Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 31. Вновь прибывшие из Восточной столицы

— Фулан Сюн, посмотрите, моя работа подходит? — Женщина по фамилии Ли, старшая в семье, которую в деревне звали тетушка Ли, протянула Тан Шоу готовые заготовки.  

Ее нашла матушка Сюн, и надо отдать ей должное – выбор был удачным: стежки у тетушки Ли были ровные и плотные.  

Она выбрала обшивку краев, а не сшивание подошвы. Хотя за последнее платили больше, работа требовала больше сил, а у нее и так хватало домашних дел. Если бы она взялась за подошвы, то, отвлекаясь на другие заботы, потратила бы несколько дней на одну пару. А с обшивкой все проще – можно быстро сделать несколько пар, потом заняться другими делами, не беспокоясь о качестве.  

Работая с рассвета до заката, она успевала делать по тридцать-сорок пар в день, зарабатывая три-четыре монеты.  

Тан Шоу осмотрел заготовки и одобрительно кивнул. Он вернул тетушке Ли восемь монет – залог плюс оплата. Женщина взяла четыре монеты, а остальные оставила, чтобы взять новые материалы.  

Она так спешила, что не заметила, как столкнулась с кем-то у входа.  

— Ой! — Человек пошатнулся и едва удержался на ногах, ухватившись за стену.  

Тетушка Ли тут же бросилась помогать – перед ней была бабуля Чжан.  

— Бабуля Чжан, вы в порядке?  

Но старуха не ответила, а нагнулась, чтобы поднять упавшие материалы. Ее внук опередил ее и подал ей.  

Бабуля Чжан бережно стряхнула пыль с заготовок, ее лицо выражало трепетную заботу. Лишь убедившись, что все в порядке, она обернулась к тетушке Ли:  

— Ничего, старуха я крепкая, не развалилась.  

Тетушка Ли мельком взглянула на заготовки в руках старухи и замерла. Бабуля Чжан прошла мимо нее и, протянув Тан Шоу полуготовую подошву, сказала дрожащим голосом:  

— Фулан Сюн, скажите, моя работа подходит?  

Тан Шоу опустил взгляд на заготовку. На подошве было множество дырок от иглы – видимо, старуха несколько раз переделывала обшивку, стараясь сделать все как можно лучше. Но, несмотря на все усилия, ткань все равно легла неровно.  

Под весом надежды в глазах бабули Чжан тонкая подошва казалась неподъемной. Слова «не подходит» застряли у Тан Шоу в горле. Остальные женщины, пришедшие сдавать работу, молча ждали его решения.  

Под этим взглядом Тан Шоу едва не кивнул, но в последний момент пересилил себя и покачал головой:  

— Простите, бабуля, ваша работа не подходит.  

Свет в глазах старухи погас. После смерти мужа и сыновей ее зрение испортилось – она видела все размыто, с трудом различала контуры. Даже штопая одежду внуку, она часто делала стежки криво. Она знала о своей проблеме, но жизнь была слишком тяжелой, и она решила попробовать.  

Ее губы дрожали, будто она хотела что-то сказать, но в итоге она лишь молча развернулась и, взяв внука за руку, медленно пошла к выходу.  

— Бабуля Чжан, подождите! — Тан Шоу догнал ее и достал из кармана монету. — Это ваш залог.  

Старуха потянулась за деньгами, но вдруг остановилась:  

— Но вы же сказали, что за испорченное залог не возвращается.  

Сердце Тан Шоу сжалось.  

— Я посмотрел – подошву еще можно использовать, так что вы ничего не испортили. Залог вам вернется.  

Только тогда бабуля Чжан взяла монету и поблагодарила. Сгорбленная, сжимая в одной руке медяк, а в другой – руку внука, она пошла прочь под полуденным солнцем, которое, казалось, не могло согреть эту пару.  

Тан Шоу долго смотрел им вслед, пока его не окликнули.  

Когда все разошлись, и в доме остались только Тан Шоу и Сюн Чжуаншань, Тан Шоу с горечью сказал:  

— Эрлан... я хочу помочь ей.  

Сюн Чжуаншань обнял его:  

— Если хочешь помочь – поможем.  

— Сходи к ней позже, постарайся, чтобы никто не видел. Если узнают, что мы сделали для нее исключение, могут начаться проблемы.  

— Хорошо, я буду осторожен. Но чем она сможет заниматься?  

— Все, что связано с шитьем, отпадает – у нее плохо получается. Мы не можем жертвовать качеством ради жалости. Покупатели платят большие деньги и должны получать то, за что заплатили.  

Сюн Чжуаншань не все понимал в словах Тан Шоу, но уловил суть и кивнул:  

— Думаю, она сможет заниматься отбивкой подошв. Это не требует хорошего зрения, только немного силы.  

Когда Сюн Чжуаншань пришел к бабуле Чжан и объяснил предложение, та чуть не подпрыгнула от радости. Ее внук тоже заулыбался.  

— Быстро, поклонись благодетелю! Если бы не господин Сюн, мы бы этой зимой не выжили!  

Она потянула внука, чтобы тот поклонился, но Сюн Чжуаншань уклонился.  

Он оглядел ее дом – сквозь щели в стенах дул ветер, в углу лежала небольшая охапка дров. Внутри было не намного теплее, чем снаружи.  

Но для отбивки подошвы их сначала нужно было размочить, затем отбить и высушить. В таком холоде подошвы бы просто замерзли, став твердыми, как камень, и раскололись бы от ударов. Да и высушить их без тепла было невозможно.  

Бабушка с внуком и в теплые дни с трудом находили дрова, не то что сейчас.  

Но Сюн Чжуаншань не стал предлагать дополнительную помощь. Они с фуланом уже сделали для нее достаточно. Дальше она должна справляться сама. Помогать нужно в меру, иначе благодарность превратится в требование.  

Ледяной ветер резал лица, когда караван торговцев вошел в деревню Синхуа.  

— Дедушка, не подскажете, где дом Сюн Чжуаншаня?  

Третий дядя Тан сразу понял, что это купцы, приехавшие за товаром. В деревне все знали, что семья Сюн производит зубные щетки и зубной аромат, а недавно к ним даже приезжали торговцы из Восточной столицы.  

— Вон там, где табличка висит.  

— Спасибо, дедушка!  

— Не за что! — Третий дядя Тан радостно замахал рукой. Чем лучше шли дела у Сюнов, тем больше зарабатывали его жена и сын, работавшие у них.

Проводив взглядом торговцев, направлявшихся к дому Сюнов, старик, насвистывая, побрел домой.  

Эти купцы тоже были из Восточной столицы, привлеченные слухами о зубных щетках и ароматических благовониях. Но когда они узнали, что права на продажу зубного аромата в столице уже выкуплены семьей Цзинь, их лица вытянулись.  

Торговцы, носившие фамилию Хао, были родственниками и владели небольшим делом в столице. Через знакомства в высшем обществе они узнали о зубных ароматах и поняли, что это золотая жила. Потратив немало сил, чтобы выяснить, где производят благовония, они, к своему разочарованию, обнаружили, что в столице товар уже монополизирован.  

Без возможности продавать в Восточной столице они не решались закупать товар – в других местах у них не было связей, и они не могли гарантировать сбыт. Да и местные кланы не любили чужаков, сующих нос в их дела.  

Да и с семьей Цзинь связываться они не смели. Похоже, поездка оказалась напрасной. А ведь дорога обошлась им в немалые деньги!  

Тем временем Тан Шоу внутренне потирал руки. Стоило только задуматься о деньгах, как они сами идут в руки!  

Он переглянулся с Сюн Чжуаншанем, и тот вышел вперед, демонстративно выставив напоказ свои новые валенки на многослойной подошве.  

Взгляд столичных гостей сразу же упал на них. Они видели немало дорогих вещей – сами носили кожаную обувь, – но таких толстых и, судя по всему, теплых валенок еще не встречали.  

Тан Шоу нравилось наблюдать, как эти столичные снобы разевают рты, словно деревенщины.  

— Господа, вы проделали долгий путь, заходите отдохнуть. Даже если не возьмете благовония, у нас найдется что предложить. Торговля – дело гибкое.  

Купцы поняли намек и, не желая возвращаться с пустыми руками, согласились.  

Братья Хао последовали за Тан Шоу в гостевую комнату, где он угостил их горячей водой с сахаром. Согревшись, гости сразу перешли к делу:  

— Фулан Сюн, эти валенки на вашем муже – они действительно уникальны? Какова цена?  

— Пока что – да, — коротко ответил Тан Шоу, протягивая им образцы.  

Главное достоинство валенок заключалось в подошве – толстой и теплой, не пропускающей холод от земли.  

Хао Чуньшэн засунул руку внутрь и сразу оценил качество. Извинившись, он снял свои сапоги и примерил валенки.  

Размер оказался великоват, но это только обрадовало купца:  

— Как раз! Надену потолще носки – и будет впору. Какова цена? Сколько у вас есть в наличии? Я готов взять все!  

Его брат, Хао Чуньминь, тоже захотел примерить, но его ступня оказалась слишком маленькой. Перепробовав несколько пар, он в сердцах воскликнул:  

— Почему у старшего брата сразу нашелся размер, а у меня нет?!  

Хао Чуньшэн рассмеялся:  

— У меня нога как у настоящего мужчины! А у тебя – как у женщины. Может, ты ошибся полом и должен был родиться шуанэром?  

Братья всегда подтрунивали над Чуньминем – он родился слабым и рос болезненным, за что и получил прозвище «девчонка».  

Чуньминь покраснел от злости, но братья лишь громче засмеялись.  

Не обращая внимания на брата, Хао Чуньшэн обратился к Сюн Чжуаншаню:  

— Господин Сюн, не могли бы вы продавать эти валенки только мне? Конечно, речь только о Восточной столице.  

Он предполагал, что главой семьи является мужчина, но Сюн Чжуаншань, не моргнув глазом, указал на Тан Шоу:  

— В торговых делах решает мой фулан. Обращайтесь к нему.  

Хао Чуньшэн остолбенел. Какой мужчина отдает жене право решать такие вопросы? Неужели он не боится, что его назовут подкаблучником?  

Но, быстро взяв себя в руки, он сделал вид, что ничего необычного не произошло.