Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
7 - 231

— Ха-а… подожди… ах… медленнее…!

Дверь ещё не успела захлопнуться, а его губы уже накрыли её, жадно поглотив дыхание. Язык пробился внутрь, руки скользнули под одежду, уверенно находя нагую кожу. Его тело прижималось к её животу всё настойчивее, не оставляя ни малейшего пространства для отступления.

Она встала, прижатая к стене, тяжело дыша, словно каждый выдох был обожжён пламенем. Ли У Шин, покусывая её нижнюю губу, будто голодный, спустился к её шее и принялся оставлять влажные поцелуи — один за другим. Его ладонь, скользнув под ткань бюстгальтера, сжала её грудь, грубо и властно.

— Ах…!

Тёплое прикосновение обдало её мурашками. Стоило ей застонать, как его большой палец уже настойчиво дразнил сосок, заставляя грудь болезненно сжиматься от желания. Он рычал, раздирая тишину этим низким, мучительным звуком, и поспешно стянул с неё футболку.

Она подняла руки, подчиняясь его спешке. Нетерпеливые, жадные пальцы сорвали и бюстгальтер. Обнажённая грудь, вырвавшись на свободу, дрогнула и плавно осела.

Ли У Шин крепко прижал её к себе, уткнувшись губами в изгиб шеи.

— Со Рён… — его голос, тихий и хриплый, звучал до неприличия чувственно. Сегодня он был иным — даже после всех ночей, проведённых вместе, в нём вспыхнула какая-то новая, необузданная страсть.

— Если бы ты таким телом пыталась соблазнить другого…

— Ах…!

— Даже добряк Ким Хён не остался бы равнодушным.

Он прикусил её кожу, втягивая её между зубами с дикой жадностью.

— Твои мужья бы обезумели.

С этими словами Ли У Шин легко подхватил её на руки и понёс к кровати. Она же, обвив его бёдра ногами, потянула его майку вверх. Под пальцами дрогнули тугие, выточенные тренировками мышцы. Их тела соприкоснулись, и жар этого прикосновения оказался нестерпимым — словно раскалённое жерло плавильной печи.

И всё же… несмотря на то, что вокруг царила тишина и ничто больше не могло помешать им или породить ненужные подозрения, у неё пересохло в горле.

Перед глазами вспыхивали — один за другим — лица её «мужей».

— Сегодня… — его голос прозвучал низко, с хрипотцой, — я хотел бы быть с тобой предельно нежным. Но это нелегко…

С этими словами он щёлкнул пряжкой ремня. Они вдвоём повалились на кровать, встретились глазами — и в коротком, сбивчивом выдохе вырвался смех. В этом смехе было что-то тёплое, сладкое, будто кристаллы сахара таяли на губах.

Но когда ткань дрожащим движением соскользнула вниз, и перед глазами Со Рён открылся его возбужденный член, у неё потемнело в глазах. Как он вообще прячет подобное каждый день? Огромный, приподнявшийся до самого живота, тяжёлый и пульсирующий — он, как всегда, ошеломлял.

На коже, по всей длине, чётко вырисовывалась татуировка. Строчки, будто издевательски наложенные на такое место.

«Если жизнь тебя обманет…»

— Ах… — невольно сорвалось с её губ.

Она протянула руку, осторожно коснувшись букв. В ту же секунду его взгляд потемнел, а дыхание сбилось. Её пальцы сомкнулись на горячей плоти, и она стала медленно, упрямо вести по строкам, будто перечитывая их прикосновением.

Толстые вены под её ладонью отзывались куда ощутимее, чем сами слова, но Со Рён не сдавалась, надавливая снова и снова, словно пыталась прочесть эту тайну до конца. Что же пришло ему в голову, набить подобное именно здесь?

— А что дальше? — тихо спросила она.

— …Не печалься, не сердись… — он судорожно втянул воздух, словно борясь с самим собой. — День веселья… верь… настанет.

На его лбу проступила складка напряжения, но в этом напряжении угадывалось и другое — терпеливое разрешение. Он позволял ей играть, сжимать, исследовать, понимая: в этот миг она так же испытывает его, как и он — её.

И всё же — в его теле, будто вырезанном резцом, дрожали напряжённые мышцы. Ли У Шин медленно провёл языком по сухим губам.

— Эта татуировка… она у тебя всегда была? — спросила Со Рён. — Ещё тогда, когда ты был Ким Хёном?

— Нет. Я сделал её, когда ушёл.

— Зачем?

Она смотрела прямо в его глаза, ожидая ответа. Но Ли У Шин лишь плотно сомкнул губы, не находя слов. Взгляд его метался — растерянный, смущённый. Он снова опустил глаза туда, где её пальцы всё ещё сжимали его.

Поглаживая её ладонь, сжатую вокруг себя, он вдруг дернул бровями. На лице его промелькнула тень озарения, как внезапный удар молнии.

— Я не хотел забывать свою Совушку, — прошептал он.

— Что? 

— Тогда… я думал, что больше не позволю себе ничего подобного. Что никогда больше не стану использовать своё тело вот так, не стану проходить через такую адскую миссию снова. Наверное, это был вызов, глупый бунт. Но теперь понимаю: я прятал настоящие чувства.

Он снова прижал её к себе, прикасаясь губами к её лицу, к вискам, к щекам, к уголкам рта, словно жадно наверстывая упущенное.

— На самом деле… я скучал по тебе так, что сходил с ума.

Со Рён молчала.

— Это было тяжело, невыносимо… вина, тоска, желание — всё переплелось в один узел. Мне казалось, что я не вынесу этого, и я прятался. Думал, что этот брак, где надо заниматься сексом миссии, станет для меня первым и последним. Но ошибался.

Его взгляд упал на её вздымающуюся грудь.

— Только здесь, — тихо сказал он, — только здесь остался твой след.

Он накрыл её руку своей ладонью и вместе с ней провёл по себе. Их взгляды встретились — густые, вязкие, переполненные жаждой. И от одного этого её уши мгновенно вспыхнули.

Она не могла пошевелиться — муж впился в её губы, и тело само по себе плавно повалилось на постель. Ткань белья и брюк скользнула вниз, а его взгляд, тяжёлый, жгучий, остановился на её бёдрах.

— Я весь твой, до последнего.

Со Рён, сбивчиво дыша, вцепилась в простыню так, что костяшки пальцев побелели. Его мягкие волосы скользили от её груди вниз — к животу, сжатому от напряжения. На нижней части живота он оставил лёгкий укус, и горячее дыхание, сползая всё ниже, коснулось того места, что уже ныло от желания.

— А-а… ха-а…!

Бессильно раздвигая ноги, она тёрлась затылком о подушку. Его влажный, послушный язык касался набухшего клитора — и каждый раз её бёдра подёргивались, мышцы судорожно сжимались.

Он действовал нарочито медленно, осторожно, дразнил её, и это сводило с ума. Хотелось закричать: «Сильнее! Жёстче!» — но он, словно нарочно, лишал её этого.

Почему… почему именно так… Это ведь… Мысли путались. Ей почудилось, будто снова рядом тот Ким Хён — такой же невыносимо бережный, словно боится задеть её дыханием. Со Рён моргнула, не понимая сама себя.

— Инструктор… что… что вы… 

— Разве ты не рада? — усмехнулся он.

— Что?

— Перестань звать меня «инструктором». Скажи, как раньше.

— Я… я не…

— До каких пор жена будет звать мужа официально? Ты же когда-то без запинки говорила: «милый».

Он утонул лицом между её бёдер, но глаза его поднялись вверх — пристально, требовательно. Он ждал. Но губы Со Рён никак не могли разомкнуться, и горло сдавило так, будто слово застряло на самом краю дыхания.

Со Рён колебалась, и тогда ровный до этого лоб мужа постепенно начал морщиться. На лице проступило упрямое раздражение, и от этого взгляда ей стало холодно в груди.

Ах… плохо дело…

И действительно — предчувствие оправдалось. Его ладони стиснули её бёдра, и он рвано, безжалостно вонзился языком внутрь. Скользкая плоть раздвинулась, пульсируя, когда он глубоко проникал, вновь и вновь, возвращаясь к своей дикой, безудержной натуре.

— А-ах…!

Со Рён вцепилась в его волосы, выгибаясь в горячих волнах, прорывавших грудь и горло. Влажное, живое мясо настойчиво терзало вход, проскальзывая глубже, жадно прочёсывая её изнутри, пока язык работал без устали, будто выжигал её до последней капли.

Вдруг его зубы заскребли по набухшему клитору, а затем сомкнулись на нём, сжали — и острый, молниеносный разряд ударил в живот, расплескавшись по всему телу. Почти одновременно два пальца вошли в узкий проём, и он стал яростно вгонять их, всё глубже, всё сильнее.

— Х-ха… а-ах…!

Она боялась, что вот-вот закричит во весь голос. Но он только менял ритм, безошибочно находя самые чувствительные точки, то давя на внутренние стенки, то снова покрывая поцелуями всё, чего касался. Его зубы и губы оставляли на коже отметины — Ли У Шин то впивался во внутреннюю сторону бедра, то втягивал в себя красные следы, заставляя кожу пульсировать.

Её дыхание сбивалось, стоны срывались, когда его горячее дыхание и мягкие волосы щекотали кожу. Скользнув вверх по плоскому животу, он добрался до груди и жадно сомкнул губы на маленьком, упрямо вставшем соске.

Его язык, влажный и жадный, обвивал набухший сосок, одновременно пальцы внутри не знали отдыха. Он высунул язык и обхватил им сосок, втягивал его в рот. Каждый раз, когда он с силой сжимал губами грудь, перед глазами Со Рён темнело — удары наслаждения били в голову, сжигали её изнутри. Боль и сладость переплетались, и влажная влага хлынула наружу.

В комнате разносился вязкий, предательский звук — каждый его рывок сопровождался влажным чавканьем. И стоило пальцам выскользнуть, как её бёдра сами дёргались, поясница выгибалась, а разум на миг исчезал в белой пустоте.

— Нет, ещё рано… — простонал он, останавливаясь, будто удерживая самого себя на грани.

Хотя говорил о нежности, его лицо пылало, в складках лба проступало напряжение, словно он сражался с собой. И в тот момент, когда его шершавые ладони сомкнулись на её груди, расплющив её в неумолимой хватке, она почувствовала — к её раскрытому телу прижалось горячее, тяжёлое, тугое.

Они даже не подумали о презервативах.

— А-а…!

Её тело вскинулось навстречу этому долгожданному проникновению. Ли У Шин раздвигал её туго, впиваясь в каждый миллиметр, не отрываясь от её губ. Его язык хлынул в её рот, настойчиво, до самого горла.

Он держал её за подбородок, заставляя рот раскрыться шире, и тягучая слюна — неясно чья — стекала вглубь, по горлу. Их взгляды встретились: глаза Ли У Шина горели, и от этого у неё снизу вверх поднималась волна тепла, словно сердце наполнялось прозрачной, горячей водой.

В глазах защипало. Всего одно движение, один толчок — и счастье оказалось таким полным, что хотелось плакать. Со Рён прижала мужа к себе, покрасневшие глаза дрожали от переполнявших чувств.

Он держал её за бёдра, и за два коротких, но мощных толчка заполнил её всю, без остатка, замкнув пустоту.

— Ха-а… ха-а…

— Ху-у…

Будто после долгих скитаний по тёмной дороге он, наконец, нашёл путь домой.