Онлайн чтение книги Для тебя, моя погибель To You Who Will Destroy Me
1 - 40

Баркан, не отклонившийся ни на йоту от своей безупречной позы наблюдателя, перевёл взгляд на Эрель. Её обычно прекрасное, кукольное лицо побелело от страха, пока волк приближался.

«Ты же слышал о нём, да? Баркан Хамаш?»

Она так старалась не дать голосу задрожать, что её страх становился лишь очевиднее. И всё же, даже в таком жалком состоянии, Эрель приподняла подбородок и сумела произнести его имя.

В тот момент Барканом овладел странный порыв. Её дрожащий подбородок и одеревеневшие губы не имели в себе ничего отдалённо соблазнительного. И всё же, услышав своё имя, слетевшее с этих губ, он неожиданно для себя захотел поцеловать её.

Она его не любила. Она была слабой женщиной, которая его боялась, которая жила в постоянном подозрении, что любая её оплошность обернётся бедой для её семьи.

И всё же, до смешного, она упрямо цеплялась за какое-то чувство верности по отношению к нему. Как ему следовало поступить с такой женщиной?

Его глаза потемнели, не отрываясь от Эрель. Разумеется, она не могла знать, почему он хранил молчание и уставился на неё этим оценивающим взглядом. В конце концов, мысли Баркана были слишком изощренные и извращенные, чтобы обычный ум мог их постичь.

К счастью для неё, кое-что вмешалось. С привычным «дингом» перед её глазами появилось системное сообщение, предлагающее до смешного простое объяснение его сложным мыслям.

[Благосклонность Баркана увеличилась на 10.]

…Что это? Эрель была озадачена внезапным всплеском благосклонности. Она не имела понятия, что могло порадовать этого привередливого мужчину, но, по крайней мере, это не казалось дурным знаком.

Мужчина перед ней обладал зловещей способностью заставлять всё вокруг меркнуть, просто стоя неподвижно на месте. Даже величественный особняк Элоренс позади него, казалось, отступал на второй план, словно был лишь частью его декораций. И хотя огни в доме горели ярко…

«Ах.»

Сердце Эрель упало, когда она заметила, как в особняке один за другим зажигается свет. Похоже, наконец кто-то в доме заметил неладное.

Возможно они поняли, что она сбежала, либо увидели сражающихся Масака в саду. В любом случае, для неё это было плохо. Прежде всего, она должна была предотвратить наихудший сценарий, при котором её семья выбежит с обнажёнными мечами, готовая противостоять Баркану.

— Может, пойдём…?

Собравшись с духом, Эрель неуверенно протянула руку. Но Баркан лишь взглянул на неё без единого слова, его безразличный взгляд словно спрашивал: «Куда?» Эрель почувствовала неловкий стыд.

— Разве ты пришел не за мной?

Хотя, если точно, он, вероятно, пришёл, чтобы утащить её силой. Но поскольку она и так планировала сбежать и встретиться с ним, это не обязательно было плохо. На самом деле, она была даже несколько рада, что он появился в нужный момент.

До самого последнего мгновения она чувствовала себя призом в безжалостном соперничестве без правил, где каждый делал всё возможное, чтобы завладеть ею. Все они рвались за трофеем по имени Эрель Элоренс, и никто не остановится, даже если в процессе они сломают или испортят её.

Уж если сдаваться, так сильнейшему — тому, чьё превосходство не осмелится оспорить ни один конкурент.

Это был лучший выбор, который могла сделать бессильная Эрель. Теперь, размышляя над своим решением, она подумала: «Если бы только Баркан просто держался подальше от моей семьи, я бы не просила ничего больше.»

«Моей семьи...» — мелькнуло у неё в голове. Похоже, она начала чересчур привыкать к своему новому положению.

Она цыкнула на собственные мысли и попыталась разгладить нахмурившийся лоб. Затем она мягко коснулась твёрдой руки Баркана, не зная, о чём он думает.

— Можем мы уже уйти?

Её прикосновение было легким, словно шелест сухого листа, задетого ветром. Баркан опустил взгляд на её руку на своей, его лицо оставалось бесстрастной маской.

В следующий миг, к её удивлению, он притянул её к себе. Она не успела даже вскрикнуть, как его горячие губы грубо прижались к её губам.

Ошеломлённая неожиданным поцелуем, она неловко подняла руки, пытаясь оттолкнуть его твёрдую грудь. Это была типичная реакция женщины, застигнутой врасплох внезапным поцелуем.

Но Баркан схватил её за руку и притянул ещё ближе. Её рука, вместо того чтобы оттолкнуть его, обвилась вокруг его шеи, словно обнимая.

Вынужденный поцелуй оказался дольше, интенсивнее и сбивавшим с толку сильнее, чем она ожидала. С руками, обхватившими его мощный торс, казалось, будто она пытается сдержать лавину собственным телом. От его всепоглощающей мощи и грубого поцелуя у неё перехватило дыхание. Каждый раз, когда она пыталась отстраниться, его рука на её талии сжималась, притягивая её ещё ближе.

Это было подавляюще. Её худощавое тело казалось было готово сломаться под тяжестью его силы, а то, как его губы поглощали её дыхание, заставляло её ловить ртом воздух.

— Чёрт возьми.

С его губ, едва они разомкнулись, сорвалось сдержанное проклятие. В раздражении Баркана сквозило нечто иное — будто он винил её в чём-то, чего она не совершала.

Но его губы тут же вернулись, а язык властно вторгся в её рот, словно стремясь завладеть каждой её частицей. Этот агрессивный поцелуй был абсурдно сладок — не сам по себе, а той исступлённой настойчивостью, с которой он поглощал её.

Для мужчины, чьей второй кожей были насмешливый изгиб губ и нерушимая дистанция, он в тот миг притягивал её к себе с отчаянной силой, словно боялся навсегда утратить единственную опору. Его бешеное сердцебиение и прерывистое дыхание, что он чувствовала так близко, вызывали в ней странную смесь леденящего ужаса и пьянящего волнения.

«Конечно, это лишь потому, что я его Лисерва», — подумала она.

Эрель не питала иллюзий. Как и следовало ожидать, под её опущенными ресницами она мельком увидела, как глаза Баркана горят, словно фонари.

Её внутренности начали разогреваться, и она почувствовала, как энергию Лисервы медленно вытягивают из неё. На её место что-то горькое, мутное и, прежде всего, леденяще холодное начало заползать в её сердцевину. Это был Севринг.

— Ухх…

Тихий стон протеста вырвался из её губ — словно кто-то просунул ледяную руку под самое одеяло. Она заёрзала, пытаясь стряхнуть оцепенение, но незримая хватка лишь сжималась сильнее. В ответ на её попытку вырваться Баркан издал короткий, довольный вздох прямо в её губы — звук, полный сытого удовлетворения, от которого по коже побежали мурашки.

На мгновение её силы почти оставили её, и в этот миг слабости её осенило: за вечно доминирующей маской скрывался Масака, изнутри выжигаемый неутолимой болью.

— П-прекрати…

Эрель повернула голову, пытаясь уйти от его губ. Она почувствовала краткий укол жалости к нему, но если он высосет ещё больше её жизненной силы, она окажется прикованной к постели.

К счастью, Баркан отступил при её слабом протесте. Он знал, когда остановиться, но ему всегда нужен был некий триггер, чтобы обуздать себя.

Он снова вздохнул, на этот раз дольше, чем прежде, разрывая поцелуй.

Эрель наблюдала, как его удлинённые глаза исказились от внутренней борьбы. В этом напряжении, в тщетной попытке сдержать нарастающую волну, было что-то странно чувственное.

Но это продлилось всего мгновение. Вскоре Баркан вновь открыл глаза, и в них не осталось и следа от недавней борьбы — лишь привычная, непроницаемая тьма.

— Итак, что ты задумала?
— А?
Его голос был холоден, хотя на губах всё ещё играла лёгкая улыбка.
— Ты сказала, что пойдёшь со мной? Ты же понимаешь, что это означает?

Эрель едва не рассмеялась. Вот почему иметь дело с умными, извращёнными мужчинами было утомительно. Даже когда ты даёшь им именно то, чего они хотят, вместо того чтобы быть довольными, они начинают подозревать и допрашивать тебя.

Эрель захлестнуло чувство глухой несправедливости. Так значит, она напрасно рисковала, выбравшись к нему через окно? Напрасно шла на эту отчаянную сделку? Да, её мотивы не были кристально чисты, но она ведь добровольно согласилась сотрудничать. Неужели это уже ничего не значило?

— Конечно, я понимаю, что это значит. Я смирилась с этим.

Её голос звучал бессильно и покорно. С опущенными ресницами и меланхоличным выражением лица она казалась придавленной тяжестью всего мира. Любой другой мужчина почувствовал бы потребность извиниться, даже не будучи виноватым, и поспешил бы её утешить.

Но Баркан был далёк от того, чтобы быть «любым другим мужчиной».

— Смирилась? — переспросил он. Его голос прозвучал не как утешение, а как холодный, аналитический вопрос, лишённый всякого сочувствия.

По старой привычке его пальцы нашли портсигар. Он нервно щёлкал крышкой — туда-сюда, — и эти резкие металлические звуки разрывали тишину. Его низкий голос прорвался сквозь них, как раскат грома:

— И люди… обычно идут на такое ради семьи?

Уголки его губ изогнулись в язвительной усмешке — будто все её жалкие уловки были ему видны насквозь.

И в этот миг Эрель пронзила внезапная, ослепительная вспышка гнева. Это он загнал её в угол! Это он не оставил ей выбора! А теперь ещё и смотрел свысока, сомневаясь в её мотивах? Откровенная низость.

Возможно, именно поэтому Эрель впервые почувствовала прилив чистой дерзости.

— Нет. Не ради семьи.

— …Тогда? — на этот раз его вопрос прозвучал медленнее, с настороженным любопытством.

Эрель, до этого лишь робко отслеживавшая его реакции, резко подняла голову и встретила его взгляд — взгляд, в котором читалось одно: «В какую же игру ты теперь играешь?»

На её губах расцвела улыбка — сияющая и бесстыдная, будто она добровольно сложила с себя всю гордость.

— Разумеется, ради вас.

Что? Баркан даже не смог вымолвить вопрос вслух, на миг застыв в сомнениях, правильно ли расслышал.

Эрель, уловив это мимолётное замешательство, нанесла последний удар:

— Я же говорила. Я без ума от вас.