Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 96. Клевета

Тан Шоу вздохнул: 

— Чтобы обжечь фарфор, сопоставимый с императорскими мастерскими, маленькая печь старого Цзяна не подходит. Даже этот средний фарфор у него еле-еле получается.

Сюн Чжуаншань повернул голову, его темные, мрачные глаза устремились на Тан Шоу. Эти угрюмые глаза становились мягкими, только когда смотрели на Тан Шоу. Он сказал: 

— И так уже очень хорошо.

Хотя это был ответ о фарфоре, Тан Шоу почувствовал, что эти слова относятся к нему. Он слышал немало любовных речей, пережил больше интимных моментов, но все равно покраснел от этого простого намека.

Даже глаза, казалось, выражали смущение: 

— Да... да, очень хорошо.

Незаметно для себя они уже вернулись к постоялому двору. Поджидавший у входа слуга, увидев их, засиял от радости, совершенно не замечая романтической атмосферы между ними.

— Господа! — слуга подпрыгнул, размахивая полотенцем, словно боясь, что его не заметят.

Романтическое настроение было полностью разрушено. Лицо Сюн Чжуаншаня потемнело, как мертвая вода в пруду, а Тан Шоу фыркнул и протянул руку, чтобы взять мужчину за ладонь.

— Ладно, пойдем. — Ладонь Сюн Чжуаншаня по-прежнему была грубой, покрытой толстыми мозолями. Зажиточная жизнь укрепила его тело, сделала его еще более сильным, но не уменьшила его трудолюбия. Мозоли на этих руках по-прежнему царапали ладонь Тан Шоу, вызывая легкую боль, в которой ощущался слабый электрический ток.

Этот ток был взаимным – Сюн Чжуаншань тоже почувствовал его. Мертвая вода на его лице мгновенно ожила, словно наступила весна.

Слуга подбежал к ним, сияя от радости: 

— Господин Сюн, какие хорошие новости вас так обрадовали?

Тан Шоу склонил голову, взглянув на лицо рослого мужчины рядом. Неужели он так радуется, что даже незнакомый слуга заметил его радость?

Слуга хитро улыбнулся: 

— Может, ваше дело увенчалось успехом?

Тан Шоу кивнул с улыбкой: 

— Очень успешно. — Он привез так много товаров, сразу от постоялого двора направился в княжескую резиденцию – такой открытый маршрут был рассчитан на то, чтобы его видели. Вопрос слуги был вполне естественным.

— Отлично, поздравляю вас! — Слуга проводил их внутрь и сказал: — Если у вас найдется время, наш хозяин хотел бы обсудить с вами сделку. Он ждет наверху.

— Конечно, пожалуйста, проводите нас. — Тан Шоу охотно согласился.

— Что вы, что вы, это моя обязанность, не стоит таких вежливых слов. — Хотя слуга говорил, что это его долг, в душе он проникся симпатией к Тан Шоу и Сюн Чжуаншаню. В их профессии, особенно в Восточной столице, статус очень низок. Богачи обычно задирают нос и редко проявляют к ним такое уважение. Слуги тоже люди и хотят, чтобы к ним относились с достоинством.

Подойдя к комнате высшего класса, слуга постучал три раза, услышал ответ и только тогда открыл дверь.

— Прошу, почтенные гости.

За столом сидел молодой человек в роскошных одеждах: широкие рукава, длинный халат яркого цвета, серебряный пояс на талии, кожаные сапоги – очень знакомый фасон, «тысячеслойные» подошвы.

Пока Тан Шоу рассматривал молодого человека, тот тоже изучал их.

После визита к князю Чженьбэю оба были одеты в шелковые одежды, с дорогими разноцветными поясами (хотя и не золотыми или нефритовыми), а на ногах – те же «тысячеслойные» туфли собственного производства.

Эти туфли стали модными в Восточной столице только прошлой зимой и все еще были свежей новинкой, популярной среди знати. Молодой человек изначально смотрел свысока на этих приезжих купцов. В конце концов, куда бы ни приехали в Восточную столицу жители империи Юйчао, все они – деревенщины. Мода всегда идет из столицы. Но если «тысячеслойные» туфли только вошли в моду, а эти двое уже носят их, значит, они либо часто бывают в столице, либо имеют здесь связи.

Вспомнив, как управляющий предположил, что они могут быть хозяевами «Персикового источника» из деревни Синхуа, он сначала не поверил. Владельцы «Персикового источника», не говоря уже о популярных на всю столицу зубных ароматов и зубных палочек, даже просто благодаря лапше быстрого приготовления и жареной муке могли бы сидеть дома и считать деньги. К тому же, семья Сюн теперь управляет казенной бумажной лавкой – это тоже прибыльное дело. С такими доходами можно было бы богатеть на месте, зачем лично ехать в столицу? Путь опасен и труден, а те богатства, что у них есть, в столице – просто пыль. Лучше быть царьком в своем углу, чем выслушивать чужие упреки.

Поэтому молодой человек не верил, что перед ним хозяева семьи Сюн, считая, что приехали просто мелкие торговцы.

Но теперь он не мог так думать. Эти двое явно не походили на прислугу, к тому же они только что посетили княжеский дворец.

Взгляд молодого человека скользнул за их спины – слуга едва заметно кивнул. Тот мгновенно отбросил небрежность и радушно улыбнулся: 

— Присаживайтесь. Как к вам обращаться?

Тан Шоу только открыл рот, чтобы произнести «Тан», но Сюн Чжуаншань опередил его: 

— Сюн.

— Фулан Сюн, господин Сюн. — Молодой человек легко подстроился.

Тан Шоу с досадой и смехом посмотрел на Сюн Чжуаншаня, а тот радостно приподнял брови. Он любил, когда Тан Шоу называли «фулан Сюн», хотел, чтобы тот носил его фамилию, чтобы все знали: он принадлежит ему!

Слуга вернулся с кипятком и заварил свежий чай.

— Угощайтесь. — Молодой человек без лишних слов сказал: — Управляющий говорил, что вы привезли товары из «Персикового источника». Есть ли у вас лапша быстрого приготовления и жареная мука? Не могли бы вы уступить мне часть?

Тан Шоу кивнул: 

— Все есть. Сколько вам нужно?

Молодой человек грандиозно заявил: 

— Все заберу.

Тан Шоу ничего не сказал, поднялся и повел всех осматривать товары. Привезенные ими повозки стояли внизу, груз охраняли по очереди люди из конторы охранников.

Тан Шоу подвел всех к повозкам, откинул мешки, открыв взглядам груды товаров.

Как хозяин «Персикового источника», Тан Шоу привез товары не так, как мелкие торговцы. Жареная мука была упакована в тканевые мешки по 150 цзиней, сложенные в два слоя – всего 60 мешков на повозку: 30 с мукой жареной на соевом масле, и 30 – на говяжьем жире.

Оптовая цена в семье Сюн: 38 медяков за цзинь муки на соевом масле, 42 – на говяжьем. Но в столице цены удваивались: даже оптом соевая мука стоила 58 медяков, а говяжья – 72. Это были товары из категории «роскошь».

Только за жареную муку выходило 585 лянов, а ведь еще не считали остальные повозки. У молодого человека подкосились ноги – едва ли он мог позволить себе «забрать все». Он думал, что это такие же мелкие торговцы, как раньше, чьи товары в сумме стоили столько же. А теперь, глядя на такой размах, понял: это точно хозяева семьи Сюн.

Тан Шоу все еще улыбался, делая вид, что не замечает бледности молодого человека, и открыл товары на остальных повозках.

На второй повозке была лапша быстрого приготовления, упакованная в деревянные ящики по 30 пачек, сложенные в три слоя – около 50 ящиков. Но взгляд Тан Шоу скользнул мимо, переходя к следующим двум повозкам. Там были новые продукты семьи Сюн – хрустящие рисовые лепешки и крекеры сэнбэй. Эти новинки только начали производить, они были в большом дефиците, и в столице их могли попробовать только аристократы – в свободной продаже их не было.

— Это новые продукты «Персикового источника» – хрустящие лепешки и сэнбэй. — Тан Шоу открыл ящик, достал по пачке и протянул собравшимся. В этом постоялом дворе останавливались в основном купцы, многие сделки заключались здесь же, и теперь все сбежались посмотреть на такой объем товаров. — Попробуйте.

Молодой человек взял лепешку и сэнбэй, откусил, потом еще. Хорошие манеры не позволили ему игнорировать остальных, и он передал угощение дальше.

— Это новинки, оптовая цена в деревне Синхуа – 20 медяков за пачку. В Восточной столице 32 медяка за пачку для вас – недорого, правда? В большой пачке сэнбэй – 10 маленьких, возьмем 33 медяка. — Тан Шоу весело сказал: — Беру и наличные, и серебряные сертификаты, только не долговые расписки. Как будете рассчитываться?

Лицо молодого человека исказилось – у него не было столько денег. В столице у его семьи был только этот постоялый двор, жили они скромно.

Тут другой купец сразу сказал: 

— Если у него нет денег, у меня есть. Дайте мне по сотне каждого, плачу серебром.

Торговец, с которым он вел дела, потянул его за рукав: 

— А наша сделка?

— Потом, потом. Товары «Персикового источника» в дефиците, обычно не найдешь такого обилия. Сегодня надо запастись впрок.

— Мне двести! — Зрители начали тесниться, словно готовые броситься в драку.

— Мне сто!

— Мне пятьдесят!

— Мне тридцать!

— Тридцать – и то говоришь! Посторонись!

— Почему? Разве мало – не продают? И с мухи мясо!

В мгновение ока Тан Шоу оказался в окружении семи-восьми торговцев. Местные купцы тем временем посылали слуг предупредить родственников – пусть спешат за товаром.

Молодой человек схватил Тан Шоу за руку: 

— Я пришел первым, вы не можете меня обойти!

Тан Шоу улыбнулся: 

— Вы в начале очереди, вам и первому.

Молодой человек остался доволен, повернулся и приказал стоявшему рядом слуге:  

— Быстро иди и сообщи старшему и второму дяде по отцу, а также второму и третьему дяде по матери, что здесь продают еду из деревни Синхуа. Пусть спешат, а то опоздают и все раскупят!  

— Слушаю! — Слуга поспешно удалился.  

Тан Шоу организовал очередь, а охранники, положив руки на эфесы мечей, бдительно охраняли товар, чтобы никто не воспользовался суматохой для грабежа. Еще один человек поднялся наверх, чтобы позвать остальных, и вскоре спустились дополнительные охранники, бухгалтер семьи Сюн, повар, специализирующийся на жарке, Гоудань и спасенная по дороге женщина.  

Тан Шоу регистрировал заказы, Сюн Чжуаншань принимал деньги, а остальные четверо следили за разными видами товаров, выдавая их покупателям.  

— Двести пачек лапши быстрого приготовления, пятьдесят цзиней жареной муки, пятьдесят пачек хрустящих лепешек, тридцать пачек сэнбэй! — выкрикивал Тан Шоу, и четверо подтверждали.  

Первые три товара выдавали взрослые, и покупатели были спокойны, но когда дело дошло до Гоуданя, все засомневались: разве этот подросток разбирается в числах? Сможет ли правильно посчитать? Не ошибется ли? Многие пересчитывали заново, но, к счастью, Гоудань отвечал только за сэнбэй, которые были упакованы в пачки, и их было легче считать, чем, например, жареную муку, которую нужно было взвешивать.  

Большинство, пересчитав дважды и убедившись, что количество верное, уходили, а некоторые даже хвалили Гоуданя.  

Тогда мальчик радостно и скромно отвечал:  

— Я не учился в школе, но бухгалтер добрый, иногда в свободное время учит меня.  

— Тогда ты очень умный!  

Гоудань краснел от похвалы, но старался считать еще тщательнее.  

И вдруг кто-то резким голосом закричал:  

— Мой товар не полный, мне недодали!  

Голос был настолько пронзительным, что привлек всеобщее внимание. Тан Шоу отложил кисть, извинился перед ожидавшими в очереди и, поручив Сюн Чжуаншаню присмотреть за столом, поспешил разобраться.  

Покупатель продолжал шуметь, и Тан Шоу, подойдя, сначала поклонился, а затем спросил:  

— Уважаемый гость, скажите, пожалуйста, в чем ошибка? Я могу решить этот вопрос.  

Покупатель с недовольным видом указал на сэнбэй в своей повозке:  

— Вот эти! Я заказал тридцать пачек, а он дал только двадцать – целых десять не хватает! Хорошо, что я заметил, а если бы нет?  

Гоудань побледнел, глаза наполнились слезами, губы дрожали.  

— Я... я не ошибался, я считал очень внимательно...  

— Не ошибался? Что значит «не ошибался»? То есть я, по-твоему, лгу? — голос покупателя стал еще визгливее. — Вы поставили тут ребенка, чтобы дурить людей? Кто знает, умеет ли он считать! Мне кажется, он просто наугад хватает, а покупателям как повезет. Здесь такая толпа, шум – кто-то проверит и заметит, а кто-то нет. Хитро придумано – за день можно немало надуть!  

— Я не могу принять такие обвинения, — холодно ответил Тан Шоу. — Мой работник хоть и молод, но уже вел собственный бизнес, и для него это не проблема.  

Покупатель вспыхнул:  

— Значит, я его оклеветал?  

Тан Шоу резко прервал его:  

— Нет, я лишь говорю, что это недоразумение.  

— Недоразумение? Мне кажется, это сговор между хозяином и слугой!  

Раздался оглушительный грохот – Сюн Чжуаншань одним ударом расколол стол.  

— Будь осторожен в словах! — его взгляд ясно давал понять: продолжай врать – разделишь судьбу этого стола.  

Покупатель испуганно заикался:  

— Ч-что ты собираешься делать? Я предупреждаю, это Восточная столица, я...  

Тан Шоу холодно сказал:  

— Не надо напоминать, я знаю, где мы. Мы лишь хотим восстановить справедливость. Раз вы утверждаете, что мой работник ошибся, давайте пересчитаем товар при всех. Это справедливо?  

— Давайте! Вот все, что у меня есть, считайте сами!  

Несколько пачек сэнбэй лежали в повозке, рядом – сложенные ящики из-под лапши. Эти ящики были грубой работы, из дешевого дерева, и Тан Шоу продавал их за 15 медяков желающим.  

Тан Шоу пересчитал: действительно, было только двадцать пачек – на десять меньше. Сверившись с учетной книгой, он убедился, что заказ был на тридцать.  

— Я... я правда отсчитал тридцать, — всхлипывал Гоудань.  

Покупатель гордо выпятил грудь:  

— Мы, столичные жители, не то что вы, деревенщины – мы честные, не станем обманывать.  

— Теперь выяснилось, что вам недодали. Что вы предлагаете?  

Некоторые зрители сочли, что он преувеличивает – в суматохе легко ошибиться, особенно ребенку.  

— Просто дайте ему недостающие десять пачек, — предложил кто-то. — В конце концов, это ваша ошибка. Впредь не стоит доверять подсчет детям.  

— Как же так! — возмутился покупатель. — Хорошо, что я заметил, а если бы нет?  

— Тогда бы вам компенсировали, — ответили ему. — Все могут ошибиться, не стоит раздувать из этого проблему.  

Видя, что народ не поддерживает его, покупатель попытался посеять сомнения:  

— Вам легко говорить! А как быть с теми, кто не проверил? Если этот ребенок ошибся со мной, значит, мог ошибиться и с другими!  

Толпа притихла. Но Тан Шоу лишь приподнял бровь. Эту ситуацию нужно было решить раз и навсегда – иначе все предыдущие покупатели могли вернуться с претензиями о недостаче. Если он начнет компенсировать, появятся мошенники, а если откажется – испортит репутацию, что было недопустимо, ведь он планировал открыть магазин в столице.  

Кроме того, Тан Шоу верил Гоуданю – мальчик был очень внимательным и уже имел опыт в торговле.  

Его взгляд упал на семь ящиков в повозке покупателя, и в глазах мелькнула догадка.  

— Раз уж выявили ошибку, давайте пересчитаем весь ваш товар, — предложил он. — Чтобы потом не пришлось снова разбираться: то ли мы ошиблись, то ли вы сами потеряли.  

В глазах покупателя на мгновение мелькнула паника, но он быстро взял себя в руки.  

— Конечно, это ваша ошибка! Кто же поставит ребенка считать!  

Тан Шоу указал на бухгалтера и других работников:  

— Они же не дети. Давайте проверим все.  

— Н-не надо! Со взрослыми-то ошибок не будет, да и я уже пересчитал – все верно.  

Его поведение явно выдавало обман. Не дожидаясь указаний Тан Шоу, охранники, которых возмущала эта ситуация, вмешались. Хотя они и были наняты семьей Сюн, за время пути они сблизились, к тому же в деревне Синхуа семья Сюн пользовалась уважением.  

Начальник охраны Ян оттолкнул покупателя и начал вскрывать ящики. В первых шести аккуратно лежала лапша, но в седьмом, хотя он и был полон, оказались и лапша, и сэнбэй.  

Лицо покупателя побелело.  

Тан Шоу стал пересчитывать пачки сэнбэй:  

— Один, два, три... десять. — Его голос стал ледяным. — Ровно десять пачек. Что вы скажете на это?  

Покупатель упрямо настаивал:  

— Что тут скажешь? Просто недоразумение. Может, я случайно положил их туда, когда считал. Ладно, я не требую компенсации.  

Толпа поняла, что он, скорее всего, действовал умышленно.  

— Почему, когда ошибка на вашей стороне, вы требуете компенсации, а когда на вашей – молчите? — раздались насмешки.  

— Я не специально! — оправдывался он.  

Конфликт исчерпал себя – что еще можно было сделать? Побить его? Тан Шоу отпустил его.  

Один из покупателей, указывая на уходящего, сказал:  

— Я знаю его, это Чжоу с улицы Синхэ. Он сосед моего старшего брата.