Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 74. Воссоединение родных (часть 2)

Слова женщины на мгновение поставили бабушку Чжан в затруднительное положение. Она замерла в нерешительности, не зная, что делать. Если продолжать настаивать на том, чтобы оставить Пань-паня у себя, она точно не сможет обеспечить ему те условия жизни, о которых говорила женщина. Но если не отдать ребенка, то мальчику придется страдать вместе с ней. Не говоря уже о том, будет ли ребенок ненавидеть ее за это, ее собственное сердце разрывалось от боли. Видимо, когда дело касается самых дорогих людей, человек становится нерешительным и колеблется.  

Наблюдая за происходящим так долго, Тан Шоу в целом понял ситуацию.  

— Эрлан, мне кажется, тут что-то нечисто, — подняв голову, Тан Шоу посмотрел на Сюн Чжуаншаня.  

Тот, словно заранее почувствовав его взгляд, тоже опустил глаза.  

Тан Шоу внутренне обрадовался их удивительному взаимопониманию.  

— Угу, — кивнул Сюн Чжуаншань. — Поведение того мужчины очень подозрительное.  

— Я тоже так думаю. Бабушке Чжан действительно несладко – в доме нет мужчины, который мог бы быть опорой, а тут еще такое важное дело, касающееся ее единственного внука. Давай поможем ей.  

Сюн Чжуаншань равнодушно кивнул.  

Тан Шоу, взяв его за руку, протиснулся сквозь толпу и, шагнув вперед, спросил женщину:  

— Ты только что сказала, что Пань-пань – твой потерянный ребенок. Но есть ли у тебя доказательства? А то сегодня ты заявляешь, что Пань-пань – твой родной шуанэр, завтра появится еще кто-то, кто скажет то же самое. Неужели тогда придется разорвать Пань-паня пополам, чтобы поделить его между вами?  

Женщина, увидев, что Тан Шоу держится уверенно и говорит твердо, а одет в новую шелковую одежду, что особенно выделялось среди деревенских жителей в поношенных заплатанных холщовых рубахах, сразу догадалась, кто перед ней. А мрачный мужчина с убийственной аурой позади лишь подтвердил ее догадку.  

Изящный юноша и свирепый мужчина – это же «классическое сочетание» семьи Сюн!  

Догадаться было нетрудно. Мало того, что об этом знали в соседних деревнях – даже в соседних уездах все слышали, что в деревне Синхуа уезда Юйлинь живет семья Сюн, получившая казенный подряд.  

Перед Тан Шоу женщина сразу потеряла всю свою уверенность, которую демонстрировала бабушке Чжан и ее внуку. В ее глазах мелькнуло смущение, и она невольно отпрянула назад.  

Заметив это, Тан Шоу слегка нахмурился.  

Мужчина за спиной женщины явно остался недоволен ее робостью и злостно на нее посмотрел. Затем, подобострастно улыбаясь, сказал:  

— Вы, наверное, знаменитые господин Сюн и его супруг?  

— О, нет-нет, знаменитые – это слишком громко сказано. Мы всего лишь мелкие торговцы.  

Мужчина опешил, его лицо несколько раз изменилось в цвете, но он все же выдавил улыбку – больше похожую на оскал.  

— Господин Сюн, не говоря уж о прочем, Пань-пань – всего лишь маленький шуанэр. В наше время многие семьи, родив девочку, выбрасывают ее, а если рождается шуанэр – и вовсе душат при рождении. Если бы мы не были его родными родителями, зачем бы нам искать его? Лишний рот – это не просто лишняя миска с палочками, а еда, которую приходится выкраивать из ртов всей семьи. Кто захочет кормить чужого ребенка? — Мужчина указал на нескольких деревенских, стоявших рядом. — Ты бы согласился? Или ты?  

Указанные тут же отступили назад, дружно качая головами:  

— Нет…  

Мужчина самодовольно усмехнулся.  

Один из селян заметил:  

— Похоже, они и правда родители Чжан Паня. В наше время кто захочет кормить чужого ребенка? Своих-то нечем кормить – это же просто глупо!  

— Верно, верно!  

Тан Шоу иронично скривил губы.  

— Да, никто не хочет кормить чужого ребенка. Но этот ребенок не только не потребует ни одного медяка на содержание, но и принесет выгоду семье.  

Его взгляд был острым, как нож, будто он мог одним движением сорвать маску с этого человека и обнажить его лживую, корыстную душу.  

Мужчина уже не мог скрыть свое смущение и, пытаясь сохранить лицо, воскликнул:  

— Фулан Сюн, пусть у вас и много денег, но нельзя же так клеветать на людей!  

Тан Шоу холодно усмехнулся.  

— Кажется, я ничего такого и не говорил. Я просто выдвигаю предположение. В конце концов, Чжан Пань – шуанэр. Говорят, что растить шуанэра – это выбрасывать деньги на ветер, но это если он маленький. А Чжан Пань уже почти взрослый, через несколько лет его можно будет сосватать – а разве приданое не деньги? Или отдать в приемные дети – это тоже немало серебряных, не так ли?  

Была и другая возможность: эти люди могли нацелиться именно на его семью. Зная, что он сочувствует бабушке Чжан и помогает ей, эта парочка, возможно, хотела через Чжан Паня сблизиться с семьей Сюн. Даже если не получить больших выгод, то устроиться на работу в одну из двух мастерских Сюнов – и тогда их жизнь мгновенно изменилась бы к лучшему, ведь они бы получали ежемесячное жалованье и стали бы зажиточными по меркам деревни.  

Но эту возможность Тан Шоу не озвучил, чтобы не нажить врагов и не прослыть заносчивым.  

Деревенские сначала не думали об этом – настолько искренне рыдала женщина, так красиво говорила о компенсации Чжан Паню, обещала, что будет относиться к нему как к родному, и даже разрешала бабушке Чжан навещать его когда угодно. Все это заранее запудрило им мозги, и они подсознательно упустили из виду возможный подвох.  

Бабушка Чжан резко изменилась в лице, спрятав Пань-паня за спину, и гневно воскликнула:  

— Чуть не поддалась на твои сладкие речи! Фулан Сюн прав: раз ты говоришь, что Пань-пань – твой родной шуанэр, предъяви доказательства! А нет – так я скажу, что ты торговец людьми и пришел обманывать нас!  

Селяне тоже поддержали ее:  

— Бабушка Чжан и фулан Сюн правы! Если говоришь, что Чжан Пань – твой родной шуанэр, докажи! А то я вот могу сказать, что молодая госпожа Ван из уезда – моя потерянная дочь, а настоящий ребенок семьи Ван умер при родах. И что, они должны отдать ее мне?  

Деревенские рассмеялись, а лицо мужчины позеленело от злости.  

— У… у Пань-паня есть родимое пятно на внутренней стороне бедра, — вдруг выпалила женщина, когда все уже думали, что у них нет доказательств. — Оно неправильной формы.  

Лицо бабушки Чжан побелело. Мужчина, увидев это, понял, что женщина угадала, и снова стал самодовольным.  

— Такое интимное место – разве кто-то, кроме родных родителей, может знать об этом? Разве это не доказательство?  

Шуанэры приравнивались к женщинам – им тоже предстояло выходить замуж и рожать детей, а значит, ценилась их чистота. Их тела никто не мог просто так разглядывать, в отличие от девушек из будущего, которые носили короткие шорты и глубокие декольте, обнажая не только бедра, но и родинки на груди.  

— Это можно считать доказательством, — согласились селяне. — Бабушка Чжан, правда ли, что у Пань-паня есть такое пятно?  

Лицо бабушки Чжан побелело, ее голова будто налилась свинцом, и лишь через несколько мгновений она кивнула.  

— Значит, Пань-пань и правда их родной шуанэр.  

Мужчина не смог скрыть торжества и даже бросил Тан Шоу провокационный взгляд.  

— Теперь, когда доказано, что мы его родители, мы можем забрать ребенка?  

— Бабушка… бабушка, не отдавай меня! Я их не знаю, не хочу идти с ними! — Пань-пань бросился в объятия бабушки Чжан, рыдая. Та тоже не хотела отпускать внука.  

— Бабушка Чжан, советую тебе поскорее вернуть нам ребенка, а не то мы подадим в суд за то, что ты украла нашего сына!  

Селяне переглянулись, не зная, что делать. Бабушка Чжан лишь крепче сжала внука, но тоже была в растерянности.  

— Твои слова преждевременны, — холодно сказал Тан Шоу. — Разве можно так легко утверждать, что ребенок твой? Бабушка Чжан говорила, что в детстве она носила его по разным домам, чтобы его покормили. Маленьких детей тогда просто заворачивали в пеленки – если он пописал или покакал, кто-то мог поменять подгузник и увидеть.  

— Кто-то мог не придать этому значения, но если у человека были нечистые помыслы, он мог специально запомнить.  

— Фулан Сюн, не переходите границы! — взорвался мужчина.  

Тан Шоу спокойно продолжил:  

— Почему ты нервничаешь? Я не сказал, что ребенок не твой. Просто твои утверждения слишком поспешны. Твой ребенок плыл по реке в корзине – но разве другие дети не могли плыть так же? Возможно, Пань-пань – дитя совсем другой семьи.  

— Ты… ты просто придираешься! — закричал мужчина.  

Тан Шоу проигнорировал его и обратился к ученому Цзи, стоявшему в толпе:  

— Учитель, я слышал, что во времена династии Цинь существовал метод проверки родства по капле крови, и предки успешно им пользовались. Это правда?  

Ученый Цзи кивнул:  

— Действительно, такой метод существовал. Даже в судах до сих пор используют его для подтверждения родства – он надежен.  

— В таком случае, пусть эти двое и Пань-пань пройдут проверку, и все сразу станет ясно. Тогда никто не скажет, что деревня Синхуа злоупотребляет своим положением и не дает ребенку воссоединиться с родными, навлекая на Пань-паня обвинения в непочтительности. И никто не сможет воспользоваться этим в корыстных целях.  

Ученый Цзи сказал:

— Фулан Сюна говорит разумно. Этот метод кажется мне наиболее справедливым.

В те времена проверка родства по смешиванию крови считалась самым научным и надежным способом. А поскольку образованный ученый Цзи подтвердил, что этот метод используется даже в судах, люди поверили ему еще больше. Все сочли, что такой способ идеален.

Что касается той пары – они и вовсе не посмели возражать. Кто бы осмелился оспаривать метод, признанный официальными властями?

Тан Шоу сказал:

— Я сейчас подготовлю все необходимое.

Некоторые деревенские никогда не слышали о «проверке крови», другие знали лишь в общих чертах, но не понимали сути. Поэтому никто не вызвался помочь Тан Шоу с приготовлениями.

Когда он повернулся, чтобы уйти, бабушка Чжан схватила его за рукав. В ее глазах читалась мольба.

Тан Шоу успокаивающе похлопал ее по руке:

— Верьте мне. Эти двое точно не могут быть родителями Пань-паня.

При всех он не мог объяснить подробнее и лишь добавил:

— Посмотрите, Пань-пань совсем на них не похож. Не может он быть их ребенком.

Бабушка Чжан все еще волновалась, но Тан Шоу не мог сказать больше.

На самом деле для «проверки крови» требовалась лишь миска с чистой водой. Когда Тан Шоу подготовил все необходимое, Сюн Чжуаншань достал из шкафа рисовый уксус и добавил несколько капель в воду. Затем наклонился и принюхался.

— Эрлан, понюхай, чувствуется ли кислый запах?

Сюн Чжуаншань не понимал его замысла, но все же послушно вдохнул пару раз.

— Чуть-чуть чувствуется, но если не принюхиваться специально – вряд ли заметишь.

— Я тоже едва улавливаю. Среди толпы этот слабый запах уксуса точно останется незамеченным.

— М-м, никто не обратит внимания.

— Эрлан, знаешь, зачем я добавил уксус?

Хотя Сюн Чжуаншань догадывался, что уксус нужен для чего-то важного, истинная причина ему была неизвестна.

— Уксус разрушает щелочь в крови, из-за чего даже родственная кровь не смешивается. — Тан Шоу покачал головой. — Но даже без уксуса, если бы кровь Пань-паня смешалась с их кровью, это бы ничего не значило. Потому что этот метод проверки родства – полная ерунда. Так что, Эрлан, если у тебя когда-нибудь будут дети, ни в коем случае не верь этому методу. Он еще менее надежен, чем сходство во внешности. Разве что чуть лучше, чем проверка девичества по «песчаной лакушке».

[прим. ред.: «Песчаная лакушка» – отсылка к древнему китайскому методу проверки девственности с помощью геккона, которого растирали в порошок и наносили на кожу женщины. Считалось, что пятно исчезает после потери невинности]

Сюн Чжуаншань пристально посмотрел на Тан Шоу:

— Я верю тебе. — Если ребенок будет от тебя – я и так не усомнюсь. И, конечно, не дам тебе ни малейшего шанса завести кого-то на стороне.

Тан Шоу сказал это машинально, но двусмысленный взгляд Сюн Чжуаншаня заставил его осознать скрытый подтекст. Однако вместо смущения Тан Шоу решил парировать:

— Я тоже тебе верю! — Затем он многозначительно посмотрел на поясницу Сюн Чжуаншаня.

— Не волнуйся, фулан. Силы в моей пояснице хватит, чтобы у тебя не осталось сил на других.

[прим. ред.: «поясничная сила» – эвфемизм для мужской сексуальной выносливости]

— Это было бы излишним.

— Это обязательно будет.

Не сам ли он нарывался?

— Сейчас не время для этого. Деревенские ждут нас, пойдем быстрее. — Тан Шоу поспешил сменить тему, надеясь, что Сюн Чжуаншань забудет об этом разговоре.

Тот усмехнулся, забрал у Тан Шоу миску:

— Дай я.

Когда они вернулись к дому бабушки Чжан, толпа не только не рассеялась, но даже увеличилась. Увидев их, люди расступились.

— Все готово. Кто из вас двоих первый? — Тан Шоу неожиданно достал из-за пазухи шило и угрожающе повертел им в руках.

Женщина испугалась:

— Этим... этим будут колоть руку?

Тан Шоу невозмутимо кивнул, словно так и должно быть:

— Да, а что? Неужели из-за этого ты уже готова отказаться? И после этого смеешь называть себя его матерью?

Ученый Цзи до сих пор молчал, но теперь в его взгляде мелькнул страх.

Женщина пробормотала:

— Я... я не отказываюсь.

— Тогда быстрее протяни руку.

После долгих колебаний женщина наконец подставила ладонь. Но вместо того чтобы колоть ее самому, Тан Шоу передал шило бабушке Чжан:

— Лучше сделайте это вы. Я ведь мужчина, нужно соблюдать приличия.

— Тогда давайте сюда! — Бабушка Чжан с готовностью ухватила шило. Женщина еще до укола побледнела от страха.

— А-а-а! — Как только шило вонзилось в палец, женщина завизжала от боли, и слезы брызнули у нее из глаз.

Ученый Цзи, наблюдая эту сцену, мысленно пообещал себе: «Лучше уж нарваться на Сюн Чжуаншаня, чем на Тан Шоу... Хотя нет, Сюн Чжуаншань тоже опасен – останешься либо калекой, либо трупом. В общем, держаться подальше от этой семьи – все они не промах».

Отверстие от шила получилось большим, и кровь хлынула сама собой, без надавливания. После того как капля упала в воду, женщина судорожно облизнула палец.

— Фулан Сюн, теперь ваша очередь. Я не решусь колоть Пань-паня...

— Не беспокойтесь. — Тан Шоу достал обычную иголку, гораздо тоньше шила. — Для Пань-паня воспользуемся этим.

Женщина взорвалась:

— Если можно было иголкой, зачем ты использовал шило для меня?!

— О, я подумал, что у вас кожа толще, и игла может не проколоть. Поэтому выбрал шило.

— Ты... — Женщина смотрела на Тан Шоу так, словно вот-вот упадет в обморок от ярости.

— Ха-ха-ха! — Деревенские покатились со смеху. Даже Пань-пань рассмеялся и не заплакал, когда его укололи.

Две капли крови упали в одну миску, но... не смешались.

— Не соединились! Не соединились!

Бабушка Чжан, боясь взглянуть на результат, наконец посмотрела в миску и ахнула:

— Фулан Сюн, смотрите! Не смешались! Пань-пань – не их ребенок!

Мальчик сиял от счастья.

— Не может быть! — Женщина в отчаянии сунула палец в миску и начала энергично размешивать воду. Капли крови на мгновение соприкоснулись, но затем, словно отталкиваясь, снова разошлись.

Теперь у деревенских не осталось сомнений. Они тыкали пальцами в пару и кричали:

— Мошенники! Вы оба – воры детей! Наверняка хотели продать мальчика! Сколько детей вы уже украли?!

— Нет! Мы никогда не воровали детей! Это первый раз... То есть нет! Пань-пань действительно наш сын!

Ученый Цзи холодно сказал:

— Не может быть. Ваша кровь не смешалась.

Слова обладателя ученой степени значили больше любых других. Разъяренные деревенские выгнали пару из деревни, осыпая их проклятиями:

— Если осмелитесь вернуться в деревню Синхуа, мы переломаем вам ноги и сдадим властям за похищение людей!

В Юйчао продажа своих детей была законной, но похищение каралось строго.

— Фулан Сюн, спасибо вам. Если бы не вы, Пань-паня бы похитили, и неизвестно, что с ним стало бы. Хорошо, что вы знали этот метод. Даже если бы я не позволила им забрать его, они могли бы упорствовать, и тогда Пань-пань прослыл бы неблагодарным ребенком, что запятнало бы его репутацию.

— Это пустяки. Мы же соседи. Разве мог я позволить, чтобы Пань-пань попал в руки злодеев? — Тан Шоу кивнул на мальчика. — Бабушка Чжан, вам лучше отвести Пань-паня домой. Он сильно напуган.

— Да-да, пойдем, Пань-пань.

Вернувшись домой, Тан Шоу и Сюн Чжуаншань обсудили произошедшее.

— Эрлан, мне кажется, тут что-то нечисто. Почему они объявились именно сейчас? Может, их цель была не Пань-пань, а наша семья?

— Не исключено.

— Я велю Юй Чэну и Юй Фэну навести справки.

— Пусть лучше четвертый Ли займется этим. Он служил в армии и более наблюдателен. Возможно, узнает что-то полезное.