Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 34. Устройство кана

— Фулан Сюн, все занести во двор? — спросил извозчик. Перед отъездом его хозяин, второй господин Цзинь, особо наказал: какие бы требования ни выдвигала семья Сюн – все выполнить, да еще и угодить им. Поэтому, хоть он и считал перевозку этих нескольких телег глиняных кирпичей на такое расстояние полнейшим абсурдом, виду не подал, напротив, внешне проявлял еще больше почтительности.  

Тан Шоу кивнул: 

— Сложите во дворе, только будьте осторожны, не разбейте.  

Извозчик улыбнулся: 

— Не беспокойтесь, фулан Сюн, ни за что не разобьем. Если вдруг и разобьется, за каждый битый кирпич я вам два новых поставлю.  

Тан Шоу скривился: 

— Как же вы поставите? У нас тут земля промерзла, тверже камня. — Иначе кто бы стал везти глину аж из Восточной столицы? Разве луна в Восточной столице круглее, чем в деревне Синхуа?  

Извозчик рассмеялся: 

— Мой второй господин заранее об этом подумал. Вот, специально велел привезти телегу рыхлой земли. Чтобы не промерзла в пути, ее в корзинах везли. Если кирпичи потрясет и они разобьются, любую корзину можно занести в дом, отогреть – и изготовить новые кирпичи.  

— Второй господин Цзинь и вправду предусмотрительный, — сказал Тан Шоу, указывая на кирпичи. — Эти целы, а та земля?..

— Все ваше. Мой господин сказал – пусть будет вам подарком.  

Кто же дарит глиняные кирпичи? Но в данный момент Тан Шоу они были очень даже по душе, и он принялся благодарить.  

Извозчики и Сюн Чжуаншань принялись переносить кирпичи во двор, действуя крайне осторожно, боясь повредить даже краешек, и складывали их аккуратными рядями.  

Любопытные деревенские подошли поближе, ехидничая: 

— Фулан Сюн, зачем вам эти кирпичи? Дорого встали?

Тан Шоу кивнул: 

— Да, серебра немало ушло. А зачем – пока не скажу. Через несколько дней сами узнаете.  

— Да чего уж тут скрывать? Давайте, я помогу перенести, а вы мне расскажете!

Тан Шоу поспешно схватил деревенского за руку, уже потянувшуюся к кирпичам. Если тот поможет, придется рассказывать, а он еще рассчитывал на этом заработать.  

Как назло, в этот момент вернулся Сюн Чжуаншань, сделавший один заход. Увидев, как их руки соприкоснулись, он уставился на это место, и в глазах его закружились снежные вихри.  

Деревенский хотел объясниться, но рот словно сковало льдом, и он не мог его открыть. Он лишь стоял и смотрел, как высокорослый Сюн Чжуаншань приближается, а потом его ноги сами понесли его прочь, будто спасаясь от пожара.  

— Глянь-ка, — сказал кто-то, — Мясник Сюн даже ничего не сделал, а тот уже обмочился от страха.  

— Точно, сзади все мокро! Вот трус!

Другой деревенский фыркнул: 

— Не болтай лишнего. Окажись ты на его месте, разве не испугался бы? Если б тебя застали за поглаживанием фулана мясника Сюна, уже побежал все добро продавать, чтобы железный ошейник себе сделать – а то как бы мясник Сюн ночью не пришел и голову не снес.  

— Точно! Ха-ха...

Тан Шоу: «...»  

После таких слов он чувствовал себя словно пойманный на измене, и в душе закралось смутное чувство вины. Осторожно взглянув на Сюн Чжуаншаня, он увидел, что тот идет к нему с угрюмым лицом, и у него тут же запульсировала поясница. Он хотел было отпрянуть, но потом подумал: если убегать, этот большой глупый медведь может неправильно понять и впадет в ярость – тут же затащит его в постель и «накажет». Тогда ему точно будет некуда деваться от стыда.  

С этой мыслью он не посмел пошевелиться. Сюн Чжуаншань поднял руку, обнял его, заявив тем самым о своих правах, и встал рядом, больше не помогая переносить кирпичи.  

Братья Чжэн, вышедшие сзади, так перепугались, что даже не заикнулись о помощи. Разве не видно, что мясник Сюн в гневе? Кому охота смерти смотреть в глаза?  

— Э-э, второй Сюн, фулан Сюн, — сказали они, — мы сначала унесем эти туфли, а когда сделаем – принесем обратно.  

— М-м, — кивнул Тан Шоу, весь красный. Как же неловко! Неужели он так боится этого большого глупого медведя? Но кто бы не стал осторожнее после того, как этот медведь его отшлепал?  

— Фулан Сюн, вот залог, мы сначала возьмем одну пару, чтобы сделать образец, — сказала тетушка Ли, тоже спеша уйти вместе с родней.  

Отойдя подальше, вторая невестка Ли все еще оглядывалась, полная страха, и хлопала себя по груди:  

— Этот мясник Сюн и вправду страшный, — бормотала она. — Глаза вытаращил – будто убить собрался. До смерти напугал!

Тетушка Ли сделала вид, что не слышит, а вторая невестка, побормотав еще немного, потихоньку замолчала. Ее маленькие, как зернышки, глазки бегали туда-сюда, словно у вороватой мыши: 

— Кстати, это правда, что ты говорила? Что этот мясник только с виду страшный, а на самом деле добряк?  

Тетушка Ли объясняла младшим сестрам, как подшивать подошву, и, не оборачиваясь, пробормотала: 

— Ага, второй сын Сюн – хороший человек.  

Глазки второй невестки Ли тут же наполнились расчетом. 

Тан Шоу чувствовал себя безнадежным. Все могли разбежаться при виде опасности, а он один должен был встретить яростный гнев большого глупого медведя. Боже, пусть буря разразится еще сильнее! Настоящий воин смело встречает кровавую... больную задницу!  

Деревенские стояли поодаль, никто не смел подойти помочь или выведать что-то. Пять телег кирпичей плюс одна телега рыхлой земли – извозчики провозились почти час, все взмокли от пота. Тан Шоу пригласил их остаться на обед.  

Хотя в Юйчао не принято обедать, это не значит, что люди не голодны. В пути питались кое-как, а тут еще и работали – животы уже урчали. Поэтому извозчики не стали отказываться, решив оставить после еды несколько монет.  

Все были здоровыми мужиками, так что Тан Шоу замесил тесто и приготовил два больших котла паровых лепешек. Боясь, что они в пути мучались от жажды, сварил еще и жидкой пшенной каши. На закуску подал тушеную капусту с древесными грибами, жареные дикие грибы с яйцами и жареную свинину с луком.  

В доме Тан Шоу самостоятельно производили масло, поэтому не скупились его использовать, щедро добавляя в еду. Даже самое простое крестьянское блюдо в их доме приобретало необыкновенный вкус. Несколько здоровяков ели, не разгибая спины, с жадностью набрасываясь на еду, так что палочки мелькали в воздухе словно у мастеров мечей.

В семье Сюн был обычай обедать, и Тан Шоу, чтобы не заморачиваться, не стал готовить отдельно, а поел вместе со всеми. В этот момент Сюн Чжуаншань пустил в ход палочки с такой скоростью, будто вспомнил армейские навыки по борьбе за еду. Несколько молниеносных движений – и половина мясных полосок исчезла, а приподняв голову, он увидел, что все они теперь горкой лежат в мисках у него и его фулана.

Парни задвигали палочками еще быстрее – мелькнула очередная тень, и больше половины яичного блюда тут же оказалось в миске его супруга. За такое короткое время миска фулана оказалась заполнена едой с горкой.

Тан Шоу успел сделать всего четыре глотка, как поднял голову и увидел, что перед ним стоят пустые тарелки, а корзина с паровыми лепешками опустела. Сюн Чжуаншань ел с явным удовольствием, а мужики, заранее хитро прихватив по два хлебца, с опаской поглядывали на него, боясь, что он отнимет и их.

Тан Шоу с глуповатым видом разинул рот, глядя то на пустые тарелки, то на свою переполненную едой миску, и в испуге принялся быстро уплетать все подряд.

Парни жадно смотрели на еду в его миске, но никто не осмеливался попытаться отнять ее. Хоть Тан Шоу и был смирным, но рядом стоял грозный мясник, с которым лучше не связываться. В итоге мужики размочили хлебцы в похлебке с остатками соуса и так доели.

— Фулан Сюн, надо сказать, у тебя отличные кулинарные способности, — похвалил извозчик. — Я когда-то работал в господском доме и однажды удостоился чести разделить трапезу с молодым хозяином. Тогда я впервые попробовал такую еду и подумал, что это настоящий райский вкус. Но после твоих блюд мне вдруг показалось, что та еда была не так уж хороша – твоя намного вкуснее.

— Спасибо, спасибо! — Искренние похвалы мужиков растрогали Тан Шоу. Если бы не дороговизна провизии в это время, он бы непременно подружился с ними за едой и оставил бы их на ужин.

— Фулан Сюн, мы уже больше десяти дней в пути и очень устали. Хотим отдохнуть несколько дней в деревне Синхуа. Не могли бы вы приютить нас? Мы заплатим – в городской гостинице берут по одной монете с человека, мы предложим вам столько же.

— Вы видели во дворе кирпичи – они нужны мне для ремонта дома, поэтому принять вас не получится. Но не переживайте: в деревне есть несколько добропорядочных семей. Чуть позже Эрлан проводит вас к ним. Можете спокойно останавливаться у них, а если возникнут проблемы – обращайтесь ко мне или к Эрлану, мы не дадим вас в обиду.

— Тогда благодарим за помощь. — Извозчик положил на стол несколько медяков. — Это за еду. Возможно, маловато, но, фулан Сюн, не сердись – просто у нас с собой не так много денег.

Тан Шоу отказался их брать: 

— Мы договорились, что угощаю вас в благодарность за помощь с переноской кирпичей, так что никакой платы не нужно.

Видя его твердость, мужики не стали настаивать – их жалкие гроши действительно были слишком скромной платой за такую еду. Но они запомнили доброту семьи Сюн.

После еды Сюн Чжуаншань проводил их в дом к одному из деревенских, а по возвращении занес кирпичи и рассыпчатую землю в ящиках в дом. В печи развели огонь, чтобы прогреть кирпичи и землю – когда они оттают, можно будет замешивать глину и сооружать кан.

Затея с доставкой кирпичей издалека, из Восточной столицы, была вовсе не потому, что они чем-то особенны. Просто в их деревне Синхуа стояли такие морозы, что земля промерзала насквозь, и копать ее было невозможно, не то что делать кирпичи.

Поначалу они планировали перетерпеть эту зиму, а с наступлением весны уже заняться каном, но Тан Шоу больше не мог выдержать. Здесь зимы были куда сурове, чем в его времена. Говорят, в будущем из-за глобального потепления климат стал мягче, и Тан Шоу раньше не придавал этому значения. Но после половины зимы здесь он полностью в этом убедился. Неудивительно, что в древнем Китае каждую зиму множество стариков и детей погибало от холода – это была жестокая реальность.

Так у Тан Шоу и возникла идея построить кан. Не было кирпичей и земли – значит, нужно привезти их из других мест. Откуда именно – неважно. И тут как раз подвернулся Цзинь Цзиньчэн, и Тан Шоу попросил его помочь с доставкой.

— Эрлан, позови позже старшего и третьего братьев, пусть помогут тебе с каном, — сказал Тан Шоу. — Я не просто так хочу бесплатно научить их этому ремеслу – мы сможем на этом заработать. Мы привезли столько кирпичей, что для нашего дома их слишком много, зато можно продавать. Знатные семьи, узнав о такой полезной вещи для зимы, выстроятся в очередь, неся нам серебро.

— Но в нашем доме в любой момент могут появиться гости, а я один не справлюсь, особенно если у них будут дурные намерения. Так что тебе нужно оставаться дома. А для строительства канов придется нанимать других людей. Посторонним я не доверяю – боюсь утечки технологии, так что придется привлекать своих братьев. Мы предоставим материалы, они – рабочую силу, и каждый будет зарабатывать свое.

— Хорошо, тогда я сейчас же позову их, — согласился Сюн Чжуаншань.

— Кан? Что это такое? — поинтересовался Сюн Чжу.

Тан Шоу вкратце объяснил им принцип сооружения кана, и мужики сразу уловили суть. Крестьяне сами строили свои дома, так что они быстро поняли технологию.

Когда кирпичи и глина оттаяли, братья приступили к работе. В доме Сюнов, который лишь недавно начал жить получше, было немного мебели, и главным предметом была небольшая деревянная кровать. Ее вынесли в соседнюю комнату, освободив место.

Тан Шоу был теоретиком – когда дело доходило до практики, он только мешал. После нескольких неудачных попыток помочь братья вежливо отстранили его от работы. Они лишь консультировались с ним в непонятных моментах, а затем обсуждали и экспериментировали втроем. К вечеру им наконец удалось соорудить тот самый кан, о котором говорил Тан Шоу.

Это была точная копия традиционной лежанки из северо-восточных районов его мира. В соседней кухне находилась огромная печь с большой чугунной сковородой, в которую мог поместиться взрослый человек.

В его времена блюда, приготовленные в таких сковородах, были очень популярны и назывались «даготу» или «блюда, тушеные на сковороде». С развитием городов и исчезновением частных домов такие сковороды постепенно вышли из употребления. Но люди, выросшие с ними, стали ностальгировать по вкусу детства, и многие заведения стали использовать большие сковороды как свою фишку, привлекая клиентов.

В разгар моды на «даготу» Тан Шоу как-то ходил с друзьями в такой ресторан. Блюда действительно отличались по вкусу от приготовленных на газовых плитах – это был особенный, но трудноописуемый вкус. Его друзья называли его «вкусом детства».

Раньше Тан Шоу не придавал значения таким печам, но сейчас она была ему крайне необходима. С медвежьим аппетитом Сюн Чжуаншаня такая печь могла сэкономить массу хлопот. К тому же ее можно было превратить в кулинарную особенность деревни Синхуа, которая при должном развитии могла бы привлечь множество гурманов.