Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
7 - 228

— Всё?..

Низкий голос прозвучал так внезапно, что Со Рён очнулась от забытья. Ли У Шин — то ли ещё в полусне, то ли уже совсем проснувшись — коснулся её губами: сначала плеча, потом шеи, затем щеки.

Со Рён застыла, каменея от недоверия — щекочущее прикосновение, его дыхание рядом, сама эта близость казались ей чем-то нереальным. В горле запершило, в груди болезненно сжалось.

— Со Рён, ты плачешь?..

Он сразу уловил перемену в её дыхании и распахнул глаза. Пронзительный взгляд упал на её мокрую щёку. Он поднял руку, чтобы стереть слёзы, но, увидев туго намотанные бинты, недовольно цокнул языком.

Горло его дернулось, словно он сдерживал что-то, и тут же мужчина рывком прижал её к себе. Его губы коснулись её щёк — раз за разом он слизывал её слёзы, легко, бережно, вытирая их поцелуями.

— Ну зачем? Зачем ты плачешь, а? — Голос его был мягким, тёплым, почти убаюкивающим. Чем шире он распахивал для неё свои объятия, тем сильнее Со Рён хотелось разрыдаться. Но ради самой себя она упрямо решила: в эту минуту — только улыбка, только радость.

— Я… я нашла своего мужа. Наконец-то нашла…

Она с трудом переводила дыхание, но всё же улыбнулась — светло, искренне, так что глаза её сомкнулись в радостной складке. Мужчина, которого она больше не могла потерять, был перед ней — такой близкий, такой настоящий. В памяти, словно в стремительном калейдоскопе, пронеслось всё, через что пришлось пройти. Жестокость, абсурдные поступки — но всё это лишь отражало её отчаянное, безысходное желание вернуть его.

Это был мужчина, которого она выстрадала до последней капли.

И даже если бы пришлось сотни раз снова пытаться перебраться за границу, она сделала бы это. Ни на миг не жалела о том, что связала с ним всю свою жизнь.

Со Рён улыбнулась — широко, искренне, распахивая душу до самого дна. В ответ на неё упал внимательный взгляд. Его лицо, смятое от противоречивых чувств, то мрачнело, то наливалось жаром… и наконец смягчилось, разлилось в непроизвольной улыбке.

Она встретила этот взгляд прямо, не отводя глаз от Ли У Шина, и тихо призналась:

— Потому что я люблю вас. И теперь… теперь я научилась верить в себя.

Её голос звучал уверенно. Слёзы, ещё блестевшие на ресницах, не помутнели — напротив, глаза сияли чистотой.

— Что бы вы ни сделали. Даже если снова обманете меня… или уйдёте без слова. Я знаю: я смогу всё это пережить. Снова и снова.

Взгляд Ли У Шина стал ещё глубже, серьёзнее. Он внимательно вчитывался в каждую её черту, в каждое слово.

— И даже если придёт пора… даже если придётся закончить эту любовь, силы для этого я найду в себе. Так что я не сломаюсь. Я хочу быть для вас домом, куда можно вернуться. — И продолжайте своё дело. Оставайтесь агентом, если этого требует ваша дорога.

В его лице появилось что-то неуловимое, тонкая тень недосказанности.

— Потому что вы сильный, — продолжала Со Рён. — Настоящий. Честный и добрый человек.

И лишь теперь, после долгих месяцев молчания, она позволила словам, что копились в груди с той безымянной далёкой ночи на острове, вырваться наружу. Она наконец сказала: теперь ей открылся весь его мир — тот, что раньше был спрятан, и она готова принять его целиком. Она хочет стать женщиной, способной обнять и этот мир тоже.

Со Рён обвила руками его широкую грудь и прижалась щекой, словно кошка.

— Всё это — потому что я люблю вас. Вы показали мне, что я сильная. Что даже получая раны, я всё равно способна любить. Я и дальше буду так жить. У меня есть уверенность.

— В чём именно?

Его грудь мерно вздымалась и опускалась, но у глаз залегал едва заметный жар, придавая взгляду покрасневшую мягкость.

— В том, что, какие бы испытания ни выпали, я не сломаюсь. Попробуйте снова меня обмануть. Сколько угодно врите. Всё равно в этом мире нет женщины, которая могла бы любить вас сильнее, ненавидеть острее и карать строже, чем я. Я догоню вас даже на краю света — и всё равно поцелую.

Глаза Ли У Шина, устремлённые только на неё, потемнели, словно в них разгорелся непреодолимый голод. Взгляд пожирал её целиком — от макушки до кончиков пальцев. Щёки Со Рён вспыхнули, но она не отвела глаз.

Он резко перевернулся, навис над ней, упершись согнутыми локтями и заключив её голову в кольцо своих рук, которые не мог по-прежнему полноценно использовать. Их ноги переплелись, а его горячее, тяжёлое тело прижалось к ней вплотную.

Она дёрнулась, почувствовав его твёрдую, явную эрекцию, но он опередил её — вцепился зубами в мочку уха. Из его груди вырвался низкий, вязкий вздох, хлынувший внутрь неё, как расплавленный металл. Его дыхание, его голос — всё было жаром.

— Почему моя малышка вдруг стала такой взрослой?

— Не дразните…

— Не взрослей, Со Рён. Остановись здесь.

— Что вы…

— Если жена так быстро станет взрослой, мне останется только одиночество.

— Мм…!

Их губы сомкнулись, и в том поцелуе сразу вспыхнуло пламя. Движения слились, текли непрерывно, будто с самого начала они были единым целым. Влажные, скользкие касания цеплялись за её язык, обвивались всё настойчивее. Чем сильнее переплетались их языки, тем беспокойнее и дрожащим становилось её тело.

Когда его зубы скользнули по мягким дёснам, она не смогла сдержать болезненный стон. Тогда мужчина, вздрогнув ещё сильнее, чем она, начал мягко, почти ласково массировать опухшие дёсны, успокаивая их.

Странное чувство, в котором дискомфорт перемешивался с особой чувственностью, становилось всё сильнее. Из-за этого казалось, что её рот — словно его территория, находящаяся под его защитой.

Он умело обвивал и перекрывал мясистую плоть, всё сильнее прижимая Со Рён. Его член, давно вставший, был налит и распух от возбуждения. Она понимала умом, что в таком состоянии им нужно сделать паузу, но тело всё равно вспыхнуло.

Его взгляд, пылающий и томный, словно кипел, когда он смотрел на неё. Даже без слов было ясно, что её признание его взволновало; всё тело Со Рён покалывало. И всё же каждый раз, когда их губы сходились и расходились, она пыталась удержать его:

— Ах, стой… так нельзя. Если продолжать… правда… умрёшь…

— От того, что я тебя чуть-чуть пососу, ты не умрёшь.

— Н-нет…!

Он жадно втягивал её язык, и сосочки вкусовых бугорков встали дыбом от чувствительности; дыхания едва хватало. Казалось, что так дело дойдёт до самого проникновения. «Не тела мы должны были повредить, а половые органы…» — мелькнула у неё сумасшедшая мысль.

Со Рён буквально собрала последние крохи рассудка и оттолкнула Ли У Шина. С изо всех сил отталкивая его, она увидела, как с его губ тянется тонкая, серебряная, ниточка слюны. Он языком перерезал её и снова принялся теребить мочку её уха, затылок и ключицу.

— Хаа…

Не удержавшись, она слегка откинула голову и простонала — и он с жадностью принялся облизывать область шеи. Опустив лицо, он вцепился зубами в место у соска, а потом навис своей раскалённой нижней частью тела. Она скривилась и мотнула головой в отказ. На тот едва заметный жест Ли У Шин сжал челюсти, собирая по крупицам утраченный контроль; жилка вздулась у него на лбу. «Да… когда всё заживет…» — пробормотал он сквозь зубы.

— Сначала отдохнём и займёмся сменой документов, — сказал он.

Ах… это будет не восстановлением, а пыткой…

****

Время в загородном доме текло удивительно спокойно. Они жили самой обыденной жизнью: ели, спали, лечились и понемногу восстанавливали уставшие, израненные тела.

Им строго-настрого запретили «чрезмерные нагрузки», но каждый день видеть рядом любимого человека оказалось настолько наполняющим и счастливым, что тихая улыбка не сходила с лица.

Стоило лишь случайно встретиться взглядами — и они уже обнимались и целовались. Они держались за руки, гуляли по саду и, усевшись друг напротив друга, неторопливо пили горячий чай.

Когда лицо Со Рён заметно посветлело, бойцы, охранявшие особняк, даже спросили, не принимает ли она какие-то особые лекарства. Смешно было слушать такую чушь, и Со Рён только пожала плечами.

«Мм, мф…!»
«Ха, Со Рён… грудь ещё чуть выдвинь.»
«Ах… мм…»

Но каждый раз их поцелуи становились глубже, ласки — всё более рискованными, и его член неизменно каменел. Тогда им обоим приходилось, обливаясь холодным потом, отступать назад.

Однажды Со Рён сама предложила: «Хочешь, я сделаю тебе это ртом?» — и за это тут же схлопотала щелчок по лбу. Ли У Шин распахнул глаза так, словно хотел сказать: «Даже не мечтай!» — и она не знала, то ли смеяться, то ли возмутиться.

Так уж и быть, если так стыдно, то зачем же у него встаёт всё сильнее? Я же видела — как только предложила, он ещё больше напрягся! Хотелось из злости пойти наперекор и всё-таки сделать, но, видя, как муж закрывает лицо ладонями, ей вдруг стало его жалко — и она промолчала.

Тем временем Со Рён полностью сменила личность, следуя последнему плану, оставленному Джу Соль Хон. Вторая подстраховка — плод нервного срыва начальницы Джу, которая так и не смогла избавиться от мысли, что ЦРУ может продолжать их выслеживать.

Официально имя «Хан Со Рён» она больше не могла использовать, но это её нисколько не тяготило: ведь оставался один-единственный человек, кто продолжал звать её «Со Рёнушка».

Перед Ли У Шином она всё равно оказывалась нагой до самой сути, и потому не имело значения, в каком облике она жила. Пока он рядом — ничто не страшно.

Когда смена личности завершилась, Ли У Шин без малейших колебаний ушёл из Национальной разведки.

— Да можешь ты работать дальше, я же не против!
— Лучше уж займусь чем-то другим.
— Но ведь я доверяю тебе, отпускаю с миром!
— Со Рёнушка, ты изменилась.
— …Что?
— Зачем ты всё время пытаешься выгнать собственного мужа?
— ……
— Так жить невозможно — всё в тоске и подозрениях.

От этих пустых, но колких слов она онемела и только хлопала глазами. В ответ он, ворча, что её ревность куда-то подевалась, набросился — стал кусать её от шеи до груди и по бокам. А потом ещё поддевал: мол, силы у Хан Со Рён совсем иссякли, надо бы приготовить ей тонизирующее средство.

Под конец он и вовсе шутил: «Ты кто вообще? Мою вредную Со Рён съела, что ли?» — и, дразня, дул ей в грудь, царапая зубами до слёз.