Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 43. Глубокие козни Сюн Чжуаншаня

— Что это за уродливая штука?! — Барышня Фэн с отвращением разглядывала толстые, мешковатые ватные костюмы для катания на льду, которые достал Тан Шоу. Честно говоря, она приехала сюда флиртовать с мужчинами, а не превращаться в неуклюжий комок ваты! Разве она не должна выглядеть изящной и хрупкой, чтобы вызывать восхищение?

Но Тан Шоу был непреклонен:

— Это специальная экипировка для бинси – катания на льду. Она смягчает удары при падении и защищает от травм. Если хотите кататься – придется надеть.

Услышав о возможных травмах, молодые аристократы засомневались.

— Это действительно опасно? — спросил Цзинь Цзиньчэн.

Тан Шоу насмешливо приподнял бровь:

— А разве охота не опасна?

— Ну, это правда… — Цзинь Цзиньчэн решил сначала посмотреть, что такое «бинси». Раз уж название звучит так изящно, наверное, ничего страшного?

Кроме двух трусливых барышень, остальные молодые господа натянули ватные костюмы и последовали за Тан Шоу во двор. Увидев огромную ледяную площадку, их лица потемнели. И это все? Просто скользить по льду, стараясь не упасть?

Цзинь Цзиньчэн смутился. Ведь это он уговорил их приехать. Если после долгой дороги их ждет лишь такая забава, по возвращении в столицу его осмеют за глаза.

Тан Шоу сделал вид, что не замечает их разочарованных взглядов, спокойно надел коньки с тонкими железными лезвиями и вышел на лед.

Он еще ни разу не катался с тех пор, как построил каток. Чтобы не привлекать лишнего внимания, даже сам не пробовал. Но теперь, ступив на лед, он почувствовал знакомый азарт.

Самодельные коньки, конечно, уступали современным, и поначалу Тан Шоу никак не мог удержать равновесие, грохнувшись так, что все ахнули.

— Цзинь Цзиньчэн, ты нас специально позвал сюда падать? — прошептал Мэн Ю, едва сдерживая смех.

Но не успел он договорить, как Тан Шоу внезапно рванул вперед, словно птица, ловко скользя по льду. Он слегка наклонился, ритмично отталкиваясь то одной, то другой ногой, а на повороте эффектно развернулся, будто ветер танцевал вокруг него.

— Великолепно!

Катание на коньках Тан Шоу когда-то учился именно для того, чтобы впечатлять девушек, отрабатывая самые зрелищные движения. Даже в его мире скептически настроенные барышни прозвали его Принцем льда, что уж говорить об этих неискушенных аристократах!

Когда он вернулся к гостям, раздались бурные аплодисменты. Даже высокомерная барышня Фэн смотрела на него с восхищением.

Мэн Ю тут же схватил коньки:

— Я тоже хочу так!

— Лучше возьмите двулезвийные, — предупредил Тан Шоу. — Они для новичков.

— Нет! — Мэн Ю упрямо покачал головой. — Вы катались на однолезвийных, и я буду!

Остальные столичные молодые господа, не ведая страха, последовали его примеру. Лишь Цзинь Цзиньчэн, наученный горьким опытом, выбрал двулезвийные.

Итог был предсказуем: Бам! Бам! — Они падали один за другим, не успевая даже встать.

Но чем больше они падали, тем упрямее становились. Как этот деревенский шуанэр может кататься лучше нас?!

Лишь когда они окончательно выбились из сил, Тан Шоу велел Сюн Чжуаншаню принести ледовые шесты – гладкие палки с заостренными железными наконечниками, которые втыкались в лед для опоры.

Продемонстрировав, как легко можно скользить с их помощью, Тан Шоу вызвал шквал возмущенных взглядов:

— Почему ты не дал их сразу?!

— А вы бы стали ими пользоваться? — пожал плечами Тан Шоу.

Они промолчали. Без этого унижения они бы точно сочли себя слишком крутыми.

Теперь, опираясь на шесты, гости наконец смогли не только стоять, но и делать первые шаги.

— Смотрите! Я проехал целое расстояние! — ликовал Мэн Ю.

Тан Шоу взглянул – от силы два шага Сюн Чжуаншаня.

Но барышни Фэн и Ли, стоявшие у края катка, восторженно захлопали:

— Какой молодец, молодой господин Мэн!

Хотя эти барышни обычно раздражали, перед женским вниманием мужчины не устояли. Даже Цзинь Цзиньчэн скрипнул зубами:

— Что в этом особенного? Ты разве сравнишься с фуланом Сюн?

— Зато я уже скольжу, а ты все еще на костылях! — парировал Мэн Ю. — Господин Цзинь, похоже, еще не научился ходить!

Под общий хохот Тан Шоу оставил их развлекаться и сказал Сюн Чжуаншаню:

— Я заранее заказал для тебя коньки побольше. Давай наденем и тоже покатаемся.

Сюн Чжуаншань хоть и был уже двадцативосьмилетним мужчиной, но в характере у него не осталось ни капли юношеской жизнерадостности. Вероятно, это связано с тем, что он слишком рано попал на поле боя – настоящий молодой человек превратился в угрюмого, скучного, словно испытавшего все превратности жизни старика.

Тан Шоу знал, что тот не любит забав и веселья, но все же потянул его за собой, надеясь дать ему ощутить ту живость, что должна быть у человека в его возрасте.

Раз уж Тан Шоу сказал, Сюн Чжуаншань надел коньки и, подражая другим, взял в руки палки для катания и медленно покатился.

Сначала Тан Шоу немного его поучил, но вскоре сам вошел во вкус и ускользнул прочь. Он скользил по льду, легкий, словно ласточка, будто вот-вот расправит крылья и взмоет в небо – все быстрее и быстрее. Сюн Чжуаншань, глядя на его стремительный силуэт, будто готовый вот-вот взлететь, вдруг ощутил, что сейчас совсем потеряет его – ему крайне не нравилось это чувство, будто Тан Шоу может в любой момент упорхнуть от него. Зрачки его резко сузились. Он инстинктивно протянул руку, чтобы схватить его, но ведь это был не ровный пол, а скользкий лед – Сюн Чжуаншань даже не успел шагнуть, как тут же распластался вперед.

И как раз в этот момент Тан Шоу подъехал и сделал два круга вокруг лежащего Сюн Чжуаншаня, громко расхохотавшись – в его сердце вспыхнула злорадная радость.

— Эрлан, ты же обычно такой ловкий! Даже пугал меня своей здоровенным мясницким тесаком – мол, если попытаюсь убежать, зарежешь. Ну так давай, попробуй теперь поймай меня!

Оказалось, когда у Сюн Чжуаншаня была ранена нога, он, чтобы не дать Тан Шоу сбежать, зарезал тем самым тесаком двух овец – застращать его. И Тан Шоу до сих пор это помнил и вот теперь решил отомстить.

Он скорчил гримасу, покружил вокруг Сюн Чжуаншаня еще пару раз, каждый раз едва попадая в зону досягаемости – и тут же ускользал.

— Ха-ха-ха, ну давай же, поймай меня!

В глазах Сюн Чжуаншаня чернота сгущалась, как тушь, налитая в воду – слой за слоем, бурля и клубясь. Стоило ему сжать руки – и две палки для катания хрустнули, сломавшись пополам.

Когда Тан Шоу снова подъехал к нему, Сюн Чжуаншань протянул ему обломки палок и с самой невинной миной сказал:

— Сломались.

Тан Шоу: «…»

Этот большой глупый медведь, откуда у него столько силы? Сломал его палки… Да Тан Шоу теперь и не осмеливался давать ему новые – а если снова переломает? Он ведь сделал всего-то несколько пар, для столичных молодых господ…

Скрипя зубами, он подкатился и недовольно протянул руку:

— На, держись за меня. Я покатаю тебя, но ты больше не смей трогать мои палки!

— Угу, — отозвался Сюн Чжуаншань и потянулся за его рукой. Когда его пальцы сжали ладонь Тан Шоу, он тихо произнес:

— Я тебя поймал.

Что? — Тан Шоу широко распахнул глаза.

Сюн Чжуаншань предельно серьезно сказал:

— Ты же сам сказал поймать тебя. Вот, я поймал.

Он слегка потянул, и Тан Шоу пошатнулся, влетев прямо в его объятия. Сюн Чжуаншань и сам едва держался на ногах – как мог удержать двоих? Они тут же рухнули на лед. Во время падения Сюн Чжуаншань успел сменить позу и крепко прижал Тан Шоу к себе, сам приняв удар.

Тан Шоу даже не ударился – весь в нем, словно захвачен и пленен этим большим телом.

— Видишь, теперь я тебя действительно поймал. Ты прямо в моих объятиях.

Тан Шоу: «…» — Этот флиртующий бойфренд не может быть Сюн Чжуаншанем… Это совсем не его образ.

В стороне застыли Цзинь Цзиньчэн и столичные молодые господа: «…»

Мэн Ю с открытым от изумления ртом выдал:

— Так тоже можно?..

Цзинь Цзиньчэн задумчиво кивнул:

— Видимо, можно. — И с сожалением добавил: — Эх, знал бы – позвал бы младшую госпожу Тан. Такой шанс для близкого контакта, и ничего неприличного! Представляешь, она бы впервые вышла на лед, не удержалась, и я бы в прыжке ее спас – сработало бы как в истории про героя и красавицу. Наверняка бы воспылала ко мне чувствами!

Влюбилась бы или нет – сказать трудно, но уж точно это был бы честный, романтичный повод для сближения. Вот и объяснение – как такой грозный, свирепый мясник добился нежного и красивого фулана… Да просто у него хитрый подход!

Когда Тан Шоу поднялся с катка, то заметил, что столичные господа неотрывно смотрят на них с видом исследователей. Он тут же сердито сверкнул глазами на каждого из них.

Тем временем один из соседей, услышав шум, вышел посмотреть, что происходит, и, увидев, что Тан Шоу поднялся, только тогда молча опустил руку, прикрывавшую глаза ребенку.

Он ведь и правда просто вышел с ребенком на веселую возню поглядеть… А увидел нечто явно не для детских глаз.

— Па! Па! Я тоже хочу играть!

Деревенские ребятишки, раззадоренные зрелищем, один за другим начали требовать пойти играть.

Мужики подумали, что раз каток уже построен, пусть дети и порезвятся. Это ведь не еда – не испортят. Но все же, коль уж это теперь земля Тан Шоу, стоило спросить его разрешения. Потому они и спросили для проформы:

— Дети говорят, что хотят поиграть. Можно им немного? Без коньков и палок, просто поваляться и покувыркаться.

Но не ожидали, что обычно покладистый Тан Шоу вдруг резко ответит:

— Нет.

— А? — деревенские опешили. Они-то уж было подумали, что все улажено, а тут такая решительная отповедь.

Ребенок, не вытерпев, вырвался и рванул на лед.

— Мне все равно! Я хочу играть!

Малыш мчался слишком быстро – двое взрослых даже среагировать не успели, как он уже оказался на катке. Там он сразу же разбежался и поехал в скольжении. А Мэн Ю как раз мчался по льду, и, увидев вдали ребенка, понял, что не успеет затормозить – он уже выкинул палки и не мог остановиться. В результате столкновение оказалось неизбежным.

— А-а-а! — ребенок, конечно, не смог устоять против взрослого и отлетел, упав на лед.

Деревенский мужик, испуганный, бросился на каток и схватил малыша. Тот тут же зарыдал – выпал передний зуб. В остальном был цел.

Мэн Ю пострадал ни за что – лицо у него потемнело. Хоть и не получил серьезных повреждений, но оказаться вот так, ни с того ни с сего, в центре происшествия – малоприятно.

— Что происходит? Почему тут вдруг ребенок?! — он был явно зол. — У него ни ледяного костюма, ни шапки – он что, думает, что падать – это весело?!

Тот деревенский мужик, наконец, осознал, что его ребенок натворил дел. Все это оказалось вовсе не так безобидно, как он себе представлял. Он с мольбой взглянул на Тан Шоу – надеялся, что тот замолвит словечко перед столичными господами.

Но Тан Шоу лишь холодно посмотрел. От былой мягкости не осталось и следа.

— Я же сказал «нельзя», — отрезал Тан Шоу. — Лед ведь скользкий, и тут играют взрослые. А ваш ребенок врывается, носится как безумный – вы понимаете, насколько это опасно? Даже не говорю, что случилось с вашим ребенком – сам виноват. А если бы он покалечил одного из уважаемых столичных господ или барышень, вы бы за это смогли расплатиться?

— Я… я и не подумал, что…

— Ты не думал, а я думал, — холодно отрезал Тан Шоу. — Я ведь сразу сказал – нельзя. Это мой каток. Я его построил, чтобы деньги зарабатывать. Ты знаешь, что катание на льду у меня почасовое? Один час – двадцать монет. Ты что, готов заплатить двадцать монет, чтобы твои дети час тут поиграли?

У деревенского мужика задрожали губы:

— Двадцать… монет?

— Конечно. А ты думал, я каток просто так построил? Деньги на землю выкинул, силы зря тратил, только чтобы вас повеселить?

Услышав, что просто скатиться по льду стоит двадцать монет, ребенок у него на руках так и остолбенел – даже забыл, что только что плакал. Дети в деревне могут быть несмышлеными, но одно знают наверняка – деньги важны. Без денег семья останется голодной.

Глаза у мужика налились кровью, он поднял руку, собираясь ударить ребенка. Тан Шоу не стал его останавливать, только холодно бросил:

— Бьешь своего – не мое дело. Но уж раз он только вышел на лед, и даже не успел поиграть, я могу не брать плату. Однако он напугал молодого господина из Столицы, побежал прямо под ноги. За испуг – сам думай, сколько стоит.

Он повернулся к окружающим:

— Раз вы пришли на мой каток, я обязан обеспечить безопасность. А вот такое самовольное поведение – даже в управе скажут, что вы сами виноваты.

Компенсация господину из столицы? Да где же деревенским такие деньги взять… Руки у мужика задрожали сильнее – теперь он и правда был готов ударить ребенка. Мальчишка испугался не на шутку.

Тан Шоу повернулся к гостю с официальным видом:

— Господин Мэн, за сегодняшний инцидент полностью отвечаю я. Обязательно дам вам удовлетворительное объяснение. Как прикажете поступить?

Нет, Тан Шоу был не жесток. Просто без правил нельзя. Сегодня он спустит с рук, завтра снова кто-то полезет. Хорошо еще, что ничего не случилось. А если бы? Что важнее – если деревенский ребенок себе руку сломает, или если отпрыск знатного рода из столицы на льду шею свернет?

У мужика покраснели глаза, он стоял, не зная, что делать. Мэн Ю взглянул на него с жалостью и не стал добивать. Все-таки он не пострадал, да и какие с деревенского мужика деньги?

— Ладно, в этот раз забудем. Но чтобы больше такого не повторялось. Понял?

Мужик как по амнистии: схватил ребенка и понес прочь, будто боялся, что передумают и снова потребуют компенсацию.

Тан Шоу обвел взглядом зевак, до сих пор столпившихся у катка:

— Скажу прямо. Кто хочет играть – милости прошу. Один час – двадцать монет. Цена для всех одинакова. Увижу, что кто-то катается бесплатно – неважно, взрослый или ребенок, платите. Не заплатите – не обессудьте, отправлю в управу разбираться.

Все знали, что семья Сюн сейчас с чиновниками на короткой ноге. Кто осмелится лезть? Народ моментально рассеялся, кто в лес, кто по дрова, и пошли по домам предостерегать своих детей: к катку Сюна ни шагу. Игры по двадцать монет в час – это не для них, пусть там господские детки веселятся.

Авторская заметка:

Прочитала ваши комментарии, мои хорошие. Давайте сделаем вид, что я ничего не меняла. Я тоже так буду делать. Сюжет пойдет по запланированному курсу – ведь черновик уже есть. Что касается начала… Ну, просто представим, что его не было.

P.S. Мне и самой нравился прежний вариант. Переписала исключительно для того, чтобы текст не заблокировали. То, что изначально задумывалось, уже невозможно внятно исправить – как с ложью: соврал раз, и все рушится. Очень люблю эту историю. Она уже вип-нута, я не могу просто бросить ее или сказать, что «заблокировали и все». Потому и пришлось переписать.

Поклон, — Простите меня, мои хорошие.

[прим. ред.: сленг: «又v了» досл. снова v-нулась, где «v» – от англ. VIP, и она указывает на статус платного контента]