Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 30. Аутсорсинг

— Матушка и пятая сестрица – настоящие мастерицы, швы у них ровные, а узоры красивые, — сказал Тан Шоу, разглядывая валенки на ногах Сюн Чжуаншаня. — Но четыре дня на одну пару – это слишком долго.  

Матушка Сюн поспешно возразила:  

— Это только сначала, пока не набили руку! Когда мы сделаем несколько пар, сможем укладываться даже в три дня!  

Тан Шоу покачал головой:  

— Все равно медленно. Я договорился с Цзинь Цзиньчэном о поставке через пятнадцать дней. Эти валенки требуют много труда и хлопка, поэтому цена будет высокой. В нашем уезде и соседних деревнях много не продашь, так что основной рынок – Восточная столица.  

— Если ориентироваться на столицу, — мрачно сказала матушка Сюн, — то даже если мы с пятой не будем есть и спать, все равно не успеем.  

Тан Шоу задумался, затем предложил:  

— Давайте отдадим часть работы на сторону. Разделим процесс на этапы и распределим между деревенскими мастерицами. Так мы ускорим производство. А чтобы никто не ленился – будем платить за каждую готовую деталь. Кто схалтурит – получит меньше.  

Матушка Сюн колебалась, но наконец высказала опасение:  

— Фулан, твой метод действительно ускорит дело, но тогда секрет изготовления валенок станет известен всем. Зачем тогда им работать на нас, если можно делать самим или продать технологию?  

Тан Шоу улыбнулся:  

— Вы правы, матушка. Поэтому ключевые этапы мы оставим за собой. Любая швея, взглянув на валенки, поймет общий принцип, но вот метод склейки слоев – нет. Вряд ли кто-то догадается, что мы используем клейстер из муки. Да и готовые подошвы после пропаривания и отбивки трудно разобрать. Моя идея – оставить эту часть себе, а трудоемкие, но простые операции отдать на сторону.  

Матушка Сюн хлопнула себя по бедру:  

— Точно! Отличная мысль! Доверь мне подбор работниц – найду самых умелых и честных.  

— Я плохо знаю деревенских женщин, так что буду только рад вашей помощи.  

Обрадованная матушка Сюн уже было направилась к двери, но вернулась:  

— А как насчет оплаты? Разные этапы – разная сложность, и плата должна отличаться.  

Тан Шоу поразмыслил:  

— Обшивка краев – легкая и быстрая работа, 1 монета за 10 пар. Прошивка – важнее, но не такая трудоемкая – 1 монета за 5 пар. А вот сшивание подошвы – самое тяжелое, 20 монет за пару. Так никому не будет обидно. Отбивку могут делать и мужчины – там нужна небольшая сила.  

— Поняла. Не волнуйся, фулан, я найду не меньше двадцати работниц!  

Проводив матушку Сюн и пятую сестру, Сюн Чжуаншань не смог сдержать радости и схватил Тан Шоу на руки, намереваясь унести в спальню.  

Тан Шоу, панически боявшийся его ненасытного темперамента, забился в истерике:  

— Нет-нет-нет! Матушка уже пошла по деревне, через полчаса сюда начнут стекаться женщины! Ты же знаешь, что не успеешь!  

Сюн Чжуаншань задумался. Его фулан говорил разумно – за такой короткий срок действительно ничего не успеть. Значит, придется ждать до вечера. 

Похоже, мой фулан признает, что я – самый выносливый мужчина в деревне. Должно быть, ему это нравится.

Довольный своими выводами, Сюн Чжуаншань кивнул сам себе.  

Тан Шоу, распластавшийся на кровати, конечно, не догадывался о мыслях своего медведя. Он просто благодарил небеса за неожиданное спасение.  

Матушка Сюн действовала быстро – уже через полчаса к дому начали подходить женщины, некоторые с мужьями или родственниками. Никто не приходил один. Поначалу Тан Шоу не понимал почему, но когда заметил, как они украдкой поглядывают на Сюн Чжуаншаня с явным страхом, все встало на свои места.  

Тан Шоу брал залог за материалы, чтобы избежать краж или халтуры. Бедняки могли внести несколько монет, взять одну заготовку, а после сдачи работы получить следующую. Хотя это было неудобно, никто не жаловался.  

Раздавая заготовки, Тан Шоу продрог до костей. Сюн Чжуаншань тут же укутал его в одеяло и разжег жаровню.  

Подстилка из шкуры дикой козы, добытой Сюн Чжуаншанем на охоте, быстро согрела Тан Шоу.  

«Отличная вещь», — подумал он, и вдруг лицо его озарилось.  

— Эрлан, как я мог забыть! Нам нужно делать не только хлопковые валенки, но и кожаные! Они еще теплее и статуснее, столичным господам точно понравятся!  

— Кожаные? — Сюн Чжуаншань кивнул. — Должно быть, будут популярны. Я видел, как северный князь носил кожаные сапоги – но не многослойные, с тонкой подошвой. Наверное, не такие теплые, как мои.  

— Конечно! Твоя подошва толстая, а тонкая пропускает холод. — Тан Шоу нахмурился. — Но где взять кожу? — Вдруг он грозно посмотрел на Сюн Чжуаншаня. — И не вздумай опять лезть в горы!  

Сюн Чжуаншань хотел возразить – за годы одинокой жизни он часто ходил на охоту, чтобы успокоить нервы. Прошлый раз был несчастным случаем, он просто хотел добыть хорошую шкуру.  

Но, видя искреннюю заботу Тан Шоу, он покорно кивнул. Тан Шоу же решил не спускать с него глаз – пусть попробует улизнуть в горы под таким присмотром!  

— Можно купить кожу, но это дорого, — сказал Сюн Чжуаншань. — Когда Цзинь Цзиньчэн купит следующую партию ароматов, у нас появятся деньги. Я съезжу в город, даже если придется переплатить – затраты окупятся, когда мы продадим кожаные валенки.  

— Верно! Так и сделаем.  

Деревенские женщины, обычно зарабатывавшие шитьем жалкие гроши, были в восторге от новой возможности. Раньше они с завистью смотрели, как мужья подрабатывают продажей сладостей, а теперь и у них появился шанс пополнить семейный бюджет.  

Холодная зима вдруг наполнилась весенней энергией. Женщины, встречаясь, спрашивали друг друга:  

— Ты уже ходила к мяснику Сюну? Сколько сегодня сделала? Сколько заработала?  

Услышав, что соседка преуспела больше, некоторые готовы были забыть про еду и сон, лишь бы не отставать.  

Весть о том, что семья Сюн нанимает работниц, разнеслась по всей деревне Синхуа еще до полудня. На восточной окраине жила одинокая старуха – ее мужа и сыновей много лет назад забрали на войну, и никто из них не вернулся. Оставшись совершенно одна, старушка влачила жалкое существование.  

Поначалу, когда вести о гибели родных еще не пришли, у нее была надежда. Она подолгу стояла у въезда в деревню, всматриваясь вдаль в ожидании мужа и сыновей. Но затем одно за другим пришли известия об их смерти. Последний, младший сын, пропал без вести вскоре после призыва. Деревенские считали его погибшим, но старуха отказывалась верить.  

Однако когда даже Сюн Чжуаншань, воевавший десять лет, вернулся домой, она наконец осознала – ее младшему сыну уже не суждено вернуться. В отчаянии она решила утопиться в озере.  

Но у самой воды она заметила младенца. Голенький ребенок лежал в плетеной корзинке, громко плача, его личико уже обгорело на солнце.  

Деревня Синхуа находилась в низовьях реки, и течение быстро принесло корзинку к старухе. Та протянула руку и выловила ее.  

Странное дело – как только ребенок оказался у нее на руках, он тут же перестал плакать. Широко раскрытые глазенки внимательно разглядывали ее морщинистое лицо, отражая голубое небо с белыми облаками. В этом взгляде старухе почудилось сходство с ее младшим сыном в младенчестве.  

В тот миг в ней снова пробудилась воля к жизни. Она решила, что это подарок от мужа и сыновей – иначе как объяснить, что ребенок появился именно в момент ее глубочайшего отчаяния? Наверное, души родных не позволили ей умереть и послали этого малыша.  

Бережно, как драгоценность, она принесла младенца домой – и только там обнаружила, что это не мальчик, а шуанэр.  

Что ж, в этом не было ничего удивительного – испокон веков люди предпочитали сыновей. Мальчика готовы были растить даже в нищете, а дочь запросто могли выбросить, словно это и не родной ребенок.  

Раньше старуха тоже разделяла эти предрассудки, но после всех потерь они перестали для нее что-то значить. Теперь она просто хотела вырастить этого ребенка, найти ему хорошую семью, где его будут любить и беречь, чтобы он прожил спокойную жизнь.  

Молока у нее не было, поэтому она ходила по деревне и просила покормить малыша у недавно родивших женщин, не обращая внимания на их недовольные лица. Большинство односельчан, зная о тяжкой доле ребенка, соглашались. Но со временем и они перестали – в голодные годы у матерей едва хватало молока даже для своих детей.  

Тогда старуха стала ходить в соседние деревни, а когда и там не удавалось найти молока, кормила малыша рисовым отваром.  

Несмотря на все трудности, ребенок выжил и подрастал. Сейчас ему уже исполнилось шесть лет, а старухе – пятьдесят.  

Ее звали Чжан, в деревне все величали ее бабулей Чжан. Мальчика она назвала Чжан Пань – «надежда на лучшее завтра».  

Сейчас бабуля Чжан, держа за руку Чжан Паня, робко смотрела на Тана Шоу:  

— Фулан Сюн... я тоже хочу шить обувь. Возьмете меня?  

Тан Шоу прожил в деревне уже немало времени, но сначала болел, а когда поправился – наступили холода, и он почти не выходил из дома, так что плохо знал местных жителей и их обстоятельства.  

Перед ним стояла сгорбленная старуха с морщинистым лицом. Несмотря на все усилия, ее глаза плохо видели, покрытые мутной пеленой.  

«Как такая сможет шить?» — подумал Тан Шоу. К тому же, это не просто домашняя обувь – она должна соответствовать стандартам для продажи в столице. Если качество упадет, бизнес быстро прогорит. Да и другие мастерицы, увидев небрежную работу, могут начать халтурить.  

Тан Шоу уже собрался вежливо отказать, как вдруг почувствовал легкий толчок в спину – Сюн Чжуаншань, до этого молча наблюдавший, подавал ему знак.  

— Вы можете попробовать, — неожиданно для себя сказал Тан Шоу. — Но предупреждаю – если работа окажется некачественной и испортит материалы, залог не верну.  

— Залог? — растерялась бабуля Чжан.  

— Конечно. Материалы дорогие, я не могу компенсировать ваши ошибки. Если согласны – вносите залог и забирайте одну заготовку на пробу. Если качество устроит – будем сотрудничать дальше.  

Старуха стиснула зубы и, обыскав все карманы, извлекла одну медную монету. Когда Тан Шоу взял ее, ее глаза прилипли к деньгам, будто она прощалась с самым дорогим.  

— Вот, делайте обшивку краев. Это одна пара.  

Но бабуля Чжан не брала заготовку, указывая на другую работу:  

— Я... я могу сшивать подошвы.  

Обшивка оплачивалась дешевле, чем сшивание, хотя и требовала больше времени. Поэтому большинство женщин предпочитали именно его.  

Тан Шоу взглянул на ее глаза и выбрал вариант с наименьшими рисками:  

— Сначала попробуйте это. Если швы будут ровными и плотными – тогда возьмем вас на сшивание.  

— Ладно... — Старуха взяла материалы и, взяв внука за руку, ушла.  

Только после этого Сюн Чжуаншань рассказал Тан Шоу ее печальную историю. Закончив, он заметил, что Тан Шоу пристально смотрит на него.  

— Что? Я что-то не так сказал?  

Тан Шоу покачал головой, улыбаясь:  

— Нет. Просто я, кажется, не так хорошо тебя знал, как думал.  

Этот человек, обычно холодный и жестокий, оказался способен на такое сострадание.  

Сюн Чжуаншань рассмеялся:  

— Фулан, я просто дал ей шанс. Не хотел лишать надежды, даже не дав попробовать. Но если ее работа окажется плохой – хоть на коленях умоляй, я не возьму ее.  

— …

— Это наш семейный бизнес, наше благополучие. Пожалеть ее – значит поставить под удар себя. Если из-за этого мы потеряем доход, будем голодать, а однажды, возможно, окажемся в таком же положении, как она... Разве это справедливо?  

Тан Шоу не был святошей, готовым, подобно Будде, отдать себя на растерзание орлу. Он охотно помогал в меру возможностей, но если просьбы выходили за разумные рамки – приходилось отказывать. Поэтому он полностью согласился с позицией мужа.