Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Глава 10 - Дочь главы рода. (Часть вторая )

— Как всегда, это лишь догадки.

— Тогда расскажи свои догадки как обычно, пожалуйста.

Маомао подумала, как изложить всё, но решила, что скрывать нечего, и сказала прямо:

— Яд приготовила та самая наложница, и, как и следовало ожидать, госпожа Чжицы ослабла из-за него.

— Для сестры Маомао говорить прямо — это редкость, — покачиваясь в такт качке кареты, произнесла Чуэ.

— Вы хотите сказать, что мать отравляла дочь? — переспросила Маамэй с лицом, на котором читалось: «в это невозможно поверить».

Маомао с новой силой осознала, что Маамэй, как ни крути, росла, получая любовь.

— Да.

— Быть матерью ещё не значит, что у неё обязательно будет материнский инстинкт, — проговорила Чуэ, озвучивая мысли Маомао.

«Что, ей палец отрубили?» — подумала Маомао, но промолчала. Она никогда не расспрашивала Чуэ о её семье: если та сама не рассказывала, значит, не хотела.

— Вы говорите, мать отравляла дочь — вы в этом уверены?

— Утверждать на сто процентов не могу, но почти наверняка — да. — Маомао понимала, что если не изложит чёткие основания, Джинши и Маамэй не поверят. — В чае, который мне предложили, были разные лекарственные травы. Он имел успокаивающее действие и, кстати, был совсем неплох на вкус. Но, скорее всего, в чай госпожи Чжицы добавляли тот самый яд.

Если бы здесь был Басен, он бы, наверное, начал кричать: «Что за родители травят собственную дочь!» — но его не было, и разговор шёл спокойно. Джинши тоже выглядел спокойно, скрестив руки: он к такому уже привык.

— Судя по тому, что ты не слишком взволнована, значит, сам яд ты не пила.

— Всё верно, как вы и сказали, Лунный принц. Наложница дала сестре Маомао не тот чай, что подавала дочери, а заварила при нас свежий, — добавила Чуэ.

— Но даже если бы я выпила, — добавила Маомао, — без ежедневного приёма, серьёзного вреда не было бы. Хотя, если бы яд был, я бы почувствовала характерную горечь. 

Это был яд, вызывающий постепенное ослабление.

— И у госпожи Чжицы проявлялись симптомы, соответствующие отравлению.

Маомао посмотрела на Джинши и Маамэй, лица которых выражали сомнение. Чуэ, побывавшая вместе с Маомао в комнате, старалась дополнить её рассказ, если чего-то не хватало.

— Что-то вас смущает?

— Маомао запомнила чужое имя с первого раза... — с серьёзным лицом сказал Джинши.

«Вот это он запомнил!» — мысленно воскликнула Маомао

Хотя она иногда и вправду запоминала имена с первого раза — например, старший Ванван или доктора Лао.

— Вы говорите, мать отравляла дочь. Но то, что вам дали не тот же чай, — слишком слабое доказательство. Я и сама никогда не подаю заварку гостям. — заметила Маамэй

И она права. Маомао с этим согласна. Если бы она подала Джинши старую заварку, Суйрен бы её отругала.

— На вид она казалась заботливой матерью, — вставила Чуэ. — На вид.

В её голосе чувствовалась колкость, когда она говорила о матери.

— Чай, который заварили заново, был с небольшой горечью. А ещё в нём была инухака.

— Инухака?

— Да. Несмотря на то, что в названии есть слово «ину (собачья)», по действию он ближе к актинидии. Его используют как лекарственное средство. Так же как и актинидия, это трава, которую любят кошки.

[П.п: Тут очень интересный момент. Инухака (イヌハッカ) это яп. чтение для 荊芥 (лат. Nepeta cataria) бот. котовник кошачий, кошачья мята. Иероглиф 犬 (いぬ / ину) — "собака" — действительно входит в японское название イヌハッカ. Но здесь он не означает "собачья мята" буквально. В японском языке префикс "ину-" (犬) в названиях растений часто означает: "ненастоящий", "ложный", "второстепенный". Так что более правильным будет перевод как “Ложная/кошачья мята”, но чтобы сохранить смысл объяснения Маомао мы оставили Инухака.]

— Кошки, говоришь...

— Да.

Во времена, когда Маомао жила в гареме, одна противная трёхцветная кошка по кличке Мяомяо постоянно пыталась стащить актинидию из врачебной комнаты.

— Если человек часто контактирует с инухакой, его запах может оставаться на предметах. Я предположила, что именно по запаху кошка нашла «проклятую вазу». А горечь чая — это способ замаскировать привкус яда.

— Но у матери госпожи Чжицы нет причин вредить своей дочери. Если бы это делала законная жена, ещё можно было бы понять…

— …Извините, — Маомао невольно остановила речь Маамэй.

— Что такое?

— Кажется, вы считаете, что госпожа Чжицы с матерью подвергаются притеснениям?

— Разве не так? Ведь их почти выгнали.

 «Обычное восприятие, конечно...» — Маомао начала сводить воедино всю информацию о матери и дочери.

— Ведь с жалобой о бедственном положении госпожи Чжицы обратилась сама вдовствующая императрица, верно?

— Да.

 — Но кто общается с вдовствующей императрицей от имени семьи Хао? Госпожа Хао, то есть законная жена. И сообщение перешло от неё к вдовствующей императрице, а затем к господину Джинши. Если бы именно она пыталась их выгнать, вряд ли бы обращалась за советом к вдовствующей императрице.

Вдовствующая императрица известна своим состраданием. Более того, её судьба во многом похожа на судьбу Чжицы. Законная жена наверняка это понимает, раз они обмениваются письмами.

— Теперь, если подумать...

Маамэй — очень умная женщина, но выросшая в благополучной среде, временами проявляет узость взглядов. Возможно, если поставить её в пару с Чуэ, всё будет как раз в равновесии.

— То, что она живёт отдельно, для больного человека — нечто вполне естественное. Более того, у законной жены и наложницы нет причин дружить, так что если сохранять разумную дистанцию, проблем быть не должно.

— ...

В клане Ма много мужчин, которых боятся жёны. Поэтому то, что Маамэй имеет предвзятое мнение о наложницах, неудивительно.

«Полная противоположность императорской семье».

Похоже, что для них более удобны телохранители, склонные скорее к воздержанию, чем к похоти.

— Значит, сводный брат госпожи Чжицы — это...

— Господин Рай, да-а.

— Судя по тому, как он выглядит, я не думаю, что он как-то издевается над своей сводной сестрой. Отдельный флигель ухожен, и одежда у неё чистая и красивая. Если болезнь, которую не могут определить даже врачи, — это нормально держать человека подальше от основного дома. Если бы это было заразное заболевание, я бы тоже так поступила. Даже чай, который подали, содержал множество лекарственных трав. Вряд ли это дешёвый чай. Если не брать в расчёт то, что госпожа Чжицы слаба здоровьем, мне кажется, что её положение довольно привилегированное.

— И у супруги, и у сыновей, если они не редкостные мерзавцы, нет причин её травить.

Маомао и Чуэ относятся спокойно к тому, что у мужчин может быть несколько женщин. Если бы дочери были примерно одного возраста или претендовали бы на наследование, возможно, началась бы борьба. Но Чжицы — полная противоположность. Притеснять того, кто даже не соперник, — слишком мелко.

— Пока господин Хао отсутствует, управлением поместьем занимается законная жена. Если бы наложницу и её дочь хотели выжить, то в такие благополучные условия госпожу Чжицы точно бы не поместили.

Маамэй недовольно поджала губы: «м-м-м».

— И ещё — мне не показалось, что они с матерью особенно близки.

— А-а, значит, сестра Маомао тоже так подумала?

— Ч-что вы имеете в виду? Она плохо к ней относилась?

— Думаю, если бы Маамэй увидела всё своими глазами, тоже бы поняла. Та женщина — скорее «женщина», чем «мать».

Так и было, как сказала Чуэ. Со стороны, особенно для мужчин, она могла казаться заботливой матерью.

— Эта наложница ведь изначально была куртизанкой, верно? — спросила Маомао у Чуэ для подтверждения. Маамэй тоже была довольно осведомлённой, но в этом Чуэ не было равных. Она ответила с самодовольным видом, словно говоря: «Я уже всё выяснила».

— Ага. Сестра Маомао, выросшая в Цветочном квартале, сразу поняла, да?

— Даже после ухода на покой повадки куртизанки не так легко исчезают.

Куртизанка высокого уровня движется так, чтобы заворожить клиента. Наклон головы под нужным углом, чтобы выглядеть привлекательно, жесты рук, направление волос — всё тщательно рассчитано. Наложница вела себя так, чтобы гостьи — Маомао и другие — увидели в ней максимум жалости. Она двигалась как куртизанка из Малахитового дома, умело создающая образ хрупкости.

— То есть она пыталась вызвать сочувствие? — спросил Джинши с лицом, полным недоумения.

— Да.

— Да.

У наложницы были одежды почти такого же уровня, как у законной жены. Если бы её притесняли, она бы вообще не имела права появляться на встрече с младшим братом императора. Более того, чай, отравленный ядом, был сделан из высококачественных чайных листьев. Смешав такие листья с лекарственными травами, можно было легко сделать яд.

Маамэй с раскаянием сказала:

— …Я судила, исходя из предвзятых убеждений.

«Это естественно».

Люди склонны выстраивать истории, которые им удобно воспринимать. Особенно гости, в отличие от постоянных слуг, склонны домысливать.

— Если она просто хочет казаться хрупкой — ладно. Но использовать для этого собственную дочь как реквизит — это уже перебор.

— Реквизит… То есть она продолжает травить дочь только ради сочувствия со стороны окружающих?!

У Джинши хорошая интуиция. Он понял, что хотела сказать Маомао.

— Как причина, по которой она добавляет яд — мне это показалось самым логичным.

— Нет-нет...

Джинши выглядел так, будто не хотел в это верить.

— Бывали и куртизанки, которые, завидуя другим, сами себе отрезали волосы и показывали их клиентам со словами: «посмотрите, что со мной сделали». Хотя всё это было постановкой. Господин Джинши, в гареме ведь тоже были такие наложницы или придворные дамы?

— Были...

У Джинши должно было быть немало таких воспоминаний.

— Это продолжение того же поведения. Рассказывают гостю, что их любимая кошка или любимая камуро заболела загадочной болезнью, и проливают слёзы. Гость, пожалев бедную женщину, уже не может её бросить.

Это поведение идеально подходит для Хао — главы дома.

— Но ведь какой смысл в том, чтобы травить и ослаблять дочь? У господина Хао нет других дочерей. Для наложницы было бы умнее устроить дочь в задний дворец, сделать её наложницей императора.

— Господин Джинши, вы могли бы с лёгкостью сделать дочь наложницы, бывшей куртизанки, высшей супругой?

— … — Джинши замолчал, не находя слов.

Когда управляеешь гаремом, при выборе высших супруг приходится учитывать множество факторов: происхождение, внешность, способности: при столь высокой конкуренции отсутствие любого из этих элементов становится серьёзным минусом.

— Простите за прямоту, но разве не было много возражений, когда Гёкуё была возвышена до высшей супруги?

Мать Гёкуё — одна из нескольких жён Гёкуэна, правителя западных земель. Из-за примеси западной крови до сих пор высказываются сомнения, достойна ли она быть императрицей.

— Я мало знаю о господине Хао, но если бы он хотел повысить шансы на то, чтобы сделать госпожу Чжицы высшей супругой, разве не попытался бы скрыть, что её мать — бывшая куртизанка? Если уж в том доме мать и дочь, Чжицы, и впрямь оказались в пренебрежении, разве это не по вине самого господина Хао?

Если действительно стремится к тому, чтобы сделать Чжицы высшей супругой, то он должен был бы представить её дочерью законной жены, а не наложницы. Лучше бы, чтобы никто не знал о существовании этой наложницы. Дочь могла перенять от матери, бывшей куртизанки, умение очаровывать мужчин, и если бы это сработало — оформить её как приёмную дочь законной жены. Возможно, её изначально даже записали в родословную как дочь законной супруги.

«А затем…»

С момента, когда Чжицы войдёт в гарем, наложница станет ненужной.

Но что, если Чжицы из-за слабого здоровья не сможет войти в гарем? Неизвестно, каков человек Хао. Однако, даже если он не особенно сентиментален, он вряд ли настолько бессердечен, чтобы бросить родную дочь. Пусть она не выйдет на блестящую сцену перед всеми, но, по крайней мере, её не бросят и она не умрёт с голоду.

— Можно сказать, что наложница искала способ не быть брошенной. Завоёвывала сочувствие окружающих, играла роль самоотверженной матери и, быть может, восстанавливала утерянную гордость, когда её сравнивали с законной женой, которая ни молода, ни красива.

Джинши и Маамэй молчали. Только Чуэ ехидно ухмылялась.

«Она подумала, что это единственный способ выжить?»

Но, по мнению Маомао, это было слишком эгоистично.

«Это не сильный яд».

Но он неотвратимо разъедает тело.

— Тогда, может, завтра стоит заняться сбором доказательств, чтобы это подтвердить? — сказала Чуэ, которая, похоже, прекрасно справлялась с закулисными делами.

— В таком случае, хотелось бы, чтобы вы также расспросили опытную каргу из Малахитового дома. И есть ещё кое-что, что нужно проверить.

— Что именно?

— Хотелось бы, чтобы вы осмотрели коровник.

— Коровник?

Не только Чуэ, но и Джинши с Маамэй склонили головы в недоумении.