Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 98. Подача жалобы

Лицо Тан Шоу стало холодным. Не дожидаясь его слов, Сюн Чжуаншань вскочил, подошел к столу. Все думали, что он просто хочет помочь в споре, и не ожидали, что он внезапно схватит третьего молодого мастера Ван за грудки и за несколько шагов донесет до окна. Распахнув створки, он вышвырнул его наружу.

— А-а-а!.. — снаружи донесся крик Вана. Только тогда его слуги опомнились и бросились к окну, но их господин уже летел вниз.

— Уважаемый третий молодой господин, уважаемый третий молодой господин!.. — слуга побледнел, чуть не потеряв сознание. Он схватился за подоконник, чтобы не упасть, и, придя в себя, злобно прошипел: — Вы знаете, с кем связались? Это семья Ван из Восточной столицы! Ждите, если с нашим господином что-то случится, ваша семья поплатится жизнями!

— Советую следить за языком! — холодно сказал Тан Шоу.

Слуга злобно посмотрел на них и побежал вниз.

К счастью, это был второй этаж, и внизу был навес, смягчивший падение. Третий молодой мастер Ван не сломал ничего, но отделаться от боли в заднице не удалось.

Слуга помог ему подняться. Третий мастер Ван потирал задницу, вне себя от ярости.

— Не знают, с кем связываются! Осмелились тронуть меня! Я никогда не терпел такого унижения! Сходи в префектуру Шуньтянь и скажи, чтобы их арестовали!

— Слушаюсь.

Взгляд третьего молодого господина Ван был ядовитым.

— Эрлан, раз ты вышвырнул его из окна, он не оставит нас в покое. Надо действовать первыми и подать жалобу. Пока он будет занят своими проблемами, у него не будет времени мстить тебе.

— Хорошо.

Барабанный бой, возвещающий о жалобе, разнесся над префектурой Шуньтянь, наполняя небеса скорбным эхом.

Звук привлек внимание людей на улице и чиновников суда.

— Кто бьет в барабан? — дверь суда открылась, и вышли два стражника.

— Простая женщина Вань бьет в барабан, чтобы пожаловаться на несправедливость, — поклонилась женщина.

Стражники проводили их внутрь, а у ворот мгновенно собралась толпа зевак. Барабан несправедливости не звучал уже давно, и каждый его удар возвещал о вопиющей несправедливости.

Судья префектуры Шуньтянь восседал наверху и грохнул деревянной колотушкой: «Кто стоит перед судом?»

Вань поклонилась: «Простая женщина Вань, замужем за Ван Эром из деревни Хунсин, по прозвищу Лайэр.

Судья спросил сурово: «На кого жалуешься?»

— Жа… жалуется… — женщина глубоко вдохнула и закрыла глаза. — Жалуется на семью Ван из Восточной столицы за попустительство своим родственникам, которые творят беспредел и попирают человеческие жизни!

Слуга третьего молодого мастера Ван, проводив господина домой, прибежал в суд, чтобы пожаловаться на Сюн Чжуаншаня за покушение на жизнь, но услышал, что его господина самого обвиняют. Ошеломленный, он тут же побежал обратно, забыв обо всем.

— Я – жена Ван Эра, который является боковой ветвью семьи Ван и связан с ними кровными узами. Пользуясь покровительством Ванов, он сговорился с местным чиновником и творил произвол: притеснял людей, насиловал женщин – всех его злодеяний не перечесть. Несколько месяцев назад простой крестьянин привез в деревню Хунсин овощи со своего огорода на продажу. Ван Эр потребовал с него плату за защиту – 30 медяков в месяц. Крестьянин и за месяц столько не зарабатывал, как же он мог заплатить? Тогда Ван Эр избил его. Крестьянин, не смирившись, решил, что Ван Эр – не чиновник, а такой же простолюдин, как и он, и по какому праву требует деньги? Это же чистой воды бандитизм! И подал на него жалобу в суд.

Вань поначалу говорила робко, но постепенно обрела смелость. Она выкладывала все, что знала о злодеяниях Лайэра. Наконец-то она освобождалась от него.

— Но судья деревни Хунсин был учеником семьи Ван и сговорился с Лайэром. Услышав жалобу на него, он даже не стал разбираться, а сразу велел дать крестьянину двадцать палок, пока тот не обагрился кровью. Судья сказал, что отпустит его, если тот признает клевету. Но крестьянин понимал, что после признания его посадят в тюрьму, а как тогда выживут его престарелые родители и малые дети? Он отказался, и судья продолжил избиение. В конце концов крестьянин не выдержал и признал клевету. Хотя тюрьмы он избежал, его обязали выплатить Ван Эру 30 лян серебра.

Услышав это, собравшийся у суда народ стиснул кулаки от возмущения. Многие простолюдины сталкивались с подобным и ненавидели сговор чиновников с бандитами.

Толпа зашумела, крича «Сучий чиновник!» и «Негодяй!». Судье пришлось несколько раз стукнуть колотушкой, чтобы восстановить порядок.

— Продолжай, — указал он Вань.

Та склонилась и продолжила: 

— Крестьянин был беден и продавал овощи с огорода, чтобы прокормиться. Откуда у него 30 лян? Он попросил отсрочки, и Ван Эр на словах согласился, но каждый день приходил с подельниками в его дом, оскорблял родителей, домогался до жены, избивал детей. Крестьянин не выдержал и дал отпор, за что был убит на месте. Его родители подали жалобу, но судья присудил компенсацию в 2 ляна, даже без тюрьмы. Старики не согласились, и судья пригрозил расправой над всей семьей. В конце концов старики, видя их сговор и понимая, что справедливости не добиться, смирились ради жизни родных, но даже этих 2 лянов не взяли!

— Я… хоть и жена Лай Эра, но не могла смотреть на его злодеяния. Пыталась вразумить, но он меня не слушал, а за одно слово бил. Я привыкла к побоям. Но это же человеческая жизнь! Я закрываю глаза – и вижу призрак крестьянина. Совесть не дает покоя, и я снова уговаривала его сдаться. Он не послушал, избил еще сильнее, чуть не до смерти. Я еле спаслась, по дороге меня подобрал господин Сюн, и так я осталась в живых, чтобы дойти до столицы и подать жалобу. Я не прошу ничего, кроме справедливости для невинной души.

— Боже правый! Как, , можно так попирать человеческую жизнь?! — воскликнул один старик в толпе. — Это же настоящий произвол! Убить человека, оставить стариков без сына, детей без отца – как они теперь выживут?! [прим. ред.: у автора тоже была цензура, решила сохранить)]

Кто-то рядом ехидно заметил: 

— Разве бандиты ценят человеческую жизнь? Для них люди дешевле скотины. Два ляна за жизнь! Да за старую корову больше дают!

Нашелся и тот, кто обвинил саму женщину: 

— Пусть Ван Эр неправ, но жене негоже подавать на мужа. Вот уж змея подколодная! Ее бы судить!