конечно, второй должен остаться, — поспешно согласился Сюн Те.  

Когда настало время ужина, братья не стали задерживаться и поспешили домой. Там они рассказали родителям о кане, но мать Сюн только покачала головой.  

— Кан за пять лянов? Мне такой не по карману. Пять лянов, если экономить, хватит семье Эрлана на два года пропитания. Лучше пусть копят деньги – у них ведь еще нет детей, расходов впереди много. — Она добавила: — Я ценю заботу фулана, но вы, сыновья, даже не думайте всерьез это предлагать! Дождемся весны, тогда и соорудим каны, чтобы следующая зима была теплой. Нет смысла тратить пять лянов на нас с вашим отцом.  

Услышав это, братья на следующий день не решились идти за кирпичами. Тан Шоу, проснувшись поздно, сразу догадался, в чем дело, и велел Сюн Чжуаншаню отвезти кирпичи к ним.  

Мать Сюн отнекивалась, отказывалась, но Эрлан, не обращая внимания на ее слова, молча принялся складывать кирпичи во дворе, затем велел младшей сестре убраться в доме и в одиночку вынес старую кровать родителей.  

Он сам замесил глину, разогрел кирпичи и начал работу. Братья, видя, что дел все равно не избежать, присоединились к нему.  

Вскоре шум привлек внимание соседей. Деревенские, завидев те самые кирпичи, что Тан Шоу привез из Восточной столицы, толпой повалили во двор Сюнов.  

— Это те самые кирпичи, что ваш фулан купил в Столице? — спрашивали они, пытаясь заглянуть в дом. — И для чего они вам?  

Мать Сюн была не промах – раз сыновья собирались на этом зарабатывать, нельзя позволить соседям украсть технологию. Она, отец и младшая дочь встали у входа, преграждая путь любопытным.  

— Какие еще «простые кирпичи»? — фыркнула мать Сюн. — Мой фулан заплатил за них большие деньги! Это для кана! Вы вообще знаете, что такое кан? Видели? Слышали? Нет? Тогда не смейте называть их «простыми»!  

Старик, получив такой отпор, поспешно ретировался.

Но любопытство некоторых было разожжено, и они спросили:

— А что это за «кан» такой?

Мать Сюн сама лишь со слов старшего и третьего сыновей знала о кане, но в глаза его не видела. Хоть ей и хотелось сходить к Эрлану посмотреть, она не решалась – боялась, что сын с женой решат, будто ей очень нравится, и настоят на том, чтобы соорудить ей такой. А ведь это целых пять лянов! Сердце матери Сюн просто кровью обливалось при мысли о таких тратах.

Но теперь, когда кан у них уже был, а семья Эрлана собиралась на этом зарабатывать, мать Сюн решила как следует разрекламировать изобретение. Ну и, конечно, похвастаться – раньше все смотрели на их семью свысока, презирали за бедность, даже запрещали своим дочерям разговаривать с ее детьми, словно те могли их тут же обворожить. А теперь вот у нее есть кан за пять лянов! А у них? Сомневалась, что у кого-то из соседей вообще найдется такая сумма.

Грудь матери Сюн гордо выпятилась, и она с важностью заявила:

— Кан – это вот эти самые глиняные кирпичи, сложенные вместе. Получается такая большая лежанка, на которой могут спать четверо-пятеро. Разогревается за время, пока выпьешь полчашки чая, и лежать на ней – все равно что на теплой печи! Десять жаровен не заменят один кан!

— Неужели теплее, чем жаровня? — Соседи сомневались. В их представлении зимой счастье – это если в доме есть хоть одна жаровня с углями. Но, вспомнив, что фулан из семьи Сюн не похож на других, и его изобретения не видели даже столичные аристократы, они задумались: а вдруг этот кан и правда так хорош?

Вскоре вся деревня сбежалась поглазеть на новое чудо. Даже если семья Сюн не пускала их внутрь, народ толпился снаружи, стуча зубами от холода, но терпеливо ожидая, когда же можно будет увидеть результат.

Братья Сюн, уже имея опыт, работали быстрее, и еще до заката кан был готов.

Деревенские тут же ринулись в дом, окружили лежанку и принялись ахать. Пока кан не разожгли, он не казался чем-то особенным – просто большая лежанка, на которой могло уместиться несколько человек, заменяя кровать.

Но когда прошло время «полчашки чая», и кан нагрелся, все от изумления округлили глаза.

— О-о, вот это вещь! И правда теплее жаровни! — Не дожидаясь приглашения, один из стариков скинул туфли и забрался на кан, растянувшись на теплой поверхности. — Чиновники, поди, и то так не живут! Если бы у меня дома был такой, я бы всю зиму с него не слезал, даже есть бы тут же!

— Тепло-о! — Остальные тут же последовали его примеру, устроившись на кане. Лежанка, рассчитанная на четверых-пятерых, теперь была забита под завязку – больше десятка человек сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Вот вам и счастье! Теперь зимой не замерзнете!

Мать Сюн слегка разозлилась – она сама еще не успела опробовать кан, а эти уже расселись! Но в то же время ее распирала гордость: «Это мои дети и фулан мне подарили, целых пять лянов!»

Видя, что народ не собирается уходить, она решила перестраховаться – вдруг кто-то попросит Эрлана соорудить им такой же, а когда узнает цену, начнет злословить?

— Мне еще в молодости гадалка предсказала, что на старости лет буду в достатке жить, — начала она с хитрой улыбкой. — А тогда у нас даже еды не всегда хватало...

— Но вот вернулся наш А-Шань, женился на умном фулане, который все умеет, да еще и обо мне, старухе, заботится! Знаете, сколько стоят кирпичи для этого кана? — Она многозначительно приподняла бровь.

— Ну сколько?

— Пять лянов!

— Чего-о-о?!

— Именно! Пять лянов только за кирпичи! — продолжала мать Сюн. — Их ведь из самой Восточной столицы везли, отсюда и цена. Да и наши-то земли сейчас не раскопать. А мои дети не поскупились, старуху порадовали!

— Да еще и фулан сказал, что работу не считал, а то бы по тридцать монет с человека за каждый кан!

Услышав это, те, кто подумывал заказать себе кан или выведать технологию, сразу поумерили пыл. За такую цену никто не рискнет даже заикаться.

Старики, расположившиеся на кане, потихоньку стали слезать и обуваться – как бы не повредить такую дорогую вещь, не отдадут же потом!

В итоге в доме родителей Сюн соорудили только один кан – старший и третий брат наотрез отказались делать еще.

Тан Шоу не стал настаивать. Закончив с каном в гостевой комнате, он принялся обдумывать, как на этом заработать.

— В прошлый раз нам сильно помог уездный начальник, без него неизвестно, чем бы все кончилось. Хоть мы и прикрывались именем князя, но надо как-то отблагодарить его, — рассуждал он. — Давайте подарим ему кан – и в знак благодарности, и как рекламу. Знатные семьи, увидев, что у начальника есть кан, сами к нам потянутся.

— Хорошо, — кивнул Сюн Чжуаншань, в то же время незаметно проводя рукой по нежной коже своего фулана. Ее гладкость сводила его с ума, и ему всегда хотелось прикасаться к ней снова и снова.

Тан Шоу, увлеченный своими планами, продолжал бормотать о будущих прибылях, как вдруг оказался придавлен тяжелым телом мужа.

— Чт-что ты хочешь? — испуганно пробормотал он.

Сюн Чжуаншань усмехнулся:

— Тебя. — Он принялся облизывать ушко супруга, горячее дыхание заставляло того дрожать, а в голове всплывали картины прошлых ночей, когда фулан покорно принимал его. Голос Сюн Чжуаншаня охрип от желания:

— Раньше я боялся двигаться слишком сильно, как бы кровать не сломалась... Но теперь можно не сдерживаться. Этот кан... отличная штука.