Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
2 - 41

— Ты ведь не какой-то доблестный солдат и не спортсменка, которую проверяют на допинг. Для бойцов «Бласт» главное — быть сильными и выносливыми. Инъекции стероидов здесь не считаются чем-то зазорным.

— …

— В компании даже есть отдельный тренер по фармакологии. Бойцам дают смесь таблеток «Диабол» и «Анадрол 50», а если надо, могут на время подстегнуть адреналином. Некоторые психи даже специально колются перед операциями.

Ли У Шин едва заметно нахмурился, но голос его звучал обманчиво мягко, как будто он пытался её переубедить. И в тот же момент инструктор расслабил жёсткое выражение лица и сильно сжал её плечо.

— Логично, если ты так самоуверенна из-за препаратов.

В следующее мгновение запястье Со Рён оказалось в его хватке. Рука мужчины была настолько горячей, что казалось, будто она прожигает кожу. Пальцы обхватили её костлявую руку, и Ли У Шин лениво встряхнул ей так, так что она беспомощно качнулась в воздухе.

— Вот смотрю на тебя и думаю: на чём же держится твоя уверенность?

Он слегка улыбнулся, но в его глазах не было ни капли тепла.

— Ты ведь и сама понимаешь, что подтягиваться на перекладине с такими запястьями без всякой химии — это… ну, немного странно?

— !..

— Лучше уж признайся, что сидишь на уколах.

Инструктор сильно надавил ногтем где-то в сгибе локтя. Было ощущение, будто в кожу вбили кнопку, парализующую любое движение. Острая боль отдалась даже сквозь ткань одежды.

— Если я пойму, что ты стала такой из-за препаратов, мне не придётся больше наблюдать за тобой. Я смогу потерять интерес, и на душе станет спокойнее.

— И что вы имеете в виду под «стала такой»?

Его взгляд стал ещё более пристальным, почти пронзительным.

— Ты изменилась.

Ли У Шин как будто видел её насквозь. 

— Теперь ты гораздо более опасная и нестабильная, чем когда мы встретились впервые.

Со Рён почувствовала, как эти слова неприятно её царапнули.

Их первая встреча произошла в здании компании. Впервые они нормально поговорили в машине, когда ехали на завод. Тогда она была в униформе горничной и доставляла еду. Конечно, с тех пор многое изменилось.

Он, не меняя позы, продолжал говорить тем же спокойным тоном:

— Это значит, что появились вещи, которых я о тебе не знаю.

— Не понимаю, почему вы считаете проблемой то, что я просто стараюсь не отставать на тренировках.

— Потому что вскоре это станет моей проблемой.

— …

— Если Хан Со Рён не вылетит.

Ли У Шин сидел, спиной к солнцу, и от него исходило странное, почти навязчивое напряжение. Обычно он носил на лице выражение скучающего безразличия, но временами затягивал в себя, как чёрная трясина.

Может, дело в том, что я женщина? Или причина в другом?

Со Рён чувствовала какое-то смутное, неприятное ощущение, но лишь крепче сжала веки.

— Как бы там ни было, я не принимаю препараты.

— Жаль.

На лице инструктора промелькнуло что-то похожее на искреннее разочарование, но оно тут же исчезло, остался лишь колкий взгляд.

— Но у тебя ведь есть, на что опереться?

Вот почему её так раздражало общаться с ним. Ли У Шин с дьявольским умением заставлял людей говорить, и, что хуже всего, именно перед ним её собственные губы размыкались легче всего.

Их первая встреча в душе была гадкой. Вторая пропахла тухлыми яйцами. На третий раз она в прямом эфире передавала ему, как убивает человека. Теперь же барахталась на самом дне, выставляя себя в самом неприглядном свете.

Может, поэтому порой из неё вырывались слова, которые лучше бы оставить при себе.

— Я с детства плохо справлялась с импульсами. 

Со Рён нарочно раскрыла перед ним свою самую гнилую сторону — перед человеком, который знал, куда бить больнее всего.

Терапевт учил её совершенно иному. Но сейчас Со Рён, наоборот, хотелось ошибиться. Намеренно показать Ли У Шину своё слабое место, чтобы сломать его интерес и вызвать в нём разочарование.

Каждый раз, когда Со Рён хотелось поставить этого мужчину на место, она словно выставляла себя напоказ, используя собственную личность как оружие. И от этого чувствовала себя почти весело, будто нарушала какой-то давний запрет.

— Поэтому мне почти ничего не страшно. Боль — ерунда. Причинять боль другим — тоже. В какой-то момент мне даже казалось, что, наверное, однажды… я убью человека.

— !..

— Хотя в итоге это случилось гораздо раньше, чем я ожидала.

Она понизила голос, словно делилась секретом.

— Вот это и есть то, на что я опираюсь.

Со Рён бесцеремонно коснулась его куртки, но Ли У Шин даже не шелохнулся, продолжая пристально смотреть на неё, будто приклеился взглядом.

— Единственное, чего я боюсь, — мой муж.

— …

— Я с самого детства терпела тренировки, которые не все взрослые выдержали бы. Так что какие-то там упражнения — детский сад для меня.

Ли У Шин нахмурился, будто что-то обдумывая. Его лицо выражало искреннее недоумение, словно он слышал об этом впервые. Хотя это и правда было впервые — она никогда раньше об этом не говорила.

— С детства? 

— Да.

— Сколько тебе было?

— Ну…

Со Рён отвечала на автомате, но вдруг замолчала.

Когда… когда это вообще началось?

А, ну да. Впервые я надела гимнастическую форму где-то в начальной школе. Но всерьёз вступила в команду и начала участвовать в соревнованиях уже в средней школе.

Со Рён слегка нахмурилась. Но почему я сказала «с самого детства»?

Собственные слова на секунду вызвали внутри странное ощущение диссонанса, но оно тут же растворилось — перед глазами всплыли чёткие воспоминания о школьной гимнастической команде, и эта мелкая нестыковка показалась просто случайной оговоркой.

— Так, значит, эти уколы действительно делают тебя сильнее? 

Она небрежно бросила этот вопрос, следя за его реакцией. И Ли У Шин вдруг изменился в лице, словно понял, что сказал лишнее.

Инструктор резко выпрямился и повернулся к ней спиной, будто решил, что проще просто уйти.

— Не заморачивайся. Тебе лучше питаться нормально и пить витамины.

— Вы же сказали, что тут это не считается чем-то плохим?

Ли У Шин тяжело вздохнул, развернулся и молча пошёл прочь, явно не собираясь продолжать этот разговор.

— Инструктор!..

Со Рён жалобно окликнула его, но он лишь лениво махнул рукой в воздухе, даже не оборачиваясь.

Когда утренняя тренировка закончилась, казармы наполнились запахом ментоловой мази.

— Если попадёшься на глаза инструктору, он сломает твой боевой дух, и тебя быстро отчислят.

Ну вот опять. Один из сослуживцев украдкой бросил взгляд на Со Рён.

Она вцепилась в тарелку, впервые за долгое время получив нормальную еду, и торопливо загребала её ложкой. Челюсть всё ещё не до конца смыкалась, но Со Рён заставляла себя жевать, с трудом шевеля ртом. 

Внезапно вокруг воцарилась тишина.

Подняв голову, она заметила, что все смотрят на неё с жалостью.

— Чего вылупились? 

Сослуживцы лишь уткнулись в свои подносы, не проронив ни слова.

Со Рён всегда доедала последней, но на днях ситуация немного улучшилась.

Инструкторы нарочно подгоняли всех, заставляя съедать обед за пять минут, из-за чего у раздачи всегда царил хаос. Еда порой выглядела так, будто её уже выбрасывали: трудно было отличить, это новая порция или отходы.

Да и вообще, здесь никто не заботился о порядке. Важен был только результат: успеешь — пройдёшь дальше, нет — вылетишь.

Поэтому для Со Рён тарелка с нормальной едой была чем-то вроде награды. Оставив разговоры, она стиснула ложку и жадно набросилась на еду. Кто-то из сослуживцев отодвинул свою тарелку, потеряв аппетит, но её это только позабавило.

Раньше ей постоянно вставляли палки в колёса из-за того, что она женщина, но теперь, видя, как упрямо держится Хан Со Рён, к ней стали относиться чуть теплее.

Может, это случилось из-за тяжёлых тренировок, которые они проходили вместе, или из-за возникшей между ними странной смеси жалости и отвращения.

Когда же это началось?

Может, после тех четырёх бессонных дней, когда мы встречали рассвет посреди моря. Пиздец… Стоило только вспомнить об этом, как мат сам собой слетал с языка.

Со Рён была человеком, а не машиной, поэтому желание всё бросить преследовало её каждый день. Но она снова сглатывала этот порыв вместе с едой, загоняя его глубже внутрь.

Хвастливо заявила, что выдержу, но на деле едва держусь на ногах. Единственное, что не давало ей упасть, — злость. 

Даже не на Ким Хёна. На Ли У Шина — этого садиста, который кайфует от того, что гоняет людей до изнеможения. 

Её держали упрямство, азарт, желание доказать, что она выдержит.

Теперь Со Рён каждый день пробегала по пять километров. Иногда, по указанию Ли У Шина, она носила на себе целый день четырёх килограммовый утяжелитель.

Этот ублюдок сбрасывал на дно бассейна монеты, винты и не только, а потом внезапно свистел в свисток. Бойцы должны были нырять и поднимать вещи, причём без масок. 

Постоянная тошнота и головокружение стали нормой. Люди рядом с ней продолжали бежать, даже когда их выворачивало. Голову рвало от изматывающего режима, который не давал ни секунды передышки.

После кросса ноги у неё так опухали, что берцы невозможно было снять. Только развязав шнурки до самого конца, она с трудом стаскивала их.

Пятки, внутренние стороны коленей, пах — всё болело. Не было ни одного места, которое не ныло или не покрывалось ссадинами. Все передвигались на четвереньках.

Если сил терпеть уже не было, можно было пойти в медпункт, но там… Медик просто смачивал вату в йоде и обильно втирал в кожу.

— Тсс…

Со Рён сжала губы, с трудом терпя жжение, а с соседней койки уже раздалось протяжное «Ху-у-у-у!» — кто-то из бойцов не выдержал и разревелся.

— На крышу! Пусть на солнце подсохнет!

Он даже не удосужился наложить бинты. Просто отправлял на крышу сушиться.

Со Рён вместе с товарищами карабкалась на четвереньках по лестнице, пока не открыла дверь на крышу. Они растянулись под солнцем, суша на себе йод и слёзы. Их повседневная жизнь сводилась к тому, чтобы измотанными, покрытыми синяками телами падать на кровати и засыпать до следующего утра.

Даже бывшие профессиональные спортсмены давно сдались. Они хлопали себя по щекам и уходили со словами: «Где ещё, чёрт возьми, тренируют по пять часов подряд?»

Однажды им приказали весь день таскать мешки с рисом и кирпичи. Бойцы складывали их в одну кучу и когда доходили до конца, им снова приказывали ломать всё и начинать заново.

Именно тогда Со Рён поняла, что цель инструкторов — не столько тренировать их, сколько сломить дух и заставить сдаться.

После недели таких издевательств даже те, кто прежде ворчал на неё из-за того, что она женщина, закрыли свои рты.

На взаимную ненависть не хватало сил. Даже попытки друг друга провоцировать или выяснять отношения исчезли — тренировки доводили бойцов до изнеможения.

Напротив, всё больше людей, видя, как Со Рён умело накладывает бинты или мажет раны мазью, начали обращаться к ней за помощью.

— Да ёбаный цирк, может, сразу медпункт тут замутишь? — огрызнулся кто-то из тех, кто всё ещё пытался её задирать.