Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
Нежданный гость (3)

Нежданный гость (3)

— Я… раньше… у меня в голове как-то всё перепуталось… поэтому я привела вас к себе домой. Э-э… это… это постоялый двор, оставшийся мне от родителей. То есть… причина, по которой я… по которой я вас сюда привела…  

Девушка, у которой под ушами всё ещё виднелись тонкие детские пушковые волосы, начала бессвязно бормотать: 

— Это место… единственное наследство, что осталось от родителей. Но теперь его почти выставили на аукцион. Каждая моя зарплата уходит на выплату долгов… Если меня оштрафуют и урежут жалованье — всё отнимут…  Я знаю, что это подло и ужасно. Но на самом деле… мне было очень страшно. Вы стояли там, без единой нитки на теле — это было жутко. И начальник отдела, который, казалось, только и ждал, чтобы я оступилась, — тоже пугал. Поэтому… поэтому…

Её оправдания звучали натянуто. Что бы она ни говорила, сбить человека, а потом не только не заявить об этом, но и запереть его, как заложника, — это не причина. Это преступление. И весьма серьёзное. Я тихо усмехнулся.

— Ну и что дальше?

Наверное, от шока после того небольшого происшествия на щеке у неё засохла капля крови. Это пятно, совсем не подходящее её юному, бледному лицу, постоянно привлекало взгляд. Безо всякого чувства я провёл языком по внутренней стороне щеки.

— Хочешь, чтобы я молчал?

Похоже, попал в точку — глаза девочки тут же расширились. Настоящий ребёнок. Сколько ей вообще лет? Хотя… прежде стоило спросить другое — сколько лет мне самому? Ведь я так и не спросил об этом у Ли У Шина.

— Я… я буду заботиться о вас от всего сердца, пока вы полностью не поправитесь… Пожалуйста… просто подумайте, что спасаете одну жизнь. Прошу… спасите меня…

Я перевёл взгляд с прикованной к кровати лодыжки на невинную девушку. Всё это казалось каким-то перевёрнутым…

Нахмурившись, я посмотрел на мутное от грязи окно и прочёл наклейку на нём.

— «Зимний замок»… Это… это Зимний замок?

От ужасающего ощущения, будто кто-то царапал спину, в глазах потемнело. Недобрый знак. Опять нахлынуло то чувство, что за мной наблюдают.

Эта бесформенная тревога всегда приходила внезапно и поглощала меня целиком. Я просто хотел сбежать из этой мрачной, глубокой ямы. Когда я прикрыл рот и нос посиневшими руками, девушка в испуге подалась вперёд.

— Почему вдруг?.. Вам плохо? Вам трудно дышать?

— Что вообще такое этот Зимний замок?..

— А? Ах, это название нашего постоялого двора… Хотя сейчас он закрыт, конечно…

— Хватит про аварию. Молчи.

— Я не сбежала после аварии… п-простите… — Глупая девчонка всё ещё стояла на коленях, будто окаменев. 

Постоялый двор, говоришь…

Грудь тяжело вздымалась, когда я притянул её маленькую голову к себе. Сил больше не было. Хотелось просто отрубить одну ногу и уснуть… Когда я замолчал, наши взгляды встретились — девчонка смотрела на меня снизу вверх. Почему-то от живота разлилось слабое тепло.

— …Ладно. Пока что я не стану заявлять.

Уговорить ребёнка — легче, чем дышать. По крайней мере, легче, чем умирать. Как я и ожидал, выражение её лица изменилось, но больше это походило не на облегчение, а на отчаяние.

— Взамен и ты не докладывай обо мне. Я сбежал из психиатрической больницы.

Я видел, как она судорожно сглотнула. Вот именно — зачем вообще эти наручники. С губ сорвался короткий смешок.

— Ты привела меня сюда по своей воле. Но выпустишь меня уже по моей.

— …Что?

Я не хотел возвращаться туда. Не хотел видеть опекуна. Не хотел встречаться с медсестрой. И уж тем более — иметь дело со старшей сестрой-сиделкой, чьё имя стояло в списке, но самой её никто никогда не видел. Я чуть наклонил голову, опёрся на руку и спокойно развернулся.

— Потом, когда захочу уйти, просто подам ложный рапорт и уйду… — Я специально растягивал фразу, дразня её, но в этот момент она схватила меня за руку с совершенно разбитым лицом. Ай. Я непроизвольно застонал. Её тонкие пальцы вцепились с отчаянной силой. В груди и горле болезненно сжалось и закололо. С дрожащим носом она прошептала почти беззвучно:

— Я… я полицейская…

— Что?

В затылке вдруг резко кольнуло.

— Прошу… не заявляйте на меня… я полицейская!.. — произнесла она, и побледнела до мелового цвета и низко поклонилась кровати. — Простите… я правда последний отброс!.. — А потом зарыдала — громко, надрывно, словно рушился весь мир.

Почему-то, глядя, как она плачет, покрытая холодным потом, я ощутил, как дёрнулись кончики пальцев. Неожиданно потянуло к её открытой, блестящей от слёз и пота шее. Пока она всхлипывала, я только неловко почесал подбородок.

****

Сразу после окончания школы двадцатиоднолетняя Он Ли Су стала полицейской. Она всегда работала спокойно и ответственно.

С каждым днём она всё яснее понимала, что в мире слишком много пьяных, ещё больше тех, кто творит что вздумается из-за ерунды, и что люди вовсе не такие прекрасные, какими она их представляла. И всё же Ли Су верила: она другая. Ещё вчера она была уверена, что она хороший человек, и в этом не могло быть никаких сомнений.

Оказалось, это было грандиозное заблуждение.

В тот день стояла отвратительная погода — действовало предупреждение о сильной метели. Видимость почти нулевая. Особенно трудно было различить голого мужчину, лежавшего посреди белоснежного сугроба.

Как только она повернула руль, старый мотоцикл, на котором ехала Ли Су, занесло. Она поклялась умершими родителями, что всё произошло не нарочно.

Когда она звонила в службу 119, то, сама того не осознавая, солгала: «Пьяный валяется!»

В тот момент она поняла… возможно, именно таких, как она, в быту называют «маленькими психопатами». Сердце колотилось так, что перехватывало дыхание, отвращение к самой себе выворачивало внутренности. И всё же она не смогла перестать врать.

«Если я доложу начальству…»

То, что лежало перед глазами, пугало меньше, чем лицо начальника участка, способного разрушить её жизнь. Образ лейтенанта Пака — с его унизительным тоном, грубыми словами и нескончаемыми домогательствами — вонзался в память, как пуля. Дыхание перехватило. В тот момент желание всё замять перевесило вину.

Внезапная смерть родителей и оставленные ими долги… Как только она достигла совершеннолетия, жизнь обрушилась на неё всей своей тяжестью. Но отказываться от зимнего замка — того самого домика, где прошли все детские воспоминания, — она не хотела. А лейтенант Пак стал ножом, полоснувшим по самолюбию. Так она переступила черту, за которую нельзя было заходить.

Узнав, что Ким Чхун Бок не получил серьёзных травм, она не передала его полиции. Это стало её роковой ошибкой. Чтобы запугать его, Ли Су привезла мужчину без сознания в зимний домик.

«Я… буду заботиться о вас от всего сердца, пока вы полностью не поправитесь…»

Ситуация была страшной; она боялась будущего, в котором, возможно, придётся снять с себя одежду перед этим мужчиной. Но в тот момент ей уже было всё равно. Она умоляла, пока колени не стерлись в кровь. Ведь, как говорится, «человек заранее знает, где ему предстоит лечь спать».

По сравнению с лейтенантом Паком… Ким Чхун Бок — с ним было легче. Признаться Киму в ошибке казалось проще. Он ведь добрый… Он не должен сообщить о случившемся. Она действительно будет хорошо к нему относиться…

Ли Су украдкой посмотрела на мужчину, который держал ложку и медленно вращал плечом. На самом деле Ким Чхун Бок не походил на типичных мужчин из горных деревень Канвондо.

Бледная кожа подчёркивала резкие черты лица. Его глаза, тёмные и глубокие, невозможно было прочитать, а взгляд, вечно устремлённый в окно куда-то вдаль, казался печальным. Крепкое тело не имело ни грамма лишнего жира, и почти на каждой видимой части кожи виднелись шрамы.

Даже сейчас, в подобной ситуации, он должен бы ругаться, кричать, обвинять — но мужчина оставался спокоен, будто просто любовался снежным пейзажем за окном. От этого Ли Су становилась ещё осторожнее, словно принимала у себя в постоялом дворе важного гостя.

Сколько же ему лет? Казалось, он молод. Но по лицу, постоянно укрытому тенью, трудно было понять возраст. Его вытянутые глаза на первый взгляд выглядели свирепыми, но в действительности были пустыми. Если долго в них смотреть, он напоминал монаха из храма.

Кем он был раньше? Почему-то казалось, что ему подошла бы рубашка, застёгнутая до самого горла. Но в этом человеке было что-то странное, неуловимое — не поддающееся объяснению.

Проведя взглядом по линии его прямого носа вниз, к губам, Ли Су неожиданно встретилась с ним глазами. Она поспешно отвернулась, прочистила горло, боясь ляпнуть что-нибудь нелепое, и прикусила губу. Но неожиданно первым заговорил мужчина.

— У меня в ухе жучок.

Ах… что же теперь делать… Ли Су закрыла лицо руками, захлёбываясь чувством вины. Что я натворила?.. Оказалось… Ким Чхун Бок и правда был больным человеком.