Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
2 - 67

Как назло, у Со Рён громко заурчал живот.

— Угх...

Несмотря на неловкий момент, её замёрзшее тело постепенно начинало согреваться, и она невольно потянулась к источнику тепла, пытаясь устроиться удобнее.

Подбородок — точнее, место под ним, где пульсирует артерия. Со Рён неосознанно прижалась замёрзшей щекой к самой тёплой точке.

Ли У Шин, будто это было само собой разумеющимся, не только не возмутился, но и наклонился ближе, прижимаясь к ней подбородком. Это ощущение... Оно было странным.

— Инструктор, у вас... случайно нет дочери?

— Что?

— Ну, просто вы так естественно держите меня в объятиях, будто привыкли.

Выражение лица Ли У Шина тут же сменилось на непередаваемо ошарашенное, а затем он резко скривился.

— За кого вы меня принимаете, Хан Со Рён?

— А?

— По-вашему, я муж, которому жена рогов наставила, начальник, который из-за этого срывается на подчинённых, а теперь ещё и отец-одиночка?

— Ну… в общем… 

Она замялась, не зная, что ответить.

Ли У Шин стиснул зубы и прикрыл глаза. Но когда он наконец выдохнул, его тело расслабилось. Казалось, инструктор снял один из внутренних замков и, не открывая глаз, заговорил:

— Дочери у меня нет. Но жена… 

Он осёкся, словно язык вдруг перестал слушаться. Со Рён почувствовала, как в груди, прижатой к ней, будто что-то глухо упало.

— Она моложе меня. Во всём неуклюжая. Я часто её обнимал. Может, поэтому тебе показалось, что мне это привычно.

Слова звучали тепло, но взгляд у него был совсем не мягкий. Ли У Шин смотрел на неё исподлобья, с какой-то почти хулиганской резкостью.

— Неожиданно.

— Что именно?

— Вы оказались куда более… преданным своей семье, чем я ожидала.

Ли У Шин коротко усмехнулся, но смысл его смеха оставался неясен.

— Но почему же жена изменила вам? 

— …

Он открыл глаза и посмотрел на Со Рён с раздражением, которое явно пытался подавить. 

Я сглупила. Сказала то, чего не стоило говорить. Просто любопытно стало... но, похоже, я наступила на мину. Со Рён осознала это слишком поздно и поспешила сгладить ситуацию.

— И всё же порой… вы странным образом напоминаете мне его.

— !..

Инструктор резко вздрогнул. Она решила, что он обиделся, и тут же попыталась оправдаться.

— Конечно, вы совсем разные. Мой муж… он, наверное, выглядит как парень-скала с мордой кирпичом, хах…

— …

— И всё же, в некоторых моментах вы напоминаете его.

Ли У Шин поднял бровь, в его взгляде читалось недовольство.

— А ведь ещё недавно ты заявляла, что у меня и близко нет никаких черт, заслуживающих уважения.

— Да… Но… Вы обнимаете так… что становится спокойно.

Запах его кожи был чужим, так же как и это твёрдое, поджарое тело, наполненное стальной силой. Особенно резкими и непривычными казались руки, грубо касающиеся её безо всякой осторожности.

И всё же, оказавшись в его объятиях, она чувствовала, как страх медленно уходит. Это слишком похоже на… Со Рён нахмурилась и мотнула головой, пытаясь прогнать эти мысли.

Такие наивные чувства надо бы задавить ещё на корню. Чтобы не дать себе оступиться, она нарочно упомянула его бывшую супругу — поставила перед собой чёткую черту.

— Вы думаете о своей бывшей жене? 

— …

Ли У Шин молча смотрел на неё. А затем, напрягшись, резко отрезал:

— Зачем воротить прошлое? Это мешает жить, даже еда в горло не лезет.

Его взгляд напоминал лезвие — холодный и острый, как ледяная стена вокруг них.

Со Рён знала: Ли У Шин — человек, который в любой момент готов уйти, не оставляя за собой следов. Он никогда ни к чему не привязывался. Единственное исключение, пожалуй, — тот самый аккордеон, который он таскал с собой весь адский курс. Но даже его он наверняка выбросит, едва тренировки подойдут к концу.

Даже играя с бойцами в дурацкие шуточки, инструктор каждый раз заглядывал в их именные нашивки, прежде чем обратиться по имени. Даже к тем, кого сам тренировал, он оставался равнодушен и не пытался этого скрывать.

— И тебе, Хан Со Рён, не стоит цепляться за прошлое.

— …

— Там ничего нет.

Ли У Шин посмотрел вниз, на белый утёс.

Какой же он… необузданный человек. В его взгляде сквозила оборонительная отстранённость. На безупречный профиль, словно подчёркивая его холодность, оседали снежинки.

Со Рён смотрела на него, и в памяти всплывали слова, сказанные однажды в лазарете. Непрошеная волна сочувствия вновь поднялась внутри.

Она знала… Предательство того, кому доверял всей душой, — это то, что невозможно объяснить, пока не испытаешь на себе.

Жизнь, которая в одно мгновение кажется искалеченной. Ощущение, что больше никогда не сумеешь встать на ноги. Моменты, когда любовь превращается в унижение, когда её острые осколки вонзаются прямо в сердце…

Это разрушает человека до основания.

Горечь вспыхнула в груди, и Со Рён крепче сжала губы. Может, поэтому люди и собираются в круг, чтобы рассказывать свои истории?

Возможно, Ли У Шин тоже пережил нечто похожее. И, осознавая это, она вдруг почувствовала с ним близость. Связь между теми, кто прошёл через одну и ту же боль, порой куда сильнее, чем кажется.

— Апчхи! 

Со Рён внезапно громко чихнула, потом ещё раз, затем вся сжалась от холода. Каждый вдох оставлял на балаклаве влажные следы, делая её неприятно мокрой.

В итоге она стянула её, впуская в лёгкие ледяной воздух. Губы, и без того бледные, посинели окончательно. Хотя внутри куртки было тепло, тело ломило, а усталость накатывала с новой силой.

Веки стали тяжёлыми, почти закрылись… и тут вдруг…

Шлёп!

Острая боль полоснула по щеке.

— Хан Со Рён, не спи. Скажи что-нибудь.

— Что?

— Если будешь засыпать или терять ясность ума, я начну тебя бить.

— Я в порядке…

— Не смеши. У тебя даже дыхание замедлилось.

Когда он успел положить пальцы к носу? Ли У Шин усмехнулся, потом резко ущипнул её за щёку. Он не переставая растягивал и сжимал её кожу, заставляя кровь циркулировать быстрее.

— Не отключайся, держи себя в руках.

— Вы же знаете… я ничего не ела… только воду пила…

Со Рён думала, что выжидать спасателей будет проще, но с каждым часом оставаться в сознании становилось всё труднее.

Она и сама чувствовала, как сердце бьётся всё медленнее, мышцы каменеют. Усталость наваливалась сильнее, чем когда она была одна в горах.

Нет, нельзя… Я же ещё должна попасть в спецотряд и натворить кучу дерьма… Я должна следить за Ли У Шином… Должна проучить своего грёбаного мужа…

Мысли текли лениво, сбивчиво. Со Рён попыталась встряхнуться и с усилием разлепила веки.

— Инструктор… У меня губы окоченели… Скоро вообще отвалятся… Дайте просто посидеть, только не бейте…

— Нет. Двигайся.

Он всё так же сжимал её щёку, заставляя кожу гореть, но голова Со Рён продолжала медленно погружаться в туман.

— Хан Со Рён, ты меня слышишь?

— …

— Я же сказал, не оставайся неподвижной.

— …

— Скажи хоть какую-нибудь чушь. Если потеряешь сознание, тебе конец.

— …

— Хан Со Рён! Хоть про хуи свои любимые трынди, но не отключайся!

— Х-холодно… хочу просто… 

Она попыталась ответить, но язык заплетался. Голос звучал растянуто и неестественно, словно Со Рён держала в зубах кусок льда. Зрение плыло.

Крупные снежинки опускались ей на лицо и мгновенно таяли. Если и дальше будем просто сидеть здесь… мы превратимся в двух снеговиков?

— Если ты сейчас же не начнёшь говорить нормально, я тебя укушу.

— А?

— Я предупредил. Если ты не очнёшься, я приму меры.

— …

— Потом не ной, что я не предупреждал.

Чья-то рука медленно провела по её бровям, разглаживая их по росту волосков.

Откуда это чувство?..

Она моргнула, сквозь пелену увидела грубое, жёсткое лицо, встретилась с пронзительным взглядом. Ли У Шин склонился так близко, что изучал её лицо, как хирург, проверяющий пациента на грани жизни и смерти.

Всё равно красивые… Со Рён лениво рассматривала ледяные глаза, напоминающие цветы инея.

Ведь не у всех же красивые глаза, да? Какие у Ким Хёна были глаза?..

Но стоило попытаться вспомнить, как в сознании мелькнула лишь пустота. Словно старый свадебный портрет, из которого вырезали фигуру жениха.

Со Рён нахмурилась и попыталась сфокусироваться. Я не могу вот так просто потерять сознание. Мне нужно держаться.

Она с трудом разлепила окоченевшие губы.

— Инструктор… у нас ведь… много времени… и скучно…

Тёплый пар от их дыхания смешивался в холодном воздухе.

— Может… давайте вместе… обосрём наших бывших?...

Ли У Шин грубо выдохнул и прижался к её губам. Тёплое дыхание проникло внутрь. 

Он раздвинул челюсть шире, словно насильно передавая ей своё тепло. Их губы слились, дыхание смешалось, горячие потоки перетекали от одного к другому, наполняя рот тесным, удушливым жаром.

Она чувствовала его влажные губы, чувствовала, как они трутся о её, оставляя липкие следы, но он не углублялся дальше и не использовал язык. Только скользил по поверхности, захватывал, размыкал и снова смыкал, не позволяя им разъединиться.

— Хх..

Это был поцелуй ради выживания. Ни мягкости, ни грубости — только сдержанный, точный жест, подчинённый единственной цели. Искусственное дыхание, замаскированное под поцелуй.

Но когда его губы прижались плотнее, когда он засосал влажную, чувствительную плоть, даже этот холодный, расчётливый мужчина вдруг шумно втянул воздух.

Короткие, сдержанные звуки то и дело срывались с его губ, но Ли У Шин продолжал удерживать себя в жёстких рамках, словно боялся потерять контроль.

Спутанные дыхания переплетались всё сильнее. Замёрзшие губы начали согреваться.

Что, чёрт возьми, сейчас происходит?

Опоздавшее осознание, вспышка паники — Со Рён дёрнулась, попыталась отстраниться. Но стоило ей напрячь шею в попытке высвободить голову, как его ладонь сомкнулась на затылке, пригвоздив её на месте.

— Ммф!

Инструктор удержал её голову, а затем без предупреждения прикусил губу, заставляя Со Рён замереть от боли.

Ли У Шин нахмурился, открыл глаза и взглянул на неё так, что по спине пробежал холод.

А затем, не отрываясь от её взгляда, склонил голову под идеальным углом и снова впился в неё.

С того момента в нём, дарившем лишь ровное тепло, внезапно стал тихо разгораться незнакомый, пылающий жар.

Ли У Шин по-прежнему не вводил язык, но жадно сминал губы Со Рён, будто намереваясь её сожрать, беспорядочно посасывая нежную слизистую.

Во взгляде мужчины сквозило мрачное, хищное вожделение.