Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 24. Чиновники на пороге

Цзинь Цзиньчэн, надо отдать ему должное, вел себя тихо – весь день не выходил из комнаты со своими охранниками. Лишь к вечеру, когда сумерки сгустились, он лениво появился на пороге, потянулся и размял затекшие конечности, будто дневного инцидента вовсе не было.  

Если он умел притворяться, то Тан Шоу был в этом настоящим мастером.  

С естественной приветливостью Тан Шоу спросил:  

— Второй господин Цзинь, что бы вы хотели на ужин?  

— Что-нибудь простое. Только не говядину и не свинину, — ответил Цзинь Цзиньчэн, делая вид, что неприхотлив.  

Тан Шоу внутренне усмехнулся. Привередливый гость? Он еще не встречал в этой эпохе Юйчао человека привередливее себя! Его кулинарные навыки удовлетворяли даже его собственные капризы.  

Зная, что знатные семьи подчеркивают статус, употребляя баранину, он предложил:  

— У нас есть дикая баранина, которую недавно добыл мой муж. Если вы не брезгуете, могу приготовить бараньи ребрышки.  

— Отлично. Я давно слышал о кулинарном таланте фулана семьи Сюн. Наконец выпал шанс оценить.  

— Легко. Но у нас четкие расценки: одна порция ребрышек – 240 медяков. Сколько вам? — Тан Шоу улыбался, мысленно злорадствуя: «Разорю тебя! Обычно цзинь баранины стоит 140 медяков, а тут я дам всего пару косточек с мясцом – и вуаля, 240 за порцию! Ешь, богач, наслаждайся. Вот тебе за угрозы!»  

Для деревенских жителей цена была завышенной, но для столичного аристократа, чьи траты на одну трапезу исчислялись сотнями лян, это было мелочью.  

— Готовьте, фулан. Если блюдо будет достойным, денег не жалко.  

— Тогда я позабочусь об ужине. Возвращайтесь в комнату – останетесь довольны! — Тан Шоу проводил гостя и тут же преобразился: хитрая улыбка лисенка озарила его лицо.  

— Сегодня эти столичные толстосумы хорошенько опустошат кошельки! — воодушевленно сказал он Сюн Чжуаншаню. — Идем за бараниной – принеси полтуши ребер из погреба.  

Но Сюн Чжуаншань не двигался с места. Подняв голову, Тан Шоу встретил его обиженный взгляд и тут же вспомнил: этот обжора способен умять пять цзиней говядины за раз!  

700 медяков за одного едока... Давление возросло. 

Нужно зарабатывать больше, а то и мужа не прокормить!

— Ладно... — вздохнул Тан Шоу. — Вечером испеку грецкие печенья и бисквиты, чтобы ты не объедался одним мясом.  

Сюн Чжуаншань хотел возразить, что справится и с чистой бараниной, но, видя озабоченность супруга, промолчал. 

Вот беда – а вдруг фулан разочаруется в моем аппетите?

Тан Шоу выбрал для ребрышек мясо между костей. Обычно у барана 13 пар ребер (26 штук), хотя в его прошлом мире монгольские овцы породы Уджумуцин имели 28 – они были крупнее. Но есть ли такие в Юйчао, он не знал.  

— Муж, разруби ребра вертикально на три части. Раз гости такие богатые, стесняться не будем: одна порция – четыре кусочка.  

Глядя на хитрое личико Тан Шоу, Сюн Чжуаншань почувствовал зуд в пальцах – так хотелось ущипнуть и поцеловать этого милого пройдоху!  

Для жарки ребрышек идеально подошла бы сковорода, но ее не было. Пришлось импровизировать с обычным котлом.  

Пока Сюн Чжуаншань рубил и промывал мясо, Тан Шоу натирал его солью, втирая ее массажными движениями.  

— Муж, выдави сок из имбиря.  

Сюн Чжуаншань без труда раздавил корень в ступке, отфильтровал жидкость через марлю и подал. Тан Шоу кисточкой нанес сок на мясо (это устраняло запах). В прошлой жизни он использовал лимон, но и имбиря хватило. Затем последовала обработка рисовым вином – и маринад готов.  

Разведя под котлом умеренный огонь (искусно регулируемый Сюн Чжуаншанем, который, несмотря на грузную фигуру, ловко управлялся с дровами), Тан Шоу выложил ребрышки на раскаленное масло.  

Шкворчание и аромат мгновенно разбудили аппетит – даже у самого повара. В этой жизни он еще не пробовал баранины!  

Бараньи ребрышки нельзя жарить слишком долго, иначе они станут жесткими и невкусными. Идеально, когда с обеих сторон они золотисто-коричневые, а внутри – сочные и нежные. Когда ребрышки уже почти готовы, но еще чуть сыроваты, добавьте в сковороду несколько зубчиков чеснока. Необязательно класть их прямо на мясо – даже просто находясь в одной сковороде, они отлично передадут свой аромат.

Чеснок попал в Китай еще во времена династий Цинь и Хань, а к эпохе Сун его уже продавали на каждом углу. Это очень радовало Тан Шоу: хоть после чеснока и остается неприятный запах изо рта, без него большинство вкусных блюд теряют свою душу. Можно сказать, что он – самая важная часть многих блюд.  

— Подай тарелку. Ту, новую, что купили в прошлый раз. 

Во время последней поездки в город Тан Шоу заметил, что там продавался самый разный фарфор – современных фасонов, да еще и по смешным ценам. Он прикупил немало, решив, что новые тарелки и чашки пригодятся, когда к нему за товаром станут заглядывать покупатели – так хоть не стыдно будет угощать.  

Разложив бараньи ребрышки по новым тарелкам, можно присыпать их перцем и порошком из чжуюй [прим. ред.: снова сычуаньский перец]. В этот момент, по вкусу, можно добавить немного соли.

Аромат заполнил весь дом, и даже закрытая дверь не могла его удержать. Цзинь Циньчэн, сидевший в гостевой комнате, уже не мог усидеть на месте. Он считал себя человеком, избалованным деликатесами, но еще ни разу не сталкивался с таким блюдом, от одного запаха которого слюнки текли.

Цзинь Циньчэн, осознавая свой статус, старался сохранять достоинство, но его слуги совсем расклеились – они откровенно сглатывали слюну, даже не пытаясь это скрыть.

— Господин, у этого простолюдина, оказывается, талант к кулинарии, — сказал один из охранников. — Пахнет просто восхитительно! Наверняка очень вкусно. Если вам не понравится, пожалуйста, отдайте мне!

Другой слуга оттолкнул первого и закричал:

— Почему именно тебе?! Господин, отдайте мне! Помните, когда тот грубиян нахамил, это я за вас вступился!

— Нет, мне! — перебил третий. — Я всегда первый бегу по вашим поручениям!

Охранники, постоянно сопровождавшие Цзинь Циньчэна, привыкли к его снисходительности и часто вели себя развязно.

Глядя, как эти трусливые прихвостни, которые еще недавно дрожали перед Сюн Чжуаншанем, готовы устроить драку из-за куска мяса, Цзинь Циньчэн испытывал сложные чувства. Не ожидал, что этот деревенский мужлан окажется таким искусным поваром – его люди вели себя так, будто сто лет не видели еды!

Цзинь Циньчэн кашлянул для важности и сказал:

— Разве я такой жадный? Сегодня вы все перенервничали, поэтому я заказал порцию для каждого из вас. Вернее, не порцию, а… «комплект»? Этот мужлан назвал это «комплектом», но я так и не понял, сколько это.

Никто не стал вникать, что значит «комплект», и все радостно поблагодарили господина.

— Второй господин Цзинь, ребрышки готовы. Можно войти? — раздался голос Тан Шоу за дверью.

Не дожидаясь ответа, ближайший охранник распахнул дверь, сияя:

— Господин уже заждался! Проходите! — с этими словами он жадно ухватился за блюдо.

— О-о... Да это же фарфор! — воскликнул охранник, шокированно. — Как можно подавать господину на фарфоре? Хоть бы лакированное дерево взяли, если уж золота и серебра нет!

Сюн Чжуаншань за спиной Тан Шоу метнул на него убийственный взгляд. Охранник тут же съежился, будто перепел, попавший под дождь.

Цзинь Цзиньчэн мысленно скрипнул зубами: «Ничтожество!» — но, взглянув на свирепое лицо Сюн Чжуаншаня, счел трусость подчиненного объяснимой.

— Ничего, фарфор тоже подойдет. Мы не дома – можно и потерпеть.

Ароматные ребрышки, хоть и поданные на «плебейской» посуде, сводили с ума запахом. Цзинь Цзиньчэн никогда еще не испытывал такого нетерпения. Охранники с изумлением наблюдали, как их обычно чопорный господин набрасывается на еду с неприличной жадностью.

Но стоило им самим откусить кусочек – все приличия были забыты. В комнате воцарились чавканье, причмокивания и блаженные вздохи.

Закрыв за гостями дверь, Тан Шоу и Сюн Чжуаншань принялись за свою порцию. Тан Шоу, вооружившись ножом и вилкой (по западному обычаю), только начал разрезать мясо, как Сюн Чжуаншань уже встал за добавкой. И если память не изменяла Тан Шоу, в тарелке у того изначально было вдвое больше!

Подняв голову, он увидел, что Сюн Чжуаншань вообще обходится без приборов – хватал ребрышки руками, отправлял в рот и выплевывал идеально чистые кости. 

Как у него вообще рот такой вместительный?!

— Фулан, чего не ешь? — говорил Сюн Чжуаншань, не прерываясь. — Вкусно! Никогда еще баранину так не готовили – не пахнет, нежная.

За это время он успел уничтожить еще два куска. Тан Шоу почувствовал, как сжимается грудь. 

С таким обжорой обычная семья бы разорилась! Только я могу его прокормить... 

Он торопливо засунул в рот кусок мяса – надо успокоить нервы.

— Кстати, тот охранник сказал, что их господин не пользуется фарфором. Неужели только золото и серебро? — поинтересовался он.

В его представлении фарфор всегда был предметом роскоши – взять хотя бы знаменитые «танские три цвета» или цзиндэчжэньский фарфор эпохи Сун. Да хоть цинские императорские сервизы – все это бесценные сокровища!

— В Юйчао фарфоровое производство на пике, — объяснил Сюн Чжуаншань. — Из-за обилия он дешев, доступен даже беднякам. Знатные семьи, чтобы подчеркнуть статус, предпочитают золото и серебро. Те, кто победнее – лакированное дерево.

— Дерево дорогое?

— Дороже фарфора. Но если хочешь – купим.

Тан Шоу усмехнулся про себя: «Я ведь из будущего – какое мне дело до дерева? В мое время одна сунская фарфоровая чаша стоила сотни тысяч! Представляю, как бы я щеголял, трапезничая из посуды за миллионы...» Но вслух сказал:

— В следующий раз купим лакированные сервизы.

— Как скажешь, — равнодушно буркнул Сюн Чжуаншань, не отрываясь от еды.

Зимние дни коротки – после ужина быстро стемнело, и можно было готовиться ко сну. Но в этот момент ворота дома Сюн вдруг затряслись под градом ударов. Кто-то не просто стучал – ломился, будто спешил с крайне важным делом.

От неожиданности сердце Тан Шоу екнуло, в груди разлилось тревожное предчувствие.

— Кто... кто там? — его голос сорвался на хрип, будто он несколько дней не пил воды.

Сюн Чжуаншань нахмурился. С момента возвращения в деревню Синхуа еще никто не смел так вести себя – а теперь еще и напугал его сяо фулана!

Прижав супруга к кровати, он мрачно направился к двери.

— Открывай, живо! Знаем, что дома! — незваные гости явно не сулили добра. Деревянные ворота трещали под ударами, осыпаясь пылью.

Распахнув дверь, Сюн Чжуаншань увидел нескольких стражников в официальных одеждах с мечами у пояса. Рядом дрожал староста деревни Чжоу Хэ – его синюшное лицо не позволяло понять, то ли от холода, то ли от страха.