Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Глава 11 - Чжицы и Суэцумихана

На следующий день, как только Маомао закончила свою работу помощницей врача, она отправилась в усадьбу Хао. По дороге, в карете, она проверила информацию, которую раздобыла для неё Чуэ.

«Как и ожидалось».

Всё оказалось именно так, как предполагала Маомао, и дело близилось к благополучному завершению.

Сегодня, возможно из-за отсутствия Джинши, Хао не появился, и вместо него их любезно встретила главная жена. Кроме неё, присутствовало несколько слуг, но той самой наложницы видно не было.

— Слышала, вы узнали, кто виновник с «проклятым» сосудом?

—  Да. Я хотела бы объяснить подробнее, но не могли бы мы сменить место? — Маамэй взяла на себя инициативу. Чуэ тоже была здесь, но, похоже, лучше было доверить ведение дела Маамэй.

— Прошу сюда, — главная жена проводила их в гостевую комнату.

Это была просторная комната. Внутри находились главная жена, одна служанка и трое гостей — Маомао, Маамэй и Чуэ. У входа снаружи стояла охрана.

— Вы что-то выяснили? — спросила главная жена, слегка опустив свой покрасневший нос. Казалось, она уже знала ответ, но намеренно задавала вопрос.

Маамэй взглянула на Маомао. Это был взгляд: «дальше — твоё дело». Маомао открыла рот:

— Это был не проклятый сосуд, а сосуд с ядом. Это яд, который можно приготовить из доступных ингредиентов, и он был на стадии созревания под землёй.

— И такая вещь была закопана у нас под крыльцом… — Главная жена говорила это нарочито театрально, но, учитывая её положение, иначе она и не могла выразиться.

— Да. Вы ведь уже догадывались, не так ли? Его изготовила наложница господина Хао, а отравленной была госпожа Чжицы.

— …

Главная жена так и не подняла взгляд. Потрясённой она не выглядела.

— Вы знали?

— …Да.

К удивлению Маомао, жена призналась без колебаний.

С вдовствующей императрицей общалась не глава семьи, а именно главная жена. Какой у неё был умысел, когда она намеренно обратилась к императрице по поводу проклятого сосуда? Да и сама императрица — зачем она отправила сюда Джинши?

— Госпожа Чжицы… Ей дали имя, связанное с цветами, имеющими отношение к вашему семейному делу?

— Верно. Благодаря этому меня называют «Суэцумухана».

— Суэцумухана…

Суэцумихана — другое название сафлора. Госпожа погладила свой покрасневший нос. Одного этого было достаточно, чтобы понять, почему её прозвали именно так.

— Странно, что Суэцумухана называют не мать госпожи Чжицы, а вас, главную жену, — проговорила Маомао с лёгким раздражением.

«Бальзамин и кислица» — в её памяти всплыли имена, когда-то данные словно бы в шутку.

— Даже без кровной связи вы относились к ней как к дочери?

«Хотя, может, и нет».

Маомао пробормотала это почти неосознанно, но, вопреки ожиданиям, вместо обиды на лице главной жены появилось растерянное выражение.

— О чём вы?.. — слегка засуетилась Суэцумухана.

Глядя на неё, Маомао вдруг подумала, что её красный нос выглядит даже мило.

— Да, пожалуй, и сама не знаю, о чём. Но, по крайней мере, ясно одно: даже если у вас нет кровной связи, вы не смогли бросить госпожу Чжицы. Вы добрый человек.

Маомао протянула руку в сторону Чуэ.

— Вот, держи, сестра Маомао.

— Спасибо, сестра Чуэ.

Та передала ей токкури (сосуд для сакэ). Когда Маомао открыла крышку, оттуда повеяло запахом молока.

— У вас в коровнике доят коров, верно?

— Да. Если не доить корову после родов, у неё начнётся воспаление. К тому же, коровье молоко питательно и способствует росту организма.

— Вы хорошо осведомлены.

—  Моя семья раньше управляла коровами в императорском гареме. У нас долгая история, но в итоге мы обеднели и были поглощены другим домом. Думаю, теперь вам понятно?

Вот почему она стала женой Хао. Учитывая историю её семьи и её знания, брак с ней сулил большую выгоду. И даже коров, от которых отказался гарем, подарили, скорее всего, благодаря влиянию её семьи.

— И этим питательным молоком вы поили госпожу Чжицы, да?

— …

— Помимо симптомов отравления, у госпожи Чжицы наблюдается хроническое недоедание. Мне говорили, что ей 14 лет, но она значительно меньше своих сверстников. Говорят, она с детства была слабенькой, но как обстоят дела на самом деле?

— Похоже, питание госпожи Чжицы контролировала наложница. Мы заодно поговорили с поварами, когда были у коровника, — вставила Чуэ.

Главная жена спросила:

— А вам не кажется, что это я, злобная жена, могла подсыпать яд ребёнку наложницы?

— Если бы вы хотели ей навредить, то не стали бы обращаться к вдовствующей императрице по поводу проклятого сосуда. Господин Хао — глава дома, но истинная хозяйка здесь — вы, — Маомао говорила чётко. — Слуги отзываются о вас очень хорошо, госпожа. Говорят, вы прекрасная хозяйка.

Суэцумухана усмехнулась:

— Ха-ха-ха. Какие странные вещи вы говорите. Мой муж запрещает мне сидеть рядом с ним на пирах, велит оставаться в тени и следить за порядком. Вчера он даже не представил меня, разве не так?

— Да. Но без вас этот дом не смог бы функционировать.

Покойный глава семьи, видимо, был способным дельцом, но нынешний — ничем не примечателен. И если дела всё ещё идут, то только благодаря Суэцумухане. Встать между нынешним главой и его сводной сестрой, вдовствующей императрицей, — это задача не из лёгких. Маомао решила, что эта женщина обладает незаурядной мудростью.

— К тому же вы родили трёх сыновей. Разве это не идеальная жена для главы дома?

И всё же выражение лица Суэцумуханы оставалось мрачным. Она, больше чем кто-либо, страдала от комплекса из-за своей внешности.

— Давайте вернёмся к делу. Вы слишком часто принижаете себя, госпожа, так что я просто изложу своё мнение. Вам не нужно реагировать, правильно я говорю или нет.

Суэцумихана неподвижно смотрела на Маомао. Хотя, казалось, её бледность немного уменьшилась. Маомао начала пересказывать то, что говорила Джинши и остальным накануне.

— Наложница использовала госпожу Чжицы, чтобы вызывать жалость у господина Хао. Вы догадывались, что девочку, возможно, из-за этого мучают, но не имели доказательств. Однако случайно подобранный кот нашёл проклятый сосуд, верно?

Суэцумухана закрыла глаза.

— Как давно вы даёте госпоже Чжицы коровье молоко? Вам не обязательно отвечать. Мы можем спросить у самой госпожи Чжицы.

— …Не заставляйте ребёнка предавать собственную мать, — наконец проговорила Суэцумухана. — Я давала ей молоко ещё до того, как ей исполнилось десять. Использовала для этого слуг и своих сыновей.

Она сама не ходила к девочке — возможно, чтобы не привлекать лишнего внимания.

«Теперь ясно».

Значит, единокровный брат Чжицы действительно беспокоится о ней.

—  Позвольте мне кое-что уточнить. Я не добрая женщина. Я уродливая, ревнивая и безумная.

Суэцумухана тщательно следила за своим внешним видом: дорогие ткани, подходящие её статусу, сдержанные цвета, аккуратные ногти и уложенные волосы. Она не скрывает свой красный нос, ставший воплощением её комплекса, даже с помощью яркого макияжа — это похоже на её гордость.

— Мой муж был привязан к той женщине, которая плакала над «бедной болезненной Чжицы». Да, он именно такой — любит слабых женщин. Он даже не понимает, что кормить ребёнка только жидкой кашей — это издевательство.

Она не называла наложницу по имени, используя просто «та женщина». Видимо, у Суэцумуханы были свои причины ненавидеть её. Отказ произносить её имя лишь подтверждал, насколько она сама себя ненавидела.

— Та женщина отлично изучила вкусы моего мужа. До неё у него было много наложниц, но в итоге осталась только она. Остальные получили отступные и ушли. Женщин, которых приглашали в усадьбу, наверняка убеждали, что они любимы больше, чем я, законная жена. Они вели себя так, будто они — хозяйки, но в итоге мой муж лишь разочаровывался в их высокомерии.

«Доводи уж до конца, раз начал. Или так: хотя бы до конца отвечай за тех, кого приручил!»

Если бы это были собаки или кошки, можно было бы сказать так.

Но с людьми всё иначе — само то, что они получали отступные, уже было проявлением милосердия.  Возможно, эти деньги давала сама Суэцумухана. Может, она заставляла их подписывать бумаги, что больше они не имеют никаких прав.

«А может...»

Маомао вспомнила сына главы рода, Рая. У него правильные черты лица, больше похожие на отца, чем на мать. Сколько из троих сыновей Суэцумуханы на самом деле были её родными?

— Чтобы муж не охладел к ней, она всё это время притворялась слабой. И даже использовала собственную дочь, Чжицы.

— Да... Я хотела думать, что это меня не касается. Дочь ненавистной наложницы, не связанная со мной кровью. Но однажды я случайно увидела, как истощённый ребёнок выбежал из комнаты и попытался поймать лягушку, чтобы съесть её.

Лицо Маамэй перекосилось. Для человека, выросшего в высшем обществе мысль о поедании лягушек была немыслимой.

«Древесные лягушки ядовиты, их лучше не есть».

Да и даже если бы они не были ядовиты, в них полно паразитов — есть их сырыми точно не стоит.

— Вы не смогли остаться равнодушной.

— Да. Я дала ей подогретое коровье молоко: твёрдая пища могла повредить её слабый желудок. За последние годы её здоровье, казалось, улучшилось. Но недавно Чжицы снова стало хуже.

Она не понимала почему, пока не нашли «проклятый кувшин». Тогда госпожа осознала: мать травила собственную дочь.

— Почему вы не сказали Хао, что её мать издевается над ней? — спросила Мамэй, вероятно, думая о своём опыте как матери.

— Я говорила. И знаете, что он ответил? «Это ты её мучаешь!» Да, конечно. Мой муж решил, что я просто ревную к молодой и красивой наложнице. И он прав. Я действительно ей завидую. Разве я могла что-то возразить?

— Вы не попытались поговорить с самой наложницей?

— Хи-хи-хи. Если бы я попробовала, то даже молоко, которое тайком давала Чжицы, перестало бы до неё доходить, — вновь усмехнулась Суэцумухана.

Либо наложница была слишком хитра, либо Хао — слишком глуп. Скорее всего, и то, и другое. Хао звал наложницу в свои покои вместо жены. И там та, наверное, скромно, но убедительно рассказывала, как жестока с ней госпожа.

— В любом случае, я тоже виновата в том, что Чжицы дошла до такого состояния. Я хочу помочь ей.

Поэтому она и обратилась к вдовствующей императрице. Очень окольными путями.

Маомао потрясла сосуд с молоком.

— Госпоже Чжицы повезло.

— В чём?

— Вы давали ей коровье молоко. В итоге оно спасло ей жизнь.

— Как это? — любопытствуя, переспросила Чуэ.

— Коровье молоко плохо сочетается с чаем. Оно нейтрализует его питательные свойства. Но, с другой стороны, токсины в чае ослабевают, смешиваясь с молоком. Если бы госпожа Чжицы перестала его пить, она бы быстро умерла.

Когда-то Луомен использовал молоко, чтобы ослабить действие яда в чае, который пила Маомао. Молоко часто применяют для нейтрализации токсинов в желудке. Судя по количеству яда, Чжицы давно должна была умереть. То, что она всё ещё жива, — заслуга молока.

— Но этого недостаточно для полного излечения. В таком состоянии она всё равно умрёт.

— Какая же это чушь! Если девочка умрёт, всё потеряет смысл! — Маамэй пыталась сдерживать эмоции перед госпожой, но гнев всё равно прорывался наружу.

— Верно.

Чем слабее становилась Чжицы, тем больше сочувствия она вызывала. Её мать, похоже, была готова на всё, лишь бы оставаться «трагической героиней».

— Кстати, о наложнице... У меня есть кое-какая информация. Она родом из столичного цветочного квартала, верно?

— Да. Похоже, вы знаете всё.

Такие истории быстро всплывают, если спросить у карги из цветочного квартала: она помнит каждую деталь.

— Примерно семнадцать лет назад, — начала Маомао, — была одна очень красивая и востребованная куртизанка. У неё было много богатых клиентов, но... была одна проблема.

Маомао сама раньше не знала, о ком именно шла речь. Но теперь...

— У неё была слабая здоровьем камуро. Хозяйка борделя говорила: «Гони её — она не принесёт денег!», но куртизанка отказалась бросать её. Часто тратила свои заработки, чтобы вызывать врачей и знахарей. Клиенты, тронутые её добротой, стали ценить её ещё больше, и её популярность росла...

Маомао усмехнулась.

— Но однажды она совершила ошибку. Вместо привычных шарлатанов она позвала настоящего аптекаря. Тот сразу понял: девочку травят ядом.

Куртизанка в ярости выгнала его. Но многие и раньше замечали неладное — её поведение казалось подозрительным. Клиенты стали избегать её. Вскоре после этого её выкупил какой-то незнакомец. А камуро перешла к другой куртизанке и... внезапно поправилась.

Без сомнений, тем «настоящим аптекарем» был Луомен.

— Ваша наложница — та самая куртизанка, не так ли?

— ...Я много раз уговаривала мужа передумать.

Но он всё равно выкупил её.

— Госпожа, чего вы на самом деле хотите от Лунного принца?

Этот вопрос интересовал всех.

— Возьмите Чжицы к себе.

— Вы понимаете, что это значит? — мгновенно отреагировала Маамэй.

Просить члена императорской семьи «взять» девушку — звучало как предложение руки и сердца. Они раскрыли тайну проклятого сосуда, нашли виновную в отравлении... Но если теперь Чжицы станет наложницей Джинши — это будет поражение.

— Да. Я понимаю, насколько это дерзко. Даже в качестве служанки Чжицы будет обузой. У неё нет ни навыков, ни здоровья. Мои сыновья считают её умной, но... она не получила должного образования.

— Тогда зачем вы это предлагаете? — уточнила Маамей.

— Чжицы не может иметь детей. Мой муж хотел проверить, действительно ли она бесплодна, и нанял врача.

Маамэй замолчала. Дочери знати — всего лишь пешки в политических играх. Даже свободолюбивая Маамэй понимала это.

— Всё это — результат нашей небрежности, — Суэцумухана говорила сдавленным голосом.

— Искупить вину перед Чжицы, отдав её Лунному принцу?.. Хм, честно говоря, ему от этого никакой выгоды. Только вам, — добавила Чуэ.

— Лунный принц приедет в поместье господина Хао... и уведёт госпожу Чжицы с собой. Со стороны это будет выглядеть так, будто Лунный принц, у которого до сих пор нет даже наложниц, воспылал страстью к дочери господина Хао и взял её в жёны, — добавила Маамэй.

«Так и будет».

Как бы это ни случилось, Хао будет рад. Младший брат императора, у которого не было любовных связей, проявляет интерес к его дочери. Даже если Чжицы не сможет родить ребёнка, это может изменить расстановку сил при дворе.

— Сестра Маомао, а вы что думаете? — Чуэ прошептала ей на ухо, при этом слегка подталкивая локтем.

«Что тут думать?»

Видимо Чуэ хотела увидеть, как Маомао ревнует? Увы, таких чувств у неё нет.

— Будет жаль, если у госпожи Чжицы возникнут лишние надежды.

— Хм, то есть ты хочешь сказать, что Лунный принц не станет смотреть на других женщин?

«На каждое слово найдёт ответ...»

Маомао решила больше ничего не говорить. Суэцумихана, похоже, ожидала такой ответ. Она слегка кивнула, как бы говоря: «всё так и есть».

— Вдовствующая императрица ответила мне так же. Но есть несколько преимуществ...

— Каких именно?

— Это избавит его от назойливых брачных предложений в будущем.

У Маамэй и Чуэ, кажется, даже уши навострились.

— О-о, это...

— ...довольно заманчиво.

Они переглянулись, украдкой поглядывая на Маомао.

— Но иметь эгоистичную мать — не очень-то приятно.

— Мы не отправим ту женщину вместе с ней, — чётко заявила Суэцумухана. — Мой муж не станет навязывать наложницу. Она, конечно, будет против, но... в отличие от меня, она не осмелиться перечить ему.

Как бы сильно Хао ни любил ту наложницу, он не станет ставить её на одну чашу весов с братом императора.

— Отношение окружающих к господину немного изменится, но лишь временно. К сожалению, наш дом не обладает такой прочной основой, как семья Гёку. В будущем это не создаст значительного перевеса сил.

 — Ммм... — промычала Маамей.

Похоже, Суэцумухана не сказала ничего неправильного. Маомао подумала, что Суэцумихана и впрямь умна.

— Но преимуществ всё равно маловато.

— У меня трое сыновей. Все они, на мой взгляд, достойные. Они не забудут оказанных им благ. И, в отличие от моего мужа, не склонны к высокомерным замыслам.

— К чему вы клоните?

— Мой муж выглядит моложаво, но в этом году ему исполняется пятьдесят пять. Сколько ему осталось? Десять лет?

Она сказала, что следующего главу семьи заставят присягнуть на верность Джинши.

«Она не просто жена, поддерживающая мужа».

Суэцумухана была уверена в своей победе в долгосрочной перспективе. Вот почему она терпела все эти годы. Больше всего она ненавидела вовсе не наложницу. Она ненавидела самого Хао. Беспечного, заурядного мужчину, не умеющего разбираться в людях, но обладающего влиянием при дворе благодаря своей юной и прекрасной единокровной сестре.

Он был её полной противоположностью.

— Я сказала «десять лет», но, возможно, все закончится куда быстрее.

— … — Маомао не стала переспрашивать, что она имела в виду.

«Лучше не знать».

Если она спросит, ей придётся столкнуться с куда более сложной проблемой. Единственное, в чём Маомао была уверена, — это то, что месть Суэцумуханы Хао уже началась.

[П.п: Цветочки: