Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
Побочная история 2 (25)

Двое мужчин рванули одновременно.

Пах! Пах! Пах!

Вспышки вырвались из ствола. На лбах двух наёмников мгновенно распахнулись чёрные дыры — и они рухнули, не издав ни звука. Аша, успев только пригнуться, вскрикнула, схватилась за плечо и, волоча тело, поползла к укрытию.

Тхэ Му Гён даже не замедлился. Он перевёл ствол — теперь прямо в голову Со Рён, застрявшей в ванне.

Пах! Пах!

Что было раньше — выстрелы или…

— Пригнись!

Ли У Шин рявкнул так, будто разрывал себе горло, и с размаху рубанул Тхэ Му Гёну по запястью.

Со Рён послушно ткнулась лицом в воду и с плеском откинулась назад, полностью уйдя под поверхность.

Пули ушли в сторону — бух, бух — и вгрызлись в верхний край ванны. Со Рён не отрывала взгляда от таймера, который неумолимо отсчитывал секунды назад.

Бульк — изо рта вырвался пузырь, и в тот же миг одна из пуль с визгом скользнула по самой поверхности воды.

Двое мужчин сцепились, перекрывая движения друг друга. Один тянулся к курку, другой сбивал линию выстрела. И снова. И снова.

Пах! Пах! Пах!

Ствол дёргался, направление стрельбы менялось каждую секунду. Удары по рукам, борьба за пистолет — всё слилось в бешеный, рваный ритм.

Каждое движение — гибрид стрельбы и рукопашной — тут же переходило в следующее, без пауз и передышек. Они стреляли, били по запястьям, снова стреляли.

— …!

Шальные пули всё так же хаотично вырывались наружу. Каждый раз, когда одна из них вонзалась в ванну, Ли У Шин срывался на мат и с яростью бил противника кулаком.

Тхэ Му Гён поймал этот взгляд — отчаянный, стиснутый до скрежета зубов — и уставился в ответ. Жёстко. Цепко. Почти болезненно.

— Да… — выдохнул он. — Вот это отчаяние… именно его я и хотел увидеть.

Пустая улыбка мелькнула на каменном лице — и тут же исчезла. В ту же секунду Ли У Шин развернулся и с разворота влепил ему ногой по запястью.

Пистолет взлетел в воздух. Ли У Шин не дал ни мгновения — ударил в солнечное сплетение. Тхэ Му Гён, закашлявшись, отлетел назад, и изо рта тонкой струйкой потекла кровь.

Ли У Шин тут же впечатал его в стену. Одним движением перехватил пистолет, всё ещё вращавшийся в воздухе, и вжал холодный металл под подбородок Тхэ Му Гёна.

— Ты, блядь, директор. Тебе не стыдно перед младшими?

Тхэ Му Гён, захлёбываясь воздухом, прохрипел:

— Я тогда видел… Когда отступал из Гонконга и возвращался… на шоссе.

— …

— Ты ехал в свадебное путешествие с женой, да? Я и представить не мог, что женщина с тростью для слепых — агент Джу Со Рён. А ты, выходит, провернул куда более грязную операцию, чем я.

— …

— А мне… меня выворачивало от её голоса. Хотя она была всего лишь женой. Не мог выбросить её всхлипы из головы… так, что хотелось выдрать себе уши.

Он снова уставился на маску «Ким Хёна», словно искал в ней ответ.

— А потом… в терминале я увидел твоё лицо.

Он усмехнулся — криво, будто вот-вот расплачется.

— И тогда понял, что именно оставил позади.

Щёку дёрнул лёгкий нервный тик.

— Лицо, которое я нацепил, чтобы сбежать, обнимало мою жену и улыбалось… Всё выглядело как убогий спектакль. Вот я и рассмеялся. Всё равно ты тоже… в итоге станешь таким же.

Ли У Шин сжал рукоять пистолета до боли. Он не имел права дрогнуть. В этот момент в наушнике раздался сдавленный голос На Вон Чхана, торопливо стучащего по клавиатуре.

— …Да, подтверждается, командир. Я… не понимаю, как так вышло, но я нашёл дисциплинарный отчёт, загруженный в Институт оборонных исследований. Статья семнадцатая, пункт третий: «Запрещена передача оборудования третьим лицам. Каждое устройство строго индивидуально». Жалобу подал кто-то из седьмого отдела.

Ли У Шин молча напряг челюсть.

— Номер маски Ким Хёна — ADD-2018-MK-IV-0071. Указано, что маска была экстренно передана Тхэ Му Гёну для поддержки маршрута отступления.

Сука… Лоб Ли У Шина тут же прорезала складка.

— По регламенту одобрение занимает двадцать четыре часа, но времени ждать не было. Сотрудник передал маску самовольно — и потом сам же себя сдал.

Свадебное путешествие с целью «Сова». И если тогда, в терминале, ещё один «Ким Хён», возвращавшийся после операции, увидел настоящего «Ким Хёна»…

Если он, следуя приказу, отступал, оставив жену на пытки, и вдруг увидел, как «Ким Хён» держит её за руку и уезжает с ней в отпуск…

— Я никогда не забуду лицо, которое тогда одолжил, — ровно сказал Тхэ Му Гён.

— Сначала… я думал, мы одинаковые. Все агенты такие. Думал, ты переживёшь потерю, как и я, а потом тебя снова, как скот, зашлют на новое задание. Прошлое разорвут, как бумаги в шредере, ты наденешь новое лицо — и вперёд. Это же наша… профессиональная обязанность.

— …

Ли У Шин не ответил. Только тяжело выдохнул.

— Но ты ведь ушёл в отставку.

В голосе прозвучала ледяная насмешка.

— Так кто из нас на самом деле провалился?

Тхэ Му Гён поймал долю секунды — и резко ударил по горлу. Предплечье вдавилось в трахею, мир перевернулся.

Грох!

Спина Ли У Шина врезалась в бетон, эхом отдавшись по комнате. Тхэ Му Гён скривился и прошипел:

— Ну и как оно… жить обычной жизнью после увольнения?

Аккуратная причёска растрепалась, пряди упали на лоб.

— Это я до конца подчинялся приказам Национальной разведслужбы и соблюдал устав. Так почему тот ублюдок, который всё бросил и теперь прячется, живёт лучше и смеётся больше? Ничего не потерял. Не понёс наказания… А я каждый раз, глядя на вас, вспоминаю, от чего отказался. Поэтому вы…

Он стиснул зубы.

— …мне как бельмо на глазу.

В каждом выдохнутом слове сочилась грязная, мутная злоба.

— Неужели всё, что я считал правильным, было лишь иллюзией? Я ни разу не опозорился перед государством!

Тяжёлое, сдавленное дыхание гулко ударялось о стены. Ли У Шин усмехнулся и оборвал его:

— Не в этом дело.

Он спокойно опёрся затылком о холодный бетон.

— Есть одна вещь, в которой вы ошибаетесь, директор. Я боялся не устава. Я боялся этой ебучей любви. Где-то внутри я всегда знал, что она меня прикончит. Когда я бросал всё — дом, жену, вообще всё — чтобы отступить, меня пробрало до мурашек.

— …!

— Думаете, мне не хотелось выдрать себе уши, как вам? Вы вообще знаете, в каком состоянии был мой хер, директор? Я, между прочим, действительно вколол в него иглу.

Ли У Шин криво усмехнулся.

— Так что, может, другие и не поймут, но я — понимаю. Вы ушли не потому, что всё потеряли. Вы ушли, чтобы всё получить. Вот бы вы это наконец признали.

— …

— И развяжи её уже.

Он коротко кивнул в сторону ванны, где лежала Со Рён. Но Тхэ Му Гён не сдвинулся. Он лишь ещё яростнее сверлил взглядом маску, так и не треснувшую.

В этот момент со стороны генератора раздался истеричный вопль раненой Аши:

— Чёрт! Да почему эта хрень не останавливается?!

Ли У Шин бросил туда короткий взгляд — без тени паники, хотя внутри всё уже полыхало.

— Хотел увидеть это лицо? Тогда смотри до конца, ублюдок.

Он резко дёрнул Тхэ Му Гёна на себя, будто срывая с него резиновую оболочку, и рявкнул:

— Пусть я стану инвалидом, но спасу её сам. Так что смотри сколько влезет. Это ведь именно то, чего ты хотел.

— …!

Взгляд Тхэ Му Гёна поплыл.

— Нет. Ты ошибаешься. А я был прав. И ты скоро поймёшь, что тебе тоже не избежать моей участи!

— Да пошёл ты нахуй, директор. Я даже если сдохну и воскресну — никогда не стану таким, как ты.

Я же говорил. Любовь — самая страшная хуйня на свете. Хуже смерти. Ли У Шин сорвался с места.

Тхэ Му Гён, отброшенный в сторону, потерял равновесие и зашатался. Оставшись один, он выглядел жалкой пародией на человека.

Когда Ли У Шин кинулся к ванне, Тхэ Му Гён поднял пистолет с пола, щёлкнул, меняя магазин.

Он взвёл затвор и навёл оружие в открытую спину Ли У Шина. Но ладони скользили, а губы странно онемели.

— …

Ты, сраное ничтожество… Как ты собираешься спасти жену, которую через пару минут убьёт током?

Таймер уже доживал последние секунды. Даже если разбить генератор — он не остановится. Судьба агента — терять одно, спасая другое. Ты тоже станешь таким. Всё равно станешь.

«Хотел увидеть это лицо? Тогда смотри до конца. Пусть я стану инвалидом, но спасу её своими руками».

Тхэ Му Гён стиснул зубы, выталкивая из головы этот голос.

До нуля — три минуты двадцать секунд.

Потом — ещё полсекунды, пока ток дойдёт до сердца твоей жены.

— Ноль целых пять десятых.

Ты ничего не успеешь.

Только будешь биться в агонии.