Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
6 - 182

Несколько месяцев прошло, но в выгоревшем дотла доме всё ещё стоял удушливый запах гари. Ли У Шин, безупречно одетый, обвёл глазами их бывший дом — взглядом, полным опустошения.

С пожара он сюда не заходил. Пепел, рассыпанный по полу, хрустел под подошвой, а в воздухе, несмотря на лето, висел ледяной холод.

Кухня, где началось возгорание. Обугленный осколок фоторамки. Чёрным налётом стекший вниз обеденный стол…

Дом, когда-то тёплый и светлый, теперь стоял заброшенным, словно проклятое место. Черты лица У Шина исказила боль.

Телефон в кармане надрывно звонил, но он сразу выключил его. Это наверняка были раздражающие звонки — куда он исчез, почему бросил реабилитацию, когда времени и так в обрез.

Вместо этого он провёл ладонью по закопчённым обоям и мебели.

Сев на покорёженный стул у стола, он тупо уставился перед собой. Нельзя было собственными глазами увидеть, ест ли она нормально, и от этого нутро выворачивало.

Чёрт, надо было кормить тебя вкусным до отвала. Не этой военной жратвой, а тем, что ты любила. Медленно, чтобы самому есть медленнее тебя и дольше держать твой взгляд на себе.

Он провёл ладонью по впавшей щеке. Казалось, даже проглоти он живой шип, боль не была бы сильнее.

— …Самая сильная девочка. Соня.

Каждую свободную минуту он снова и снова перечитывал на планшете материалы Джу Соль Хон. Больше ничего не осталось, что напоминало бы о Хан Со Рён, и только отчёты давали ему возможность дышать.

И каждый раз, когда он натыкался на слова, несовместимые с детством обычного человека, сердце сжималось до боли. Монастырь. Коллективное воспитание. Насилие. Тренировки. Цирк. Высокопоставленные чиновники. Епархия. Чип. Операция… Всё это он зубрил, пока не отпечатается в памяти.

Со Рёнушка, я не хочу расставаться с тобой. Не хочу провести остаток жизни, сожранный сожалением и болью.

Я хочу снова увидеть ту девочку, что бегала босиком. Ту застенчивую слепую жену. Ту упрямую бойца Хан Со Рён. Хочу обнять тебя. Хочу любить так, как ты сама захочешь, и дать тебе покой.

Он закрыл глаза, сдерживая резкую боль в груди.

— С каким сердцем ты сожгла это место?

Но стоило представить, что он так и не найдёт жену и останется навсегда один — словно лёгкие заполняла вода.

Сможем ли мы когда-нибудь снова вернуться сюда?

— Тогда… насколько горячо было тебе?

Ли У Шин долго не мог уйти из разрушенного дома. Хоть бы зола, которую она оставила, прилипла к подошвам.

Позывной Джу Соль Хон.

Имя на урне с прахом, не больше ладони, заставило межбровье непроизвольно напрячься. С каменным лицом У Шин склонил голову.

Она, агент, что в лютую русскую зиму провела операцию «Красная вуаль», закончила так ничтожно и пусто. Не смогла быть похороненной рядом с тем, кого любила. Страх, от которого он бежал, стоял перед ним во плоти.

Фотографии, где Джу Соль Хон улыбается, не существовало вовсе. Глядя на её сухое, официальное фото, он заговорил:

— Тот документ я уничтожу, замначальница. — Слова, сорвавшиеся с губ, ударили тяжестью в сердце. — Я не хочу, чтобы моя Со Рён узнала, кто её настоящая мать.

Разумеется, ответа не последовало, но он сжал веки, словно вслушиваясь в могильную тишину.

— Она и так прожила тяжёлую жизнь. Ещё больше мучиться — я этого не допущу, начальник. Пусть лучше мы останемся до конца подонками. Вы хотели отчитаться, что поймали Ригая, а я — получил приказ подобраться к Сове и потом свернуть миссию.

Его кадык резко дёрнулся. Информация о ЦРУ, о том, что она была лишь пешкой в игре, — ничего из этого Со Рён знать не должна. Это были лишь новые раны.

А если вдруг Со Рёнушка узнает? И бросит в лицо: снова обманул, снова скрыл, кто я и откуда? У Шин сжал кулак так, что побелели костяшки.

— Я лучше всю жизнь буду носить её ненависть.

Лишь бы синяки остались на мне, а не в её душе.

Он снова низко поклонился.

— …Покойтесь с миром.

Спасибо за то, что позволили мне прожить жизнь как муж Совы. За одно это я благодарен.

Наверное, это будет единственным выбором из множества ваших злых ходов, о котором вы не пожалеете.

Ли У Шин оторвал первую страницу поддельного паспорта и, сложив её вчетверо, вложил в нишу колумбария.

Джу Со Рён. Хоть это пустое имя возьмите с собой.

Вывеска старая и облупленная, но отполированная до блеска. Час с половиной пути — и он оказался у приюта на окраине Кёнги.

Ветер гнал по ветвям огромных деревьев шелестящий шум, в тени носились дети. Ли У Шин, молча глядя на зелёный двор, ослабил галстук.

— Чем могу помочь?

Высокий рост и чёрный костюм сразу привлекли внимание одной из воспитательниц. Их взгляды пересеклись.

Хотя он всю жизнь умел подходить к людям, выворачивать им душу и вытягивать информацию, здесь язык словно прилип к нёбу. С того момента, как он переступил порог, сердце болезненно сжималось.

— Хотел бы встретиться с директором.

— Пройдёмте.

Вслед за воспитательницей он прошёл по коридору, в который падал багровый солнечный свет.

Хорошо, что здесь есть солнце, малышка. От смеха, доносившегося с улицы, у него едва не перехватило горло.

В пустом кабинете директора он по привычке отметил расположение предметов, но взгляд тут же остановился на стене, завешанной фотографиями детей.

Ли У Шин наклонился, внимательно всматриваясь в лица. И среди десятков снимков увидел одну — без улыбки.

— А…

Чёрные линзы дрогнули. В этом лице проступало что-то от каменной невозмутимости Джу Соль Хон.

Стоило лишь увидеть насупленное выражение ребёнка, как в нём вспыхнуло жгучее желание сорвать фотографию со стены.

Среди десятков портретов он безошибочно нашёл именно снимок своей Со Рён и не мог оторваться. В потухших глазах на миг блеснул свет.

— Здравствуйте. Кто вы и зачем искали меня…

Послышался голос.

Вошла невысокая женщина с короткими, сильно вьющимися волосами — дородная директорша. Она осеклась, заметив его рост, затем посмотрела на фото, в которое он вцепился взглядом. В её лице мелькнула настороженность.

— Этот снимок… Вы смотрите, потому что знаете её, или просто потому что ребёнок выглядит как куколка?

— И то, и другое.

Голос сел, зазвенел металлом.

— Никто ещё никогда не приходил разыскивать эту девочку. Простите, но кем вы ей приходитесь?

— Я её муж.

Слова вырвались без колебания. Горло будто обожгло.

— Со Рёнушка… замуж вышла?!

Директор распахнула глаза, так что лоб прорезали морщины, и прикрыла рот обеими ладонями.

— Она?

Тон — полный недоверия. Но всплеск эмоций быстро схлынул, сменившись холодной подозрительностью.

— Скажите честно. Вы сюда с проверкой?

— Что?

— Раз вы муж, значит, брак давно заключён. И если жили нормально, то с какой целью явились сейчас? Что, вдруг стало казаться, что это не то? Пожалели? Заподозрили её в чём-то?

— ……

— Может, дело в страховке, или в какой-то афере?

Взгляд её начинал дрожать.

— Или, кхм… у свекрови со свёкром резко ухудшилось здоровье?

Неужели репутация моей Со Рён дошла до этого…

— Вы ошибаетесь. Дело не в таком.

— Что бы ни привело вас сюда, скажу одно: у неё, конечно, тяжёлый характер, но она не настолько плохая. До самой самостоятельной жизни была одна. Представьте, насколько сильно она должна была любить, раз решилась на брак.

— ……

— Со Рёнушка в порядке?

Ответить не хватило духу, дыхание перехватило. Директор, заметив мрак на его лице, сама заволновалась.

Она сложила руки, будто вымаливая:

— Только скажите, что пришли не по статье за причинение вреда.

— ……!

— Лучше всего — тихий развод по согласию. А если начнёте всё копать и тревожить её, только хуже сделаете…

Вдруг его пробила улыбка. Лицо, всё это время каменно напряжённое, разжалось — и в ту же секунду накатила такая жгучая тоска по ней.

Хотелось прижать Со Рён к себе, прикусить переносицу и спросить, сколько же она притворялась перед ним; а потом, с ухмылкой, добавить, что только он один умел ценить её настоящий характер.

Ты нужна мне, а я нужен тебе. Сказать это снова и снова — и целовать её.

Тоска была такой глубокой, что внутри всё будто разъело. Ты мне нужна. Та, что идеально помещается в моих руках.

— Нет. О разводе не может быть речи. Я не откажусь от жены.

— А…!

— Можно взглянуть на её фотографии?

Он попросил с лёгкой улыбкой, и директор принесла целую стопку альбомов.

Блестящие глаза, высокий прямой нос, серьёзное лицо. Неужели даже за этой тяжёлой маской ты скрывала такую внешность? Простую, резкую и… любимую.

На снимках Со Рёнушка постепенно росла: сначала девочка, что держалась в стороне от сверстников, потом в школьной форме, потом — фото с выпускного. И вот, наконец, проступило лицо той Хан Со Рён, которую он знал.

Он не мог оторвать взгляда. Директор вернулась с чашкой зелёного чая и сказала:

— Она бросила гимнастику, хотя неплохо справлялась. Потом, когда готовилась устраиваться на работу, вдруг заявила, что хочет надеть белый халат. Учёба ей всегда тяжело давалась, так что о врачебной карьере речи быть не могло. Я посоветовала хотя бы на экзамен медсестры пойти. Но она провалилась. Тогда занялась другим и в итоге устроилась в дом престарелых.

Когда она поставила чашку, лёд в стакане гулко зазвенел.

— Я потом спросила: почему именно белый халат?

Эти слова он слышал впервые, поэтому поднял голову.

— А оказалось, дело было не в халате. В стетоскопе. Сложно объяснить, но, говорит, просто нравился ей стетоскоп. Всё равно я считала, что эта дорога ей совсем не подходит.