Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 67. Посещение городка

Четвертый Ли показал выражение, похожее на улыбку, но больше напоминающее плач. 

Да, в конце концов, я еще жив. Пока жив – есть надежда. 

Однако его лицо выражало крайнюю степень отчаяния.  

Бу Чжэнь почувствовал жалость. К тому же, этот человек спас жизнь его сына. Если бы четвертый Ли не задержал тех людей тогда, к тому времени, как они подоспели, могло бы быть уже слишком поздно.  

— Могу ли я чем-то помочь тебе? — спросил Бу Чжэнь. В этот момент он не решался поделиться с четвертым Ли своими припасами, так как это могло бы принести не благо, а беду. Четвертый Ли, его жена и ребенок могли бы стать следующей жертвой, как Елу.  

— Ты хочешь помочь мне? — четвертый Ли дрожащими губами прошептал, голос его дрожал.  

— Ты спас Елу, и я, конечно, хочу отблагодарить тебя. Но... — Бу Чжэнь заколебался, испытывая вину за свои слова, — но я не могу помочь тебе попасть в город. Ты сам видишь, как строго стража проверяет у ворот. Если бы я был подданным династии Юйчао, то взял бы вас с собой, а если бы не пустили – остался бы с вами. Но мы – торговый караван из земель кочевников, и на чужбине надо быть осторожным, чтобы, войдя сюда в этом году, не оказаться здесь навсегда.  

Четвертый Ли понимал его. На чужой земле не чувствуешь той уверенности, как на своей, и лучше избегать лишних проблем.  

Тем не менее, четвертый Ли был глубоко благодарен Бу Чжэню. В кромешной тьме его ночи наконец-то забрезжил слабый свет надежды.  

— Я не прошу тебя провести нас в город, — поспешно сказал Ли. — Но если у тебя будет возможность, не мог бы ты передать весть Сюн Чжуаншаню из деревни Синхуа? Скажи ему, что Ли Шэн, который когда-то спас ему жизнь, не смог выжить на родине и пришел к нему за помощью. Сейчас он застрял у городских ворот среди голодающих беженцев.  

— Что? Ты ищешь Сюн Чжуаншаня? Того самого Сюн Чжуаншаня из деревни Синхуа? Хозяина «Персикового источника»? — Бу Чжэнь был потрясен, задавая один вопрос за другим. Он никак не ожидал, что этот человек ищет именно семью Сюн из деревни Синхуа. Какую позицию занимает семья Сюн в Юйчао – даже говорить не приходится. Сколько иноземцев проделывает долгий путь, чтобы попасть именно к ним!  

Четвертый Ли горько усмехнулся: 

— Я и сам не знаю, тот ли это Сюн Чжуаншань, о котором ты говоришь. Чем ближе мы подходили, тем больше слухов слышали, и я все меньше был уверен. Когда я познакомился с Сюн Чжуаншанем, мы были в армии. Он лишь упоминал, что его дом – в деревне Синхуа.  

Услышав это, Бу Чжэнь почти наверняка понял, что Сюн Чжуаншань из деревни Синхуа – не тот человек, которого знал Ли. Тот Сюн Чжуаншань обладал необычными навыками. Если бы его призвали в армию, он бы просто заплатил за замену – зачем рисковать жизнью на поле боя, где шансы выжить невелики, а если и выживешь, то редко остаешься невредимым?  

Бу Чжэнь, как честный и преданный сын степей, не мог лгать, но и разрушать последнюю надежду своего спасителя тоже не хотел. Он лишь искренне пожелал: 

— Надеюсь, что господин Сюн из деревни Синхуа – именно тот, кого ты ищешь. Добрым людям воздается по заслугам, и в будущем тебя ждет удача и благополучие.  

Четвертый Ли уже не смел мечтать о таких благословениях. Ему бы просто выжить. Даже если в деревне Синхуа окажется другой Сюн Чжуаншань – простой арендатор земли, – он был бы счастлив и благодарил бы небеса за такую милость.  

— Честно говоря, мы как раз направляемся в деревню Синхуа через Юйлинь. В любом случае, я передам твои слова.  

Попрощавшись с четвертым Ли, Бу Чжэнь с сыном Елу поспешили к городским воротам, не оставив ни денег, ни еды, чтобы не навлечь беду.  

Стража у ворот проверяла всех крайне тщательно. Они несколько раз осмотрели их документы, убедившись в подлинности, и только тогда пропустили.  

Попасть в город было словно перейти из ада в рай. Хотя Юйлинь еще не преобразился полностью, наплыв гостей со всех сторон и бумажная фабрика семьи Сюн обеспечили работой часть населения, позволив многим семьям жить в достатке. Юйлинь, конечно, не мог сравниться с роскошью и богатством Восточной столицы, но на лицах людей появилась жизненная энергия, и все вокруг дышало надеждой.  

Когда они добрались до деревни Синхуа, то увидели, что она уже мало походила на обычную деревню. По пути они заметили, что многие семьи расширяли свои дома, а по деревне сновали торговцы и разносчики. Даже при виде их иноземных лиц люди не проявляли удивления, а, наоборот, дружелюбно и охотно показывали дорогу.  

Семья Сюн была единственной в деревне, кто жил в большом и роскошном доме. Стены были украшены плющом, среди нежных зеленых листьев виднелись розовые цветы, качающиеся на ветру. Вдоль ограды росли диковинные полевые цветы, яркие и прекрасные.  

После двух легких стуков в дверь сразу же появился человек. Он был одет в простую крестьянскую одежду, но от него веяло ученостью. Бу Чжэнь подумал, что это, должно быть, сам Сюн Чжуаншань. Как же иначе? Человек, знающий столько необычных вещей, не мог быть простым воином – наверняка он был ученым.  

Стало ясно, что это не тот Сюн Чжуаншань, которого искал четвертый Ли. Бу Чжэнь в душе скорбел за своего спасителя.  

— Здравствуйте, господин Сюн. Я – торговец-кочевник, пришел в «Персиковый источник» купить туалетной бумаги, зубных палочек, щеток и еды под названием «жареная мука», — сказал Бу Чжэнь, поклонившись по обычаю ученых Юйчао.  

Юй Фэн поспешно отпрянул: 

— Вы ошибаетесь. Я всего лишь слуга семьи Сюн. Пожалуйста, проходите.  

Бу Чжэнь опешил. Не ожидал, что человек с такой ученой аурой окажется слугой. Если даже слуга семьи Сюн таков, то каков же должен быть сам господин Сюн?  

Юй Фэн проводил гостей, помог устроить лошадей и затем сказал: 

— Вы хотите остановиться у нас в «Персиковом источнике» или в доме кого-то из деревни? У нас есть два варианта: отдельный домик – целиком для ваших людей, но дороже, три дня за один лян серебра. Или общий дом – десять медяков с человека в день. В деревне – один медяк с человека в день. Еда оплачивается отдельно.  

— Мы остановимся в «Персиковом источнике», — сказал Бу Чжэнь. Впервые оказавшись здесь, он не решался селиться в деревне, опасаясь, что кто-то может позариться на их имущество. «Персиковый источник» был дороже, но безопаснее. Они планировали остаться всего на день, поэтому выбрали общий дом – экономили, где могли.  

Юй Фэн провел их через извилистые галереи к месту проживания. Хотя у семьи Сюн было дорого, условия были безупречны: в воздухе витал аромат деревьев и цветов, комнаты были чистыми и уютными, с изысканным интерьером.  

Бу Чжэнь остался доволен.  

— Будете ли вы есть у нас или в деревне? — спросил Юй Фэн.  

— Почему вы все время предлагаете нам пойти в другое место? Разве вы не должны удерживать гостей? — удивился Бу Чжэнь.  

Юй Фэн подумал, что это не они выгоняли гостей, а Тан Шоу велел заранее предупреждать людей о ценах, чтобы избежать конфликтов. Хотя Юй Фэн подозревал, что Тан Шоу просто не хотел возиться с гостями и готовить для них. У него было предчувствие, что скоро Тан Шоу введет еще какие-нибудь странные правила.  

Несмотря на внутренние мысли, Юй Фэн улыбнулся: 

— Мы честны с гостями и все объясняем заранее, чтобы потом не было недопонимания.  

— Понятно, — кивнул Бу Чжэнь. — Не зря многие торговцы готовы пройти лишний путь, чтобы попасть сюда.  

— Конечно.  

— Мы поедим вечером, а сейчас перекусим своими припасами. Кстати, ваш господин Сюн здесь? Мне нужно передать ему сообщение.  

Юй Фэн насторожился: 

— Кто просил вас передать сообщение? Вы можете сказать мне, я передам господину. Сейчас он... занят.  

Очень занят. С тех пор, как Тан Шоу сбежал и был возвращен, прошло три дня, и никто его не видел. Да и сам Сюн Чжуаншань появлялся редко, перестав вставать рано и переложив всю работу на слуг. Он и Юй Чэн еле успевали.  

Бу Чжэнь заметил его настороженность и понял, что просьба передать сообщение от незнакомца выглядела подозрительно. К тому же, он и сам сомневался, что этот Сюн Чжуаншань – тот самый, которого знал четвертый Ли. Чтобы избежать проблем, он просто сказал: 

— У городских ворот среди беженцев я встретил человека по имени Ли Шэн. Он сказал, что когда-то спас жизнь Сюн Чжуаншаню, а теперь, не сумев выжить на родине, пришел к нему за помощью. Сейчас он застрял среди голодающих у ворот и просит помощи.  

— Я передам, — кивнул Юй Фэн.  

Он передал сообщение только вечером, после работы, когда наконец увидел Сюн Чжуаншаня. Юй Фэн подозревал, что если бы не ежедневная выплата жалования, тот бы вообще не появился.  

Сюн Чжуаншань не мог забыть Ли Шэна. Тот год, когда он был тяжело ранен на поле боя и потерял сознание, Ли Шэн рисковал жизнью, чтобы вытащить его. Он был его настоящим спасителем.  

Этим надо было заняться.  

Проводив Юй Фэна и Юй Чэна, Сюн Чжуаншань поднялся наверх. Войдя в спальню, он увидел, как Тан Шоу, зарывшись в одеяло, пересчитывал сегодняшнюю выручку, сияя от счастья.

— Эрлан, быстрее сложи эти деньги в ту маленькую шкатулку. Не в ящик для слитков, а в коробочку для мелочи.  

Сюн Чжуаншань взял серебро, аккуратно уложил его, затем сел на кровать и принялся массировать Тан Шоу поясницу и ноги, попутно рассказав о деле с Ли Шэном.  

— Раз он твой спаситель, мы обязаны помочь. В любом случае, сначала приведем их в дом, а там присмотримся к их характерам. Если окажутся достойными – поможем, если нет – одарим серебром и проводим.  

Прошло уже много лет, да и в армии они общались недолго – вскоре Сюн Чжуаншаня перевели. Поэтому он не мог ручаться за нынешний нрав Ли Шэна.  

— Хорошо.  

На следующее утро Сюн Чжуаншань и Тан Шоу отправились в управу. Тан Шоу провалялся в постели три дня, и хотя поясница и задница наконец отдохнули, сам он заскучал. К тому же, в доме заканчивались специи и другие вещи, так что было решено совместить приятное с полезным.  

Уездный начальник сказал:  

— Дело простое. Я прикажу страже пропустить их. Можете возвращаться и ждать новостей.  

Тан Шоу улыбнулся:  

— Этот человек спас жизнь Эрлану. Мы хотели бы встретить их лично, так что поедем вместе с вашими людьми.  

— Как пожелаете.  

Начальник выделил нескольких стражей, и те отправились с парой к городским воротам. Хотя это были загримированные под простолюдинов стражники, сабли у них по-прежнему висели на поясах.  

Выйдя за ворота, они принялись искать четвертого Ли среди голодающих, громко выкрикивая:  

— Где четвертый Ли? Четвертый Ли здесь?  

Четвертый Ли уже почти потерял надежду, как вдруг услышал, что его зовут. Подняв голову, он увидел нескольких суровых мужчин, но почему-то не испугался. Он понял – это люди Сюн Чжуаншаня. Кто еще в этих краях знал бы хромого нищего?  

— Здесь! Я здесь! — Четвертый Ли выбрался из толпы, держа за руки двоих детей, а Вань Цин шла следом.  

Стражники, опасаясь подделки, спросили:  

— Ты знаешь господина Сюна из деревни Синхуа? Кем он тебе приходится?  

— Знаю! — закивал Ли Сы. — Мы служили вместе. Я спас ему жизнь.  

Убедившись, что все сходится, стражники кивнули:  

— Идем с нами. Господин Сюн велел проводить вас в город. Он ждет у ворот.  

— Хорошо... — Четвертый Ли едва не расплакался.  

Увидев, что четвертого Ли пропускают в город, другие беженцы заволновались. Лишь когда стражники обнажили клинки, ощетинившись, как разъяренные звери, те отступили.  

У ворот их ждала повозка с Сюн Чжуаншанем. Если бы не его характерная аура, напоминающая вышедшего из ада асура, от одного взгляда на которого кровь стынет в жилах, четвертый Ли вряд ли признал бы в этом одетом в шелк благородном господине того самого Сюн Чжуаншаня.  

Дрожащим голосом он произнес:  

— Сюн Чжуаншань?  

Тот сделал шаг вперед:  

— Ли Шэн.  

Глаза Ли Шэна наполнились слезами. Он протянул кулак, чтобы коснуться кулака Сюн Чжуаншаня – он помнил, что тот не любит объятий. Иначе бы кинулся обнимать его, рыдая.  

Тан Шоу подошел и, окинув взглядом изможденных путников, сказал:  

— Долгий путь вас измотал. Садитесь в повозку, поедемте домой, отдохнете.  

— Это... фулан Сюна?  

— Именно, — тут же отозвался Сюн Чжуаншань, и в его голосе сквозила такая глубокая привязанность, что, казалось, он готов был объявить об этом всему миру.  

Даже Тан Шоу, при всей своей толстокожести, слегка смутился, но на душе у него потеплело. Его взгляд встретился со взглядом Сюн Чжуаншаня, и в глазах вспыхнули искорки, давая тому понять, как он рад такому отношению.  

Забравшись в повозку, четвертый Ли обнаружил, что та уже загружена покупками, и места осталось мало. Пришлось ему и Вань Цин взять детей на руки, чтобы усесться. Тан Шоу же устроился с Сюн Чжуаншанем на облучке.  

Четвертый Ли переглянулся с Вань Цин – без слов они поняли, что нашли именно того Сюн Чжуаншаня, о котором ходили легенды.  

Когда они прибыли в усадьбу Сюнов, роскошные ворота и ухоженный двор поразили их настолько, что они решили, будто попали в райские кущи.  

Войдя в зал, они даже не решались сесть, боясь осквернить своим присутствием это место.  

Дети робко жались к родителям, испуганно, но с любопытством разглядывая все вокруг. Старшая дочь, пережив тяготы, сильно изменилась. Раньше она бы носилась по комнате, все исследуя. Но теперь она понимала – они здесь гости, и вела себя тихо, стараясь не доставлять хлопот.  

Тан Шоу сказал:  

— Присаживайтесь. Вы ведь с дороги. Я распорядился приготовить еду. Поужинайте, затем искупайтесь в горячей воде и отдохнете.  

Юй Фэн подал угощение: рис с просом, пшеничные пампушки, жареное мясо с грибами, тушеную свинину, яичницу и баклажаны в кисло-сладком соусе.  

Увидев такое пиршество, семья Ли остолбенела. Столько мяса! Даже на Новый год они не ели так роскошно.  

— Кушайте, не стесняйтесь, — пригласил Тан Шоу. — Обо всем поговорим после.  

Всю дорогу они питались кореньями и корой, экономя скудные припасы. Теперь же перед ними стояли настоящие яства. У детей сразу потекли слюнки, но без разрешения взрослых они лишь облизывались, не смея притронуться. Даже Вань Цин и Ли Шэн с трудом сдерживались, удивляясь выдержке детей.  

Видя это, отец Ли, сердце которого обливалось кровью от мысли, как они страдали, отбросил гордость:  

— Мы столько времени ели только коренья... уж простите, не будем церемониться.  

— Ешьте, — кивнул Сюн Чжуаншань.  

— Кушайте, — разрешил отец Ли детям, и те тут же набросились на еду, запихивая в рот кусок за куском и давясь.  

Тан Шоу молча поставил перед каждым чашку с водой.  

Вдруг четвертый Ли заплакал. Он не хотел, но, глядя на детей, жадно уплетающих мясо, вспомнил о своем втором сыне. Слезы хлынули ручьем.  

Боясь испортить другим аппетит, он уткнулся в чашку, стараясь проглотить и еду, и слезы.