Онлайн чтение книги Тайная служанка графа The Count’s Secret Maid
Глава 145 - Граф предстаёт в новом свете (14)

В последнее время я частенько слышала его тяжёлые вздохи. Каждый раз, когда разговор заходил не в то русло, он демонстративно выдыхал, словно напоминая: «Слушаешь меня?»

– Я же просил тебя быть рядом. Просил остаться со мной. Ты ведь не думаешь, что я желал тебя оставить лишь как слугу, правда?

– Разве… Не так?

Конечно, то, что я единственная знаю его секрет, тоже играло роль, но я была уверена – этим всё и ограничивалось.

Однако лицо Винсента напряглось, стало почти пугающим, будто он сдерживал рвущуюся наружу ярость. Меня охватила растерянность.

– Я ведь поцеловал тебя. Что это значит?

– Э… Это… Честно говоря, я так и не поняла, зачем вы это сделали.

П.П.: вся сущность Паулы в одной фразе…

П.Р.: кто я, тварь дрожащая или право имею?

На самом деле, именно это я и не могла объяснить. В ту ночь, когда его мучило чувство вины, я всего лишь хотела его успокоить: он обнял меня, прижал к себе, и я это позволила. Иногда он касался моей щеки или плеча, сжимал ладонь… Я думала, это просто старая привычка, оставшаяся с тех времён, или проявление слабости. Но поцелуй… Его причину я не могла уловить. Мне казалось, он просто поддался той ночной атмосфере.

– Не ври.

Слова, произнесённые сквозь стиснутые зубы, прервали ход моих мыслей.

– Ты знаешь, зачем я тебя поцеловал. Знаешь, но не хочешь принять. Потому что никогда не допускала даже мысли, что я могу тебя любить. Потому что считаешь это невозможным, нелепым…

– …

Порыв ветра прошёл между нами, но и он не развеял тяжёлую, натянутую атмосферу.

На этот раз Винсент не собирался отступать. Он смотрел прямо в глаза, требуя ответа. Я отвела взгляд лишь на миг, а потом снова встретилась с его глазами.

– Вы… Любите меня?

– Да.

Ответ прозвучал без малейшего колебания. Я замешкалась, но всё же задала следующий вопрос:

– Вы… Любите меня, как любит мужчина женщину?

– Да. Люблю.

И снова ни тени сомнения. Но в его голосе не было нежности – только жёсткость, напряжение, глухой гнев.

Лицо его становилось всё более искажённым. Взгляд – мрачным, колючим. И уж точно в нём не читалось ничего похожего на ту любовь, о которой говорят в книгах.

Я спокойно оглядела Винсента и спросила:

– Почему?

Это был чистый, искренний вопрос. Винсент ответил не сразу. Но мне казалось, что ответ уже не имеет значения. Я легко усмехнулась, словно услышала нелепую шутку.

– Почему господин любит меня? С какой стати? Это же… Абсурд.

Да, это было именно так – абсурдно.

«Любовь»… Это чувство всегда казалось мне чужим, далёким. Особенно – между мужчиной и женщиной. Никто никогда не смотрел на меня так. Порой попадались странные люди, чей взгляд останавливался на мне дольше, чем следовало, но то была не любовь. То был липкий, неприятный интерес, от которого хотелось смыться, как от вязкой жидкости, облепившей кожу.

«Когда я с тем мужчиной… Это как броситься в пылающий огонь. Ты понимаешь, что сгоришь дотла, но не можешь остановиться. Даже если от тела останутся угольки – оно того стоит. Потому что даже боль в этом пламени сладкая».

Так однажды сказала женщина в деревне, когда я была ещё ребёнком. Она говорила, извиваясь от смущения, с раскрасневшимися щеками и была при этом прекрасна. Счастье исходило от неё сплошным светом. Другие женщины слушали её и, кажется, чувствовали то же, что и я: зависть и непонимание.

Я тогда долго перебирала эти странные слова. Чувство, которое мне ни разу не довелось испытать, казалось чужим даже на вкус, словно чужое имя на языке.

Пламя, пожирающее тело, а боль кажется до странного восхитительной. Что это за чувство? Разве это и есть та самая любовь между мужчиной и женщиной? Та особенная, возвышенная?

Мальчишки, что бегают за Алисией, уверяя, что любят её, – они тоже чувствуют это?

Отец… Он ведь любил мою мать? И мать… Когда-то, как та женщина, тоже шептала кому-то о сладкой любви?

Мне было любопытно. И ведь когда-то я тоже хотела узнать, что такое настоящая, чистая любовь. Но быстро поняла: это чувство мне не дано. Кто полюбит мои вечно израненные руки, моё худое, иссушенное тело, вечно голодное, и это уродливое лицо?

Так что…

– Почему вы говорите такие глупости?

Даже в шутку не хотелось слышать этих слов. Это не казалось забавным. Поэтому я осадила его, но Винсент был непреклонен.

– Я не шучу.

«Значит ли это, что он, как мужчина, всерьёз питает ко мне чувства?» – мелькнула нелепая мысль, и я тут же покачала головой.

Глупость. Настолько невообразимая, что я невольно рассмеялась, а Винсент, наблюдавший за мной, спросил:

– И что же в этом такого нелепого?

– Посмотрите на меня.

Я развела руки, показывая себя. Ту, которую всегда сторонились.

– Кто… Ну кто полюбит такую, как я?

Я пыталась говорить ровно, будто это ничего не значит, но голос всё равно дрогнул. Наверное, моё улыбающееся лицо выглядело жалко.

Что во мне можно любить? В этом безобразном лице? Разве такие чувства предназначены не для других, нормальных людей? Для тех, чьё лицо хотя бы не вызывает отвращения с первого взгляда.

Но точно не для меня. Я всегда знала своё место.

Винсент нахмурился, словно прочитал мои мысли.

– Я же говорил, что для меня внешность не имеет значения. Ты мне не веришь?

– Верю. Но это… Совсем другое.

Простая привязанность и настоящая любовь – это не одно и то же. А любовь между мужчиной и женщиной и подавно. Я представила себя рядом с ним, и в этом образе мы выглядели нелепо, чуждо. Все бы смеялись.

К тому же, как может слуга полюбить своего господина? Тем более – дворянина? Всё вокруг этому противилось.

– Тебе так странно слышать, что я люблю тебя?

– Да.

– А та ночь? Когда я держал тебя, и ты говорила, что всё в порядке, что можно просто жить так дальше… И ты не оттолкнула меня, не отвернулась, когда я коснулся твоих губ… Ты просто… Что? Подала милостыню нуждающемуся?

– Я всего лишь слуга…

– То есть это была снисходительность слуги?

Я не имела такого умысла. Но, если смотреть с его стороны… Может, именно так это и выглядело. Я не стала отрицать.

Тишина постепенно становилась острее, словно натянутый до предела канат. Я знала – он был по-настоящему зол. На его лице застыло выражение человека, чьи чувства обесценили, чью искренность отвергли. Я не знала, с чего начать, какие слова подобрать.

Человек может искать утешение у другого даже без любви. Именно так я тогда восприняла поступок Винсента. Даже тот поцелуй, решила я, был лишь из-за этого. Иного объяснения не находилось.

– Тогда позволь сказать прямо, – произнёс он. – Я не просил тебя оставаться рядом просто как прислугу. Я просил, потому что люблю тебя.

– Хватит.

– Почему ты мне не веришь?

– С чего вы вообще решили, что любите меня? – отчаянно сорвалось с моих губ.

Пусть даже, допустим, он и вправду меня любит. Но почему? Зачем? Мне казалось это абсурдом. Я невольно усмехнулась и посмотрела ему в глаза, будто предлагая: скажи сейчас, что всё это ложь, я готова понять.

Лепестки цветов вновь закружились в прохладном ветре. Белые, ослепляющие, они сбивали взгляд. Винсент слегка повернул голову, словно тоже прислушивался к ветру. Пряди его золотистых волос растрепались, скользнули по глазам.

– Когда я ничего не видел, мне казалось, что весь мир страшен, – заговорил он, – Даже тем, кого знал и кому доверял, я больше не мог верить. А потом появилась ты. Ты сказала, что это не делает меня уродом, и что, если я хочу измениться, мне стоит набраться смелости.

Когда-то я уже слышала эти слова. Я затаила дыхание.

– Я думал, что ты удивительная. Та, кто без колебаний взяла меня за руку и повела в верном направлении. Но, встретив тебя вновь, я понял, что ошибался.

– Не такая уж удивительная, да?

– Именно. Не такая.

Значит, он разочаровался? Я горько усмехнулась и опустила голову.

– И именно поэтому ты стала мне дорога, – тихо сказал он. – Потому что теперь я вижу тебя настоящую.

Эти тихие слова пробились прямо в душу. Я вскинула голову. Винсент всё так же смотрел на цветы.

– Ты не была особенной. Ты просто была человеком, цеплявшимся за жизнь изо всех сил. И, выходит, тебе приходилось ещё и терпеть рядом слепого, сломанного мужчину. Ты – обычная, легко пугающаяся, сжимающаяся от толчка девушка… И именно это я тогда не разглядел. Когда понял, кто ты, когда голос во тьме вызвал то странное чувство узнавания, когда я осознал, что ты уже знаешь, кто я…

Он на миг замолк, будто снова переживая тот момент.

– Тогда я увидел – ты такая маленькая во тьме, а рука твоя, протянутая ко мне, была такой грубой и израненной… И мне захотелось защитить тебя.

– …

– Я понял тогда… – тихо произнёс он. – Что искал тебя не для утешения, не из жалости, а потому что любил тебя настолько, что хотел оберегать.

Винсент медленно повернул ко мне лицо. Оно было уже не тем, что пять лет назад. В его изумрудных глазах горел странный, тёплый свет. Он стал крепче, взрослее. И вся эта перемена была обращена ко мне.

– Знаешь, что изменилось, когда я снова прозрел?

Я едва заметно покачала головой.

– Мир, который видел Лукас, оказался безумно красив.

Изумрудные глаза моргнули и сверкнули ещё ярче.

– А из всего этого мира – ты самая красивая.

Он протянул обе руки и мягко обхватил мои щеки, приподняв голову. Его лицо оказалось совсем близко, прямо перед моим. Яркий луч света ослепительно пролился сверху, но я не смогла отвести взгляд. Изумрудные глаза, внимательно изучавшие каждую чёрточку моего растерянного лица, были полны нежности.

– Ты красивая.

У меня перехватило дыхание, а сердце болезненно сжалось.