Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 53. Ребенок, расплакавшийся от зависти

Вернувшись, Тан Шоу не стал спешить с решением проблемы зубных ароматов – у него уже был готовый план. Взглянув на солнце, он понял, что скоро обед, а Сюн Чжуаншань и остальные наверняка проголодались, и принялся готовить.  

Теперь на кухне было отдельное помещение с плотно закрывающимися дверями и окнами, что позволяло удерживать дым и запахи внутри, не давая им распространяться по дому. Главное же преимущество новой кухни – четыре печи. Две из них были подключены к системе теплых стен и полов, обогревая дом зимой. Летом же они становились бесполезны – жара и без того была невыносимой, и малейшее дополнительное тепло могло привести к тепловому удару. Поэтому две другие печи использовались исключительно для готовки в теплое время года.  

Множество печей имело еще один плюс – еда готовилась быстрее.  

Тан Шоу использовал одну из печей, чтобы сварить смешанный с просо рис, а в другой приготовил гаолян – основной злак деревни Синхуа. Гаолян давал больший урожай, чем рис, а поскольку сухих земель здесь было больше, чем заливных полей, местные жители питались в основном им. Эту кашу Тан Шоу готовил для себя и семьи – сейчас у Сюна не было лишних денег, и даже рис для троих мужчин стал роскошью. К счастью, они привыкли к гаоляну и не жаловались.  

На обед он решил приготовить четыре блюда. Первым стало «парное мясо» [прим. ред.: кусочки свинины в рисовой муке, приготовленные на пару]. Затем «баклажаны с рыбным ароматом» [прим. ред.: сладко-острая приправа китайской кухни, не имеет отношения к рыбе] и «жареная капуста с грибами и мясом». Баклажаны попали в Китай еще во времена династии Тан, так что в Юйчао они уже были распространены.  

Всю птицу, заготовленную в прошлом году, съели еще в начале весны, а во дворе теперь подрастали цыплята, вылупившиеся в этом году. Им уже исполнилось четыре месяца, и благодаря хорошему уходу они были крупнее, чем у других деревенских. Самое время пустить их на мясо. Тан Шоу решил приготовить «цыпленка генерала Цзо».  

Это блюдо было изобретено в 1952 году шеф-поваром Пэн Чангуем и названо в честь знаменитого генерала Цзо Цзунтана. Когда адмирал Редфорд, командующий Седьмым флотом США, посетил Тайвань, местные власти три дня подряд устраивали банкеты в его честь, и Пэн Чангуй отвечал за кухню. На вопрос адмирала о названии поданного блюда повар, недолго думая, ответил: «Цыпленок генерала Цзо». Так оно и вошло в историю.  

Тан Шоу не решался сам зарезать курицу, поэтому позвал Сюн Чжуаншаня.  

— Эрлан, Цзинь Цзиньчэн приехал за товаром, и на обед я хочу приготовить курицу.  

Сюн Чжуаншань спрыгнул с полутораметровой стены и сразу сказал:  

— Я займусь курами.  

Затем, повернувшись к Сюн Те и Сюн Чжу, добавил:  

— Будьте осторожны с трубами в стенах. Если что-то пойдет не так, придется все переделывать.  

— Не волнуйся, — ответил Сюн Те. — Мы с третьим братом уже строили две таких системы, опыта хватает. На этот раз ошибок не будет.  

Сюн Чжуаншань кивнул, отряхнул руки и направился во двор. Там он ловко схватил двух кур и, не моргнув глазом, свернул им шеи. Движения были настолько быстрыми, что птицы даже не успели почувствовать боли.  

Наблюдая за этим, Тан Шоу невольно потрогал свою шею.  

Затем Сюн Чжуаншань ошпарил кур кипятком и ощипал их с поразительной ловкостью. Готовые тушки он держал за шеи, а отрубленные головы, размером с грецкий орех, крутил в пальцах.  

— Как будешь готовить? — спросил он, совершенно не осознавая, насколько жутко выглядит его свирепое лицо в сочетании с этой сценой.  

Тан Шоу, привыкший к его виду, с трудом сдержал дергающееся веко.  

— Разделывай на куски, кости оставь – вечером сварю суп с тофу.  

Сюн Чжуаншань взял нож и быстрыми ударами разрубил кур.  

Для «цыпленка генерала Цзо» лучше всего подходит мясо с бедер, но на всех его бы не хватило, поэтому Тан Шоу использовал все.  

Рецепт был прост: сначала мясо мариновали в смеси соли и сахара, затем добавляли яичные белки и крахмал, после чего обжаривали до золотистой корочки. Пока курица стекала, Тан Шоу смешал все соусы в одной миске. На сковороду налил немного свежего масла – использовать уже нагретое нельзя – оно дает горечь, – обжарил курицу до появления аромата, затем влил соус и быстро перемешал.  

Аромат блюд разносился по всей округе. Прохожие замедляли шаг у дома Сюна, а некоторые дети, не в силах сдержаться, украдкой вдыхали запах. Но это только разжигало аппетит.  

Самые маленькие не выдерживали и начинали плакать.  

— Бабушка, бабушка… я хочу мяса! У-у-у… — всхлипывал один малыш.  

Старуха Ло подхватила внука на руки и утешала:  

— Не плачь, внучек, бабушка приготовит тебе мяса на обед.  

Семья Ло была единственной в деревне, кто владел искусством приготовления тофу, передававшимся из поколения в поколение уже более шестидесяти лет. Их жизнь всегда была зажиточной, но теперь их затмили Сюны. Впрочем, мяса они себе все равно могли позволить.  

— Я хочу мяса, как у Сюнов! — ныло дитя, всхлипывая.  

— Разве бабушкино мясо может быть хуже? Я приготовлю тебе свинину в соевом соусе!  

Раньше ребенок бы обрадовался – соевый соус был дорогим, и его использовали экономно. Но теперь, сравнивая с ароматами из дома Сюнов, он только кричал:  

— Нет! Хочу мяса, как у Сюнов! Оно такое вкусное, я чувствовал!  

— Бабушка готовит уже десятки лет, разве какой-то изнеженный фулан может сравниться с ней? — обижалась старуха.  

Но внук только рыдал громче, пока его не услышал отец, работавший во дворе.  

Глава семьи Ло ворвался в дом с мрачным лицом, вырвал сына из рук матери и отшлепал:  

— Как ты смеешь ныть из-за мяса?! Я тебя научу!  

Старуха Ло не выдержала и отобрала внука:  

— Он же еще маленький! Что стоит дать ему кусочек мяса? Если ты еще раз поднимешь на него руку, я сама тебя отлуплю!  

Не в силах перечить матери, разгневанный отец ушел.  

Как только он скрылся, ребенок разрыдался еще сильнее, и бабушка, не выдержав, решилась:  

— Хочешь мяса, как у Сюнов? Хорошо, бабушка купит!  

Малыш тут же перестал плакать и захлопал в ладоши. Видя его радость, старуха Ло тоже улыбнулась.  

Ее младший сын, Ло Цилан, молол во дворе бобы и, услышав весь этот переполох, сказал:  

— Матушка, разве Сюны станут продавать свою еду?  

— Почему нет? — фыркнула старуха. — В прошлом году те молодые господа из Восточной столицы ведь у них жили и ели. Разве не они им готовили?  

И, не слушая возражений, она гордо зашагала к дому Сюнов с внуком на руках.

[ком. ред.: хмпф, наивная старуха, откуда ж у тебя столько денег, чтоб питаться как молодые мастера из столицы?]

«Конечно, готовил, но знаешь ли ты, сколько они платили за каждую трапезу?» — мысленно возмутился седьмой Ло, но не осмелился сказать это вслух, боясь, что мать заподозрит его в скупости по отношению к племяннику. Он лишь угрюмо продолжил молоть бобы.  

— А, это бабушка Ло. — Семьи Ло и Сюна никогда не общались, и даже несмотря на то, что их бизнес процветал, а почти все умелые руки в деревне работали у Сюна, никто из семьи Ло так и не пришел к ним. Поэтому неожиданный визит старухи Ло с маленьким внуком на руках удивил Тан Шоу. — Чем могу помочь?  

Старуха Ло считала, что покупать вещи за деньги – это естественно, а для деревенских жителей возможность купить готовые мясные блюда за монеты и вовсе была выгодной сделкой.  

Поэтому она вовсе не выглядела просительницей, а скорее держалась с высокомерным видом, словно знатная особа, заказывающая блюда в ресторане.  

— Мой внучок хочет мясных блюд из вашего дома. Дайте мне все, что у вас есть, я заплачу.  

Все? — Тан Шоу взглянул на ее плетеные сандалии: при таком уровне достатка она вряд ли могла позволить себе все их мясные блюда.  

— Простите, но наше мясо не продается.  

Едва Тан Шоу произнес это, как внук старухи Ло залился громким плачем, забился в истерике, беспорядочно дрыгая ногами и размахивая руками, несколько раз случайно ударив бабушку по лицу.  

— Не хочу! Я хочу есть! Бабушка, заставь его продать!  

— Ладно-ладно, не плачь, родной, а то горлышко сорвешь. — Успокоив внука, старуха Ло резко повернулась к Тан Шоу: — Мы же не даром просим! Назови цену, разве мы не сможем заплатить?  

Тан Шоу собирался вежливо объяснить, но ее тон вывел его из себя, и он холодно процедил:  

— Хорошо. Два ляна серебра.  

— Что?! Два ляна?! Да ты грабитель! — Старуха Ло подпрыгнула от возмущения.  

— Разве вы не просили все наши мясные блюда? — ледяным тоном сказал Тан Шоу. — Сегодня я приготовил четыре блюда, все мясные, включая те, что для гостей из Восточной столицы. Их много – девять молодых господ, все в том возрасте, когда едят за троих, так что мяса положено щедро. Знатные гости из столицы привередливы, так что приправы должны быть первосортными – сахар, соевый соус и прочее – дорогое добро. Плюс моя работа. В общем, только на их трапезу уходит больше ляна серебра. Мы сами не можем позволить себе столько мяса, но раз все готовится в одном котле, то и нам перепадает, хоть и меньше. Даже если мы сами не едим, у нас в доме семь мужчин, так что мяса нужно немало. Два ляна – это еще с учетом того, что мы односельчане.  

Раньше, когда Тан Шоу и Сюн Чжуаншань жили вдвоем, они позволяли себе так питаться, но после приезда братьев Сюнов такая роскошь стала непозволительной. Кормить такую ораву выходило дороже, чем платить им жалованье, так что в последние дни, хоть мясо и готовили, основу рациона составляли дешевые гарниры.  

И только теперь, с приездом гостей из столицы, чьи деньги покрывали расходы, Тан Шоу смог позволить себе улучшить меню.  

Старуха Ло открывала и закрывала рот, словно рыба, слишком ошеломленная, чтобы понять, что возмущает ее больше: то, что в доме Сюна готовят четыре мясных блюда сразу, или то, что они едят из одного котла со столичной знатью.  

Наконец она выдавила:  

— Как это четыре мясных блюда на лян с лишним серебра?! Сколько же там мяса? Нам столько не нужно, хватит и одного блюда.  

— Видно, бабушка Ло никогда не бывала в ресторанах уездного города? — сказал Тан Шоу. — Там блюда считают не на вес, а на порции, и каждая порция имеет свою цену.  

— Ну… а одна порция сколько стоит? — Старуха Ло уже сдавала позиции, и ее лицо выражало смущение.  

— Зависит от блюда. Цены разные.  

— Внучек, какое блюдо ты хочешь?  

— Я не знаю… Я понюхаю, тогда пойму! Мясо так вкусно пахнет!  

— Пусть мой внучек зайдет и понюхает, тогда он выберет, что хочет.  

Ну и наглость! С чего бы это? — Тан Шоу сузил глаза, холодно разглядывая их.  

Дворовый волкодав, гревшийся на солнце, лениво потянулся, почувствовав раздражение своего благодетеля. Медленно встряхнувшись, он направился к незваным гостям. Дети всегда тянутся к пушистым животным, а шерсть этого пса была особенно гладкой и блестящей. Мальчик тут же потянулся к нему, вырываясь из рук бабушки.  

Ланьлань внезапно оскалился, обнажив острые клыки, и его свирепый взгляд заставил ребенка снова разрыдаться.  

— Ах! Откуда эта дворняга?! — Старуха Ло тут же попыталась пнуть собаку, но та ловко увернулась и прыгнула на старуху, заставив ее отступить. Не причиняя вреда, пес лишь угрожающе зарычал.  

— Бабушка Ло, — холодно сказал Тан Шоу, — мой Ланьлань однажды получил травму, и на его лечение я потратил пять лянов серебра: платил деревенскому лекарю за мази и использовал наши собственные целебные порошки. Так что, прежде чем бить его, подумай, сможешь ли ты оплатить последствия.  

Бабушка Ло округлила глаза, не веря услышанному. Подумать только – лечить пса! Да еще и за пять лянов! Это же целое состояние! Но усомниться она не могла: раз Тан Шоу упомянул деревенского лекаря, значит, расходы можно проверить.  

Прижимая внука, она пробормотала:  

— Но он же нападает! Разве нельзя его ударить, если он опасен?  

— Я не вижу, чтобы он кого-то укусил – ни тебя, ни твоего внука. Зато вижу, как ты пнула его, и он лишь защищался. Ты первая напала на собаку – разве можно ожидать, что чужая собака будет покорно терпеть побои? Давай позовем всю деревню, пусть скажут, есть ли в этом логика.  

Бабушка Ло хотела было возразить, но Тан Шоу уже потерял к ней интерес. Он ласково потрепал пса по голове.  

— Ланьлань, идем домой.  

Пес еще немного постоял, рыча на старуху Ло, пока та не вскрикнула от страха, после чего удовлетворенно вильнул хвостом и последовал за Тан Шоу во двор.  

Когда Тан Шоу уже закрывал ворота, в щель вдруг просунулась морщинистая рука.  

— Эй, ты же обещал, что мой внучек посмотрит блюда! Он еще не выбрал!  

Тан Шоу едва не рассмеялся. Ланьлань потерся о его ногу, и, взглянув на пса, он внезапно расплылся в самой широкой улыбке.  

— Проходите. — Тан Шоу отступил на шаг и радушно пригласил старуху Ло войти в дом.  

Старуха Ло, однако, не решалась зайти – ей почему-то показалось, что улыбка Тан Шоу выглядит подозрительно.  

— Бабушка, бабушка, давай быстрее заходи, возьми меня на руки! — торопил внук бабушки Ло, у него уже слюнки текли.  

Старуха Ло, недолго думая, взяла внука на руки и зашла на кухню семьи Ло.  

На кухне никого не было – Сюн Чжуаншань отправился отнести обед Цзинь Цзиньчэну и другим, заодно чтобы позвать троих членов семьи Сюн поесть.  

Старуха Ло увидела, что все четыре блюда действительно были мясными, и более того – приготовленными так, как она раньше никогда не видела. С первого взгляда было ясно, что они сочетают в себе цвет, аромат и вкус, вызывая зверский аппетит.  

Ее внук, едва войдя, глубоко вдохнул аромат, а затем, не обращая ни на что внимания, начал вырываться, пытаясь схватить еду. Бабушка Ло не только не остановила его, но и наклонилась, чтобы помочь.  

Тан Шоу, зная все повадки невоспитанных детей, уже был начеку. Ловким движением он накрыл блюдо крышкой.  

Не сумев схватить мясо, внук бабушки Ло тут же закатил истерику: «Хочу есть, хочу есть!..»  

Старуха Ло поспешно начала его успокаивать: 

— Хорошо, бабушка сейчас купит тебе. — Она указала на мясное блюдо, к которому тянулся ее внук: — Сколько стоит это блюдо?

Тан Шоу увидел, что это «цыпленок генерала Цзо» – видимо, этот малыш, хоть и ни на что не годен, но знает толк в еде.  

Он не сразу ответил старухе Ло, а вместо этого обратился к волкодаву, который вошел следом: 

— Ланьлань, я сейчас положу еду в тарелку, а ты смотри: если кто-то посмеет украдкой взять кусок, отгрызи ему лапу и съешь как закуску. Главное, оставь ему жизнь – денег на твое лечение хватит, чтобы покрыть компенсацию. Я заплачу.  

Ланьлань, словно поняв его, поднялся на задние лапы, оказавшись на уровне груди старухи Ло. Ему даже не нужно было прыгать, чтобы укусить ребенка.  

Старуха Ло поспешно прикрыла руки и ноги внука и отошла подальше от собаки.  

Тан Шоу не обращал на это внимания, взял тарелку и положил полную ложку курицы. Внук бабушки Ло сглотнул слюну при виде такого количества мяса. Увидев его жадный взгляд, Тан Шоу усмехнулся, встряхнул ложку – и полная ложка потеряла свою верхушку. Малыш чуть не вырвался, чтобы схватить еду, но бабушка крепко его держала. Но и это было не все – под полным надежд взглядом ребенка Тан Шоу снова встряхнул ложку, оставив лишь половину.  

Половина ложки в тарелке выглядела как тонкий слой на дне – тут и полцзиня курицы не наберется, вряд ли даже два ляна.  

— Вот, пятьдесят шесть медяков, — Тан Шоу протянул тарелку так, чтобы ребенок мог ее разглядеть, но не дотянуться.  

— Да ты грабишь! Цзинь курицы стоит всего двадцать медяков, а у тебя за такую малость такая цена! — голос старухи Ло сорвался.  

Ее семья хоть и занималась бизнесом несколько десятков лет, но всего лишь продавала тофу в деревне. С такими доходами они жили чуть лучше обычных семей, но и близко не могли сравниться с семьей Сюн. Даже одна сделка Тан Шоу по продаже зубной пасты приносила больше, чем они зарабатывали за полгода.  

Так что пятьдесят шесть медяков – это действительно пугающе дорого. За восемь медяков можно купить шэн гаоляна, за пятьдесят шесть – целых семь шэнов. Свинина стоит тридцать пять медяков за цзинь – можно купить почти два цзиня, курица – тридцать медяков за цзинь, тоже почти два цзиня. Этого хватило бы на всю ее семью, но на самом деле их финансовое положение не позволяло так питаться.  

У старухи Ло с собой не было столько денег – всего пять-шесть медяков, что для обычных деревенских жителей уже считалось богатством. Обычно этого хватало, чтобы купить что-то у мелких торговцев. Она думала, что еда, приготовленная в деревне, будет стоить максимум два-три медяка, но никак не ожидала, что ей не хватит даже на часть.  

Тан Шоу больше не улыбался, а холодно насмехался: 

— Мое мастерство стоит таких денег, это не ваш вонючий тофу, за который вы гнете спину за гроши. Даже за такую цену в Восточной столице этого не купить – молодые господа и барышни едут сюда за тысячи ли, чтобы попробовать.  

— Ты думаешь, ты чем-то особенная, что я должен тебе это отдать даром?

Старуха Ло, конечно, ничем не выделялась, и сама это понимала. Теперь она загнала себя в угол – ей было жаль таких денег. За несколько медяков можно купить пару матерчатых туфель, а она даже на это не тратилась – вся ее семья носила соломенные сандалии. Если бы она сегодня действительно потратила столько денег на крошечную порцию еды для внука, ее сын содрал бы с него кожу!  

Почувствовав, что старуха Ло хочет отказаться, ее внук тут же начал орать и вырываться, пытаясь сползти с ее рук и схватить еду сам. Ради еды он уже не обращал внимания на угрозу собаки. Он дергался так сильно, что старуха Ло едва удерживала его, но не решалась отпустить. Если он спустится на пол – будь то укус собаки или кража еды – ей несдобровать.  

Но видя, что внук не успокоится, пока не получит мяса, она, жалея его, уже собиралась начать плакать и умолять Тан Шоу. Она не верила, что он сможет стоять на своем, если она, пожилая женщина, будет перед ним рыдать.  

Однако, как только старуха Ло, подготовившись, открыла рот и издала первый звук «а-а», ее прервал злобный рев:  

— Если не покупаешь – катись отсюда!

В дверях появился Сюн Чжуаншань, вернувшийся с семьей. Его мощная фигура полностью заполнила проем, а свет за спиной не смягчил его выражение лица, а, наоборот, сделал его похожим на свирепого демона, затмевающего собой весь свет.  

Увидев Сюн Чжуаншаня, старуха Ло и ее внук тут же притихли и в панике бросились наутек.  

Их беспорядочно мелькающие спины выглядели настолько жалко, что даже собака презрительно фыркнула. Неужели эти ничтожества действительно осмелились прийти сюда провоцировать? С жиру бесятся?  

Но такова сила – посмотрите, хозяин решил все одним словом, а его человеческий фулан столько времени спорил с ними и чуть не попался на удочку. Разница в силе… хе-хе…  

Поймав презрительный взгляд собаки, Тан Шоу не сдался: 

— Ты-то не лучше. Они и тебя за человека не считали.  

Волкодав разозлился, оскалился и зарычал.  

Сюн Чжуаншань отвесил ему затрещину: «Не смей скалиться и рычать на моего фулана!»  

Ланьлань обиделся и захныкал.  

— Заходите все, вы много работали с утра, давайте поедим, отдохнем немного, а потом снова за дело.  

Братья Сюн и их отец, увидев незнакомые блюда, остолбенели. Первым делом они попробовали «цыпленка генерала Цзо» – нежного, сочного, жирного, но не приторного. Ломтики лотоса внизу, пропитанные соусом, были мягкими, сладкими и ароматными.  

— Вкусно, — сказал Сюн Чжу. — Неудивительно, что внук семьи Ло не мог устоять – это просто потрясающе.  

Отец Сюн добавил: 

— Вкусно. В следующий раз, если такое повторится, просто не обращай внимания, не пускай их в дом.  

Тан Шоу объяснил: 

— Я и не хотел обращать внимания, но она слишком надоела, вот я и решил преподать ей урок, чтобы она запомнила.  

Сюн Чжу не понял: 

— Она просто зашла посмотреть, ничего не купила, никаких потерь не понесла – какой же это урок?  

— Урок будет, и немалый, — загадочно улыбнулся Тан Шоу. — С таким характером, как у внука семьи Ло, когда лакомство уже почти в руках, его бабушка вдруг отказывается покупать – ты думаешь, он успокоится? Жди, в семье Ло сегодня будет переполох. Она не знает меры, вот я и покажу ей, насколько глубока наша река, и пусть держится подальше!

Братья Сюн и их отец: «…» — Почему-то кажется, что эта невестка страшнее, чем второй брат.  

Этой ночью семье Ло не суждено было уснуть. Внук, вернувшись домой, устроил истерику, доведя всех до белого каления. Услышав, что сын осмелился требовать еду за пятьдесят с лишним медяков, а когда ему отказали – плакать, отец Ло без лишних слов оттаскал его за уши и отлупил.  

— Я сам не могу позволить себе матерчатые туфли за пять медяков, а ты просишь еду за пятьдесят!  

С этой мыслью отец Ло не стал церемониться и поколотил ребенка так, что у того распухла попа. Старуха Ло, жалея внука, бросилась его отнимать, но отец Ло не отдавал, говоря, что если его сейчас не проучить, то потом будет поздно. Старуха Ло не слушала, и в борьбе они налетели на стол.  

Старуха Ло начала проклинать отца Ло за непочтительность, и тот, загнанный в угол, был вынужден отдать ребенка. Малыш, почувствовав поддержку, всю ночь не давал никому спать – то и дело закатывая истерики. Вся семья Ло была в смятении, не могла успокоиться.