Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
5 - 156

После возвращения в Корею, чтобы не отдать ребёнка Америке, Зоя подделала результаты обследований.

Видимо, Ригай не обманывал, что чем младше мозг, тем сильнее действует внушение — хотя обстановка и изменилась, Соня всё так же сидела с расфокусированным взглядом, как в тумане.

Тем временем Зоя начала лечение. Старые рубцы на теле десятилетнего ребёнка, гнилые зубы, кости, некогда сросшиеся неправильно после переломов — всё это она исправляла одно за другим.

Дэймон отдал приказ: отправить ребёнка не в приёмную семью, а в приют. С прицелом на будущее — ведь беспризорник без корней куда полезнее в качестве оперативника.

Зоя перебрала приюты по всей стране, пока в итоге не выбрала самый захудалый — тот, которым управляла её родная сестра, от которой она когда-то отказалась. Были и получше варианты, гораздо лучше… но объяснить, почему выбрала именно его, она не могла.

Нужно было дотянуться до самой вершины. Пока не получишь высший ранг, не сможешь запускать сверхсекретные операции и распоряжаться бюджетами. Каждый день был как хождение по краю — ведь никто не знал, когда именно Дэймон снова потребует Соню под предлогом операции «Красная вуаль».

А ещё стабильный контроль за Соней требовал немалых затрат. Зоя шла по карьерной лестнице на сверхзвуковой скорости, опираясь на поддержку США и заваливая отдел результатами. Нужно было взобраться на самую верхушку.

Словно пробудившись от зимней спячки, в какой-то момент Соня пришла в себя. И постепенно начала адаптироваться к новой среде.

Зоя, под прикрытием роли спонсора, получала регулярные отчёты и снова тянулась к бутылке. Сегодня это была русская водка.

— …Что? Заперли в чулане и держали трое суток без еды?

— Эм… она сильно избила ребят из приюта…

— Если она бьёт сильно, то насколько же сильно?!

— У первого перелом руки, второй не может ходить — копчик повреждён. Третьего она душила, у ещё одного — трещина в ноге…

Зоя приложила ладонь ко лбу и выдохнула. Только теперь она начала до конца осознавать, через что прошла Соня в том поместье, и каким был последний ужасный этап перед побегом.

Когда во флигель наведывались молодые новички в тренировочной форме, они с Ригаем не могли сомкнуть глаз всю ночь.

Зоя осушила горячую водку залпом.

— И мы её не морили голодом… Просто у неё бывают странные приступы. Она иногда отказывается от еды или бьёт себя. И даже если мы хотим надеть на неё хорошие вещи, которые вы прислали, она всё равно ищет только старое, изношенное…

Ригай… даже если ты похоронил её детские воспоминания, неужели ты так и не смог стереть след Сахалина?

Я дала ей фамилию той самой матери, которую сама презирала. Имя выбрала — Светлая и Солнечная… А она всё равно снова и снова прячется в тёмный чулан.

Что же мне делать, Ригай. Я не справляюсь одна.

У Джу Соль Хон жгло под рёбрами. У Сони по-прежнему была чрезмерно лёгкая, невесомая походка, она почти не чувствовала боли и крайне редко проявляла эмоции. Когда кто-то из воспитателей упомянул, что он обеспокоен таким развитием личности, Зоя немедленно записала ребёнка на консультацию.

На самом деле она как раз подыскивала для неё кого-нибудь — взрослого, мягкого и принимающего. В каком-то смысле это даже было кстати.

Устав после рабочего дня, Зоя снова включила видеозапись Сони.

— [Мне нравятся мои вещи. Когда вырасту, у меня появится что-то по-настоящему важное, и я отдам ему всю себя. Я буду очень хорошо заботиться, буду беречь изо всех сил.]

— Умничка, — мягко сказал психотерапевт.

Умничка. Зоя повторила это вслух. Умничка…

Она невольно улыбнулась и уставилась на лицо девочки, на котором только-только начала пробиваться округлость детских щёк. А потом вдруг потрогала свою грудь — вялую и обвисшую.

Как же давно это было, когда отсюда без предупреждения лилось молоко… Сейчас всё это казалось таким далёким, будто чужим.

Она долго курила, глядя в глаза Соне на экране. Жить одной в этой просторной квартире вдруг стало невыносимо холодно и неловко. Мысли снова и снова возвращались к тому жалкому мужчине.

Одна привычка осталась с ней даже после возвращения из России — Зоя до сих пор собственноручно фиксировала каждую деталь роста Сони. Но так и не смогла посмотреть, как та выступала на гимнастических соревнованиях.

— Отчисление?! — вскочила она.

— Это… — замялись на том конце телефона. — Родители пострадавшей девочки — влиятельные люди в спортивной среде. А она и так подавала большие надежды… но во время тренировки с Со Рён сломала ногу. К тому же у них всегда были напряжённые отношения…

— Ха! Влияние? Влиятельные? А я, по-вашему, кто, черт возьми?!

Злость хлынула в голову. Джу Соль Хон сама чувствовала, как неадекватно бурно среагировала.

— А главное — Со Рён не хочет отстаивать себя. Ей просто… всё равно.

Ни к чему не привязываться — старая болезнь Сони.

Но всё равно Зоя не могла открыто появиться перед ребёнком. Её нельзя было даже косвенно подвести девочку к истине о рождении. Нельзя было дать ей пережить ещё и это унижение.

В итоге Зоя просто подала анонимную жалобу в Налоговое управление, и у отца той самой гимнастки конфисковали незаконно накопленное имущество. Так она и выплеснула свою злость — иначе, чем через разрушение, Джу Соль Хон не умела.

Если учесть, что нынешнему главе НРС уже за семьдесят, то то, что Зоя стала заместителем директора сразу после пятидесяти, было головокружительным карьерным взлётом.

Соня за это время получила диплом и устроилась на работу, её жизнь внешне текла спокойно.

И тут с ней связался Дэймон — теперь уже заместитель директора ЦРУ.

Он принёс новость как гром среди ясного неба:

— Я хотел бы вернуть Соню.

Это был тот самый момент, когда тревога, сопровождавшая её всю жизнь, наконец воплотилась в реальность.

— Мы намерены взять Ригая живым и добыть материалы, что он оставил. Если Соня действительно его дочь — это будет достаточным рычагом давления.

Значит, Ригая надо убить до того, как его захватят. Больше ни о чём она не могла думать. 

Слишком много времени прошло, чтобы кто-то из нас помнил тот договор. Он всё это время как сквозь землю провалился — был под тотальной слежкой России, ни волоска наружу не показал. А главное, он всегда был слаб. Никакой уверенности.

— Зоя, используйте Соню, чтобы схватить Ригая.

Зоя, получив полную поддержку ЦРУ, разработала операцию «Птичий короб», но вопреки интересам США — направила её в противоположную сторону.

Пока Америка хотела захватить Ригая, Зоя намеревалась его ликвидировать.

Ригай и Соня не должны встретиться. Ни в коем случае. Если гипноз спадёт, всё будет кончено.

Нужен был кто-то, кто бы защитил Соню. Кто-то, кто под прикрытием операции сможет держать её в безопасности, когда США и Россия в любой момент могут переметнуться.

Кто-то, в ком Соня не усомнится. И единственный, кто подходил под это условие — это любимый мужчина.

— Твоя следующая цель. Временное кодовое имя: Сова.

Птица с большими глазами, тихо пронзающая тьму. Никакого другого шифра в голову ей не пришло.

— И трахаться надо будет?

…Ли У Шин. Единственный наследник семьи Солженицыных.

Мальчишка, который метался по зонам военных конфликтов за границей, как только достиг совершеннолетия, вступил в ряды корейской армии. И тогда Зоя, подобрав его, едва живого, втянула в систему Национальной разведки.

У неё под рукой было множество безымянных чёрных агентов, но Ли У Шин был лучшим из них.

Первоначально он был просто разменной монетой.

Если вдруг она потеряет контроль над Соней — без вариантов, без права отступления — тогда можно будет выдать русским этого исчезнувшего в России наследника семьи Солженицыных. Именно с такой мыслью она его и «подобрала».

Наследие Максима Солженицына было поистине неисчислимым. Российское правительство до сих пор не смогло вернуть под контроль ни один из секретных швейцарских счетов и без наследника не имело к ним доступа.

Значит, по крайней мере, можно будет сесть за стол переговоров. А если вспомнить Ивана и Яну — тех, кто рисковал всем ради сахалинских детей…

Ли У Шин тоже сможет смотреть на Соню без предвзятости. Всё, чего он хотел — это финальная хроника Зимнего замка. И имя ребёнка. И лицо. Соню.

Зоя усмехнулась. Как же ты оказался в моей колоде…

Она прикурила сигарету.

*******

Что это за выражение на лице?

Она долго рассматривала фотографию. Улыбка во весь рот — с зубами. Это правда Соня?

После их свадьбы Зоя впервые видела у неё такое лицо.

И только тогда поняла: та девочка, которая когда-то висела в темноте, мёртвая и чёрная, теперь, наконец, была счастлива.

Умничка… — прошептала Зоя, еле слышно, проговаривая то самое слово, что так тронуло её тогда, много лет назад.

Ригай… тебе бы увидеть этот изгиб её глаз, похожий на радугу.

Ригай попытался покончить с собой.

— [Отбой. С Виктором Ригаем произошли непредвиденные проблемы.]

Сказать «к счастью» — было бы странно. Но факт остаётся фактом: ЦРУ ослабило наблюдение за Ригаем и Соней.

А это дало Зое отличный повод, потому что пришло ещё одно сообщение от офтальмолога Сони.

— Если она продолжит в том же духе, может ослепнуть.

Операцию нужно было срочно сворачивать.

Какими бы ни были технологии, созданные при поддержке оборонных лабораторий, глаза Сони начали сдавать. Её нельзя было доводить до полной слепоты.

Зоя вдруг вспомнила укол, тот самый, про который Ригай говорил, что на взрослых он не действует. По спине прошёл холод.

Пришло время сделать выбор.

Ригай верил не в Зою — человека из плоти и крови. Он верил в бога, в нечто невидимое. Был одержим. Не слышал ничьих слов. А бог Хан Со Рён — это Ким Хён. И чем менее он осязаем, тем больше она будет за него цепляться, с тем большей яростью бросится следом.

Даже если дамба рухнет и воспоминания хлынут, она всё равно выберет Ким Хёна, а не Сахалин. Она не поддастся.

― [Продолжать операцию теперь просто пустая трата бюджета. Уходи оттуда как можно скорее. На стройке, если проект задерживается хотя бы на день, убытки — двадцать миллиардов вон. Поэтому даже если рабочие дохнут один за другим, стройку никто не останавливает. Мы тоже пойдём по дешёвому пути. Сделай, как умеешь — не оставляй ни следа, исчезни чисто.]

Обман, манипуляции, редактирование информации в досье ради выгоды — Зоя врала Ли У Шину за всё это время бесчисленное количество раз. И в какой-то момент осознала:

Я стала точь-в-точь как Дэймон.