Онлайн чтение книги Для тебя, моя погибель To You Who Will Destroy Me
1 - 44

— Ты хоть знаешь, насколько твоё тело развратно?

— Н-нет, хнх! Аах!!

— Я схожу с ума. Ты такая тесная, такая горячая, и чертовски вкусная.

Его непристойные слова были настолько грязными, что ей хотелось промыть уши. Подержав её немного в напряжении, Баркан наклонился ещё ниже, прижимая свою грудь к её спине. Это заставило его войти в неё ещё глубже, и она почувствовала, что заполнена до самого предела.

Слишком глубоко. Кажется, вот-вот что-то порвётся внутри. С этой мыслью Эрель, пытаясь говорить сквозь рыдания, отчаянно взмолилась:

— Пожалуйста, остановись… хватит…

Но вместо того чтобы остановиться, Баркан вошёл ещё глубже, входя в неё одним жёстким, глубоким толчком. На этом этапе она не могла даже издать звука, ни стона. Пока она задерживала дыхание и запрокидывала голову, дрожа, Баркан облизал губы и сладострастно улыбнулся.

— Кажется, тебе нравится поглубже.

Раз уж она этого хотела, он был обязан услужить. Он широко раздвинул её ягодицы обеими руками и вогнал себя в неё насколько это было возможно. Плотно прижимаясь животом к ней, он начал ритмично двигать бёдрами взад-вперёд, с длинными, размеренными толчками погружаясь в её глубину.

Теперь Эрель не могла даже нормально плакать. Подавляющее наслаждение было настолько сильным, что напоминало боль. Она ловила ртом воздух, её грудь вздымалась, она дрыгала ногами и извивала бёдрами, отчаянно пытаясь вырваться из-под него.

И чем больше она пыталась вырваться, тем сильнее разгоралось желание Баркана.

— Тебе нравится, когда тебя трахают? Настолько, что плачешь и орёшь вот так?

Эрель отчаянно мотала головой, рыдая в отрицании. В процессе галстук, прикрывавший её лицо, упал на пол.

На мгновение Баркан забыл дышать, глядя на её открывшееся лицо. Под её светлыми волосами раскрасневшееся, заплаканное лицо выглядело хрупким, словно цветок, омытый дождём.

Её влажные щёки, блестящие, как персики в сиропе, были неотразимо прекрасны. Её губы, распухшие и покрасневшие от укусов, выглядели так же развратно, как любая интимная часть тела. Когда он смотрел на неё, в воздухе будто расцвёл густой, сладкий цветочный аромат.

— Чёрт возьми, серьёзно.

— Ты правда не знаешь, когда остановиться, да? — С лицом, искажённым ещё большим вожделением, Баркан страстно набросился на неё.

— Хнх! Аах!! Ааах!!

Его толчки стали ещё более яростными, когда его затвердевшая плоть погружалась в её распухшее лоно. Он был уже на максимальной глубине, но он мог думать только о том, что хочет проникнуть ещё глубже, вогнать себя ещё дальше.

Он прильнул к ней сзади, лихорадочно двигая бёдрами. Его руки сжимали её груди, приплюснутые о стол, в то время как пальцы раздвигали её вход, вгоняя себя в неё. Он не колеблясь схватил и принялся тереть её клитор.

Он чувствовал, как её внутренности трепещут, достигая пика снова и снова во время акта, сжимаясь вокруг него. Её хрупкие пальцы царапали стол, а она мотала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя это подавляющее ощущение.

— Пожалуйста, остановись, хнх! Аах…!!

Казалось, она тонула в глубоком болоте наслаждения, полностью поглощённая им. Эрель была сломлена, унесена сводящими с ума ощущениями, не зная, что делать. Внутренние стенки, в которые он безжалостно врезался, горели белым огнём, постоянно подталкивая её к новому пику.

Она боялась, что её рассудок не выдержит. Её рыдающий голос, полный такого отчаяния, был так жалок, что даже Баркан — обычно бессердечный — почувствовал почти что укол сострадания. Но сейчас он не мог остановиться.

— Видишь, кто тебе велел… хфф… так сжиматься?

Он вошёл ещё глубже, грубо продираясь сквозь её судорожно сжимающиеся внутренности. Постоянные удары так разогрели и разнежили её нутро, что оно обвилось вокруг него ещё теснее, усиливая ощущения. После ещё нескольких сильных толчков в её глубины он наконец достиг предела и излился в неё.

— Хфф…

Он резко откинул голову, и в свете застыло его горло с напряжённо двигающимся кадыком. Его лицо, обрамлённое пропитанными потом волосами, исказилось в прекрасной гримасе наслаждения. Его язык, скользнувший мимо губ, покрасневших от жара, ловил прохладный воздух.

Это была мучительная сладость. Их разгорячённые тела сталкивались, сливаясь воедино, погружая его разум в рыхлый белый туман.

Он расслабился, купаясь в удовлетворении от чистого, всепоглощающего наслаждения. В этот миг он чувствовал себя полностью пресыщенным, словно ему больше ничего не было нужно.

Может, поэтому? Импульсивно он прильнул губами к плечу и спине Эрель, лежавшей на столе. Её некогда белоснежная кожа теперь была подёрнута нежным румянцем — последствием их соития, словно нежные лепестки окрасили её плоть. Казалось, он целует саму весну.

— Эрель, моя Лисевра.

Прошептал он томным, хриплым голосом. И тогда он осознал — он был так поглощён их страстной схваткой, что совершенно забыл свою изначальную цель: Севринг.

Но теперь он не мог провести Севринг над Эрель, не после того, как она была так измотана их жёсткой схваткой. Её хрупкое тело не выдержало бы такого напряжения.

Его брови на мгновение сдвинулись, когда он признал собственную глупость. Всё же его переменчивая натура была полностью удовлетворена их соитием, убеждая его в обратном.

«Неважно. Теперь она моя».

Да. Она была его. Теперь, когда она добровольно пришла в его объятия, никто другой не посмеет прикоснуться к ней. Он не позволит.

Никогда.

Владельческая улыбка тронула его губы. Вид женщины, растрёпанной исключительно из-за него, был так прекрасен, что он чувствовал себя сытым, даже не поглотив ничего.

Солнце сегодня было особенно ярким. Хотя послеполуденное солнце в четыре часа не было особо слепящим, казалось, оно режет глаза.

Может, поэтому у неё болела голова. Эрель помассировала виски и тихо вздохнула.

— Хaa.

— Вы плохо себя чувствуете?

Тотчас же Челлос отозвался, словно ждал этого вздоха. В данный момент он сопровождал Эрель по поместью Васло Мур, готовя её стать вскоре его хозяйкой.

«Хотя интересно, как долго она продержится».

Его взгляд на неё был полон сомнений. Это место было, по сути, самым сырым, самым тёмным углом королевства. Выжить в таком месте, куда не проникает солнечный свет, могли лишь отпетые негодяи.

И вот здесь была Эрель, словно лучик солнца, прорезающий мрак. Её лицо было столь же чистым и светлым, как будто оно никогда не знало теней.

— Всё в порядке. Я просто немного устала, так что не беспокойтесь.

Совершенно не ведая о сомнениях Челлоса, Эрель ответила на его вопрос с подчёркнутой собранностью. По правде говоря, она была не просто «немного усталой», но не хотела показывать слабость так скоро.

Отголоски вчерашней ночи оставили Эрель с чувством, будто она так и не проснулась по-настоящему. Её конечности были тяжёлыми, словно их отягощала невидимая сила, и каждый шаг давался с трудом.

Экскурсия по поместью, которая должна была начаться куда раньше, состоялась только сейчас по этой причине. Эрель, основательно вымотанная Барканом, попросту не смогла подняться с постели.

Во всём виноват тот мужчина.

Сегодня Эрель с огромным трудом разлепила уставшие глаза. Вопреки её ожиданиям, поместье Баркана, Васло Мур, получало больше солнечного света, чем она предполагала. Даже такой негодяй, как он, похоже, понимал важность солнечного света.

Солнечный свет, отражавшийся от белых стен, был уже слепящим, и, как назло, светло-розовые волосы Челлоса сегодня казались необычайно яркими. Щурясь на его волосы, Эрель невольно уставилась, что заставило Челлоса снова спросить:

— У меня что-то в волосах?

— О, нет. Просто ваши волосы… очень красивые.

Челлос на мгновение замер от её рассеянного комментария. Хотя он сохранял вежливость, Эрель почувствовала — ему не особо нравятся его собственные волосы.

[Динг! Привязанность Челлоса снизилась на 1 пункт.]

Это было едва заметно, но его расположение к ней упало. Челлос был довольно консервативным и ворчливым мужчиной для своего возраста, и ему не нравилась его внешность, слишком утончённая и хрупкая. Его розовые волосы лишь подчёркивали черты, которые он не любил.

Если бы не Баркан, судьба Челлоса, вероятно, привела бы его в тёмный переулок, где он стал бы проститутом. Владелец борделя проявил к нему живой интерес, когда тот был моложе, предлагая высокую цену за его редкий цвет волос. Владелец борделя даже отпускал похабные комментарии, говоря, что персиковые волосы Челлоса напоминают ему нежную плоть, и одного взгляда на них достаточно, чтобы возбудиться.

В результате у Челлоса не было тёплых воспоминаний, связанных с его волосами. Его упорство в ношении только чёрного, несмотря на насмешки, что он похож на участника похорон, проистекало отсюда. Хотя он не мог выбрать цвет волос, он по крайней мере мог носить одежду, которая приглушала их яркость.

Челлос взглянул на Эрель с бесстрастным взором. В отличие от его светлых, легкомысленных розовых волос, её волосы платинового блонда изящно переливались, источая аристократическое достоинство.

Как раз, когда его выражение начало мрачнеть, Эрель, смущённая падением привязанности, поспешила добавить к своим объяснениям:

— Простите, если мой комментарий был неуместен. Просто… я очень люблю весну.

— Весну?

— Да. Это время новых начинаний, источник жизни, и оно одновременно прекрасное и тёплое.

Челлос нахмурился. Он понимал, что ей нравится весна, но не мог постичь, почему она заговорила об этом сейчас.

Тогда смущённым тоном Эрель застенчиво взглянула на него и сказала:

 — Просто… ваши волосы выглядят так, словно сама весна спустилась и поселилась в них.

При этих словах глаза Челлоса слегка расширились. Волосы, которые он всегда ассоциировал с дешёвкой, стыдом и грязным прошлым… для кого-то другого были цветом весны.