— Кому адресован этот приказ? — холодно спросила Со Рён.
Сначала сказал, чтобы я оставалась рядом, а теперь велит вернуться? Он вообще не видит во мне одного из своих бойцов? Ей хотелось расспросить его, но она сдержалась.
Прежде чем обвинять его, ей стоило разобраться в себе. Почему каждый раз, когда я чувствую его привязанность, сердце уходит в пятки? Я действительно воспринимаю Ли У Шина исключительно как командира? Даже себе она не могла дать внятных ответов, поэтому спорить с ним, цепляясь к словам, было бы глупо.
Со Рён не хотела поднимать эту тему, но она прикусила щёку и всё же спросила:
— Всё из-за того, что мы переспали?
— Что?..
— Поэтому ваше отношение ко мне изменилось?
— …
— То, что было вчера, осталось в прошлом. Не забывайте, инструктор, я всё же прошла тест и стала агентом. Вы сами меня выбрали.
Со Рён сделала шаг, потом ещё один и приблизилась к нему вплотную. Мыски её ботинок упёрлись в его.
Они смотрели друг на друга. В этой тишине таилось множество историй, но никто не решился заговорить первым. Со Рён прищурилась, легонько похлопала его по плечу и прошла мимо.
— Вы же не какой-нибудь жалкий тип. Не ведите себя так.
— !..
Она хлопнула дверью и ушла, оставив после себя ледяной ветер. Ли У Шин на мгновение остолбенел, машинально поднял с пола одежду, которую она небрежно сбросила, и аккуратно сложил её. Вот это характер… Его взгляд по-прежнему оставался холодным, но на губах невольно заиграла улыбка.
Он с нежностью смотрел туда, где она только что стояла, потом резко развернулся. В шагах, что поспешили за ней, читалась тревога.
Длинный деревянный стол. За ним сидели бойцы, переодетые в облачения священников.
Ю Давид, в своё время учившийся в семинарии, смотрелся довольно респектабельно. А вот здоровяк Джин Хо Дже выглядел так, будто натянул рясу задом наперёд. Ки Тхэ Мин постоянно ёрзал, и, судя по тому, как топорщилась ткань под мышкой, у него там был спрятан пистолет.
Со Рён, не обращая внимания на Ли У Шина, сидевшего напротив, ела молча. Хоть это и была простая каша из кедровых орешков, желудок потеплел. В этот момент Джин Хо Дже, жевавший картофельный салат, спросил Кию:
— А молитва вообще работает?
— Это своего рода промывание мозгов.
— Ух ты!..
Пока Джин Хо Дже удивлённо хлопал глазами, рядом с Со Рён опустился священник.
— Промывание мозгов работает лучше всего, когда он ещё мягкий и молодой.
Слова Кии прозвучали слишком уж цинично.
— Всё, что усвоено в детстве, остаётся на всю жизнь. В голове, в теле — след так или иначе отпечатывается... Будешь?
Он бросил ей на тарелку ярко-красного варёного лобстера, от которого ещё поднимался пар. Ки Тхэ Мин уставился на это угощение округлившимися глазами.
Лобстер в монастыре?.. Вот это роскошь. Со Рён повернула голову и посмотрела на Кию. Тот заклеил лоб и виски кое-как наклеенными пластырями — было видно, что делал всё сам, наспех.
— Нет, спасибо. У меня желудок не в порядке.
— Да ладно, съешь. Даже если стошнит, ничего страшного. Это я готовил.
— Не хочу.
— Тогда хотя бы голову отгрызи.
— …
— Самое вкусное — это голова.
Разговор не клеился. Он был из тех людей, с которыми просто невозможно общаться. Ей впервые так нестерпимо хотелось врезать кому-то по башке.
Священник, бесстыдно подперев щёку рукой, теперь уже откровенно начал рассматривать Со Рён. Как будто перед ним была диковинка: взгляд скользил от макушки до лба, по переносице, крыльям носа, к арке купидона и, наконец, к самим губам. Его пальцы иногда подрагивали, словно он и правда хотел к ней прикоснуться.
— Ну… если подумать… Наш малец ведь с детства с оружием в обнимку, а я вообще почти в море вырос… Пожалуй, вы правы, — пробормотал Джин Хо Дже, искоса глядя на лобстера и сглатывая слюну.
Но Кия не обратил внимания на его бормотание. Он всё смотрел на Со Рён, как будто был обижен, что она не ест его угощение.
— А ты что делала в детстве?
В его взгляде проскользнул извращённый интерес. Со Рён застыла с поднятой ложкой.
А что я делала? Да просто жила в приюте… В голове крутился этот простой ответ, но вдруг ей стало тяжело думать. Веки, до этого чуть не дрожащие от голода, начали медленно опускаться.
— Каталась на карусели… с папой…
— Хм, — фыркнул Кия.
…Что? Что я только что сказала? Что за хрень я сморозила?..
Со Рён, хоть и произнесла ответ, ощущала, будто мозг и голос живут отдельно. Пальцы деревенели.
— Хочешь снова покататься?
БАЦ!
Ли У Шин ударил кулаком по столу. Подносы затряслись, ложки попадали. Даже Со Рён вздрогнула от неожиданности.
Она взглянула на него мутным взглядом. Ли У Шин начал допрашивать её ледяным голосом:
— Боец Хан Со Рён. Как зовут вашего мужа?
— Что?..
— Приди в себя. Имя мужа.
— …
— Инструктор будет считать в обратном порядке до трёх. Ты называешь имя вслух.
— …
— Три. Два. Один.
БАЦ! Он снова ударил по столу.
— Ублюдок-муженёк, за которого ты сдохнуть готова. Как его зовут.
Слова резкой плетью обрушились на неё. Ли У Шин будто проводил допрос и не оставлял ей ни малейшей передышки.
Он изо всех сил сдерживал ярость и не позволил себе ни единой гримасы на лице: сидел с идеально ровной спиной и каменным лицом, лишь вздувшиеся жилы на шее выдали напряжение.
— Ты что, так и не поняла?! Я спрашиваю, кого ты собиралась убить!
— Ким Хёна!
Со Рён выкрикнула имя, почти не думая. Даже в затуманенной голове его имя звучало как гвоздь, вбитый в грудь.
— Ким Хён! Ким Хён…
Чем больше она повторяла это имя, тем отчётливее в её глазах загоралась осознанность. Мутное сознание прояснялось. Со Рён жадно хватала ртом воздух.
— Да, Ким Хён… Я ищу Ким Хёна. Я… хочу найти его, чтобы…
— Вот. Не забывай. Ты с ним ещё не разобралась.
— …
— Не пялься. Доедай.
Только что он буквально орал на неё, а теперь вдруг равнодушно отвернулся.
Что… это вообще было? Со Рён шумно выдохнула. Ладони были влажными от холодного пота. Не только она — остальные бойцы были ошарашены не меньше. Все замерли, лишь переглядывались друг с другом.
Всё произошло так внезапно, она толком не поняла, что это было. Ложка в руке мелко дрожала, а на открытом запястье бешено пульсировала вена.
Динь-дон.
В воздухе раздался чистый звон колокола, оповещающий о начале молитвы.
Сквозь кристальный звук колокола взгляды Кии и Ли У Шина столкнулись в воздухе.
— Не напрягайся, старикан.
— А ты завязывай со своими трюками.
Пфф!.. Джин Хо Дже, который в этот момент пил воду, понял, что между командиром и священником снова началась дуэль взглядов, длящаяся с самой первой встречи, и в панике облизал губы.
Подожди… Этот сектант… с нашими поехавшими… Он что, заигрывает с новенькой и провоцирует командира?.. Пытаясь разрядить напряжение, Джин Хо Дже ляпнул первое, что пришло в голову:
— А, кстати, святой отец, а что за детские игрушки перед входом?
— Мои.
— Простите? Но они ведь совсем не по возрасту…
— Я и не говорю, что с ними играю. Это что-то вроде надгробий.
— «Надгробий»?
Кия, до этого сверливший взглядом Ли У Шина, теперь перевёл взгляд на Со Рён и стал разглядывать её лицо, как будто пытался докопаться до чего-то.
Его губы медленно разомкнулись. В глазах промелькнул странный, почти весёлый огонёк.
— Раньше мы с братьями из монастыря играли вместе. Тогда прихожане были слишком заняты сельским хозяйством, так что всех детей просто сдавали в монастырь. Многие буквально силой отдавали своих детей, но сахалинское отделение с давних пор практиковало коллективное воспитание. Нас растили не родители, а сам Учитель. Сейчас, правда, уже не так.
— По дороге сюда я видел, что полей вокруг всё ещё много. Почему больше это не практикуете?
— Потому что не было результатов.
— Результатов… в смысле?
— Все дети умерли.
— !..
Мгновенно повисла тишина. Никто даже случайно не пошевелил подносом. Даже Джин Хо Дже, который до этого беззаботно болтал, застыл с немым вопросом на лице.
Только Кия беззаботно улыбался. Его подёргивающиеся скулы словно говорили, что он готов повторить сказанное хоть сто раз.
— Правда. Все до единого умерли.
— …
Его настроение менялось с пугающей быстротой — от мрачного тона до внезапного веселья.
Ли У Шин, сидевший напротив, с такой силой сжал кулаки под столом, что костяшки побелели. Он сверлил Кию взглядом.
— Ты знаешь, сколько пользы могут принести дети? — хихикнул Кия. — Я даже голым выступал, изображал зверя на людях.
— …
— В Дагестане детей с самого младенчества растят с медвежатами. Поэтому там много сильных бойцов. Вот и нас с братьями кинули в клетку с настоящим диким медведем. Я своими глазами видел, как зверь разорвал моего брата на части. Это было первое представление сахалинской труппы.
Слушать это не хотелось. Со Рён почувствовала, как возвращается дрожь, которую ей с таким трудом удалось унять. Неосознанно, будто хватаясь за спасательный круг, она посмотрела на Ли У Шина. Ей казалось, это поможет. Смотреть на него — значит хоть немного обрести контроль.
Она вытянула ногу и коснулась его лодыжки. Ли У Шин медленно перевёл на неё пустой, мёртвый взгляд. Челюсть его была напряжена, будто он терпел невыносимую боль.
— Никогда не видела такое шоу?
Кия взял вилку и начал ловко вращать её между пальцами — на тыльной стороне ладони, на кончиках пальцев, между пальцами.
Он показывал фокус, а Со Рён не могла оторвать взгляд от происходящего. Глаза невольно следили за вилкой, которая вращалась, рассекая воздух.
— Нам говорили: если станешь сильным, тебя заберут в красивый замок.
Её снова мутило. Что со мной?.. Со Рён нахмурилась.
— Мы с ней ползали, катались, летали в воздухе — что только ни делали. Любой трюк, любой цирковой номер — всё перепробовали. Сколько раз кости ломались, сколько раз лицо было разбито до вмятин, но мы выживали. Делали всё, что только можно. Наверное, никто в мире не выдержал бы такой жизни. Мы молились, работали, тренировались, каждую секунду были вместе. В радости и в горе. Мы были вместе.
Кия внезапно бросил вилку в сторону Со Рён. Она машинально подняла руку и поймала её. Вилка слегка качнулась туда-сюда и постепенно обрела равновесие.
Но в тот же миг Ли У Шин с грохотом пнул ножку стола. Вилка упала. Кия наклонил голову и резко придвинул её стул к себе.
— Понравилась замужняя жизнь?
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления