Онлайн чтение книги Счастливая психопатка Merry Psycho
6 - 185

— У-у-ух!.. Господин инструктор, перестаньте гнаться! — выкрикнул мужчина в потёртой военной форме побелевшими от ужаса губами. Курсант, задыхаясь до потери сознания, мчался по горному склону, усеянному мелкими камнями. Обегая мшистые стволы деревьев, перепрыгивая через колючие кусты, он пытался подать сигналы рукой товарищам, но что-то пошло не так — совместная операция уже накрылась медным тазом.

Те, кто собирался напасть на инструктора с тыла, давно были обезврежены и схвачены. Они уже выложили всё до последней детали, сидя в импровизированной тюрьме.

Сука! Ну тогда хоть я должен выжить! Только если закончу это чёртово упражнение, смогу спокойно дотянуть до выпускного.

— Х-хек… Ха-а!..

Озноб пробирал его не только из-за резко похолодевшей погоды. Совсем рядом, за спиной, тяжёлые шаги гулко крошили гравий.

Он, смертельно побледнев, обернулся на бегу и увидел: инструктор, с лицом, вымазанным чёрным камуфляжем, от чего ярко белели лишь глаза, несся за ним, словно разъярённый демон.

Чёрт!.. Спокойная до этого дистанция стремительно таяла, и вот уже инструктор замахнулся винтовкой.

Максим, так его звали, ударил прикладом по спине курсанта, затем молниеносно перешёл к беспощадной порке, будто намереваясь раздробить ему лодыжки.

— Вот таких… никчёмных сопляков… я ещё не встречал.

— У-угх!

Курсант покатился по неровной земле, пытаясь хоть как-то закрыться. Инструктор свистнул в свисток, висевший у него на шее, и приказал оставшимся в укрытии рекрутам немедленно собраться.

Молодые парни в форме, с перекошенными от ужаса лицами, нехотя потянулись к нему. Ли У Шин окинул их тяжёлым взглядом и пнул пару человек по голеням. Его низкий, холодный голос прорезал воздух на чужом языке:

— Сидите тут, в салочки играете, блядь.

Воздух в миг заледенел.

— Где вы нахватались привычки бросать оружие и бежать? Вместо того чтобы собрать оставшихся, перестроить план, вы решаете удрать?

— Сегодня я же не командир…

— На поле боя, для тех, кто в панике теряется и ждёт приказа, могила одна — братская.

— …

— Сколько раз говорил: внезапные ситуации надо решать на ходу. Иначе никакого блицкрига. Стоит вам замешкаться — и всё, вы мертвецы.

— …

— Даже если командная цепочка разнесена в клочья, кто-то обязан вести отряд за собой!

Ли У Шин стволом винтовки слегка подтолкнул девушку с красной повязкой на рукаве. Её чёрные волосы были стянуты в длинный хвост, она тяжело дышала.

— Весь ваш отряд получит штраф. А ты, если у тебя есть хоть капля совести, сними повязку, — холодно глянув на неё, Ли У Шин развернулся и коротко бросил: — Разойтись.

Как только инструктор ушёл, курсанты, стоявшие по стойке смирно, рухнули на землю, будто им разом подрезали сухожилия.

Девушка прикусила губу до крови, глядя вслед удаляющемуся с ледяным спокойствием мужчине.

— Да из-за него мы выпуск проебём! — хрипло пожаловался курсант с распухшей лодыжкой, вытирая грязь с лица.

Инструктор по имени Максим появился здесь внезапно. Мужчина, который, пришёл в этот интернациональный лагерь Гурхов — где вперемешку собрались пакистанцы, непальцы, индусы, шри-ланкийцы, казахи — разом перекроил всю систему проверки.

Теперь уже не количество подтягиваний решало исход. Он придумал дьявольскую программу: пять миль через ад — вода по грудь, минные поля, дым, пожары, горные тропы.

А ещё — оружейные тесты: пока не научишься стрелять из РПГ-7, пулемёта ПКТ, автомата АК-74М и пистолета Макарова так, чтобы рука не дрогнула, будешь тренироваться, пока не собьёшь ноги в кровь.

Требования к выпуску взлетели в разы. Но хуже всего — четыре обязательных поединка голыми руками против инструкторов.

— Блядь… ну это пиздец просто!..

Но сам инструктор, высокий, сухой, без единой лишней жилки, тренировался яростнее любого бойца. Его функциональный верх с регланом всегда был насквозь мокрым. Строг к себе до фанатизма. Потому все при нём вели себя так словно воды в рот набрали.

— Видели, чтобы Максим хоть раз улыбнулся? Нет же!.. Он реально демон!

— А я видела, — девушка, снова затягивая на руке повязку временного командира, вдруг заговорила: — Иногда он на мои волосы пялится.

Повисла гробовая тишина. Кто-то ехидно швырнул в неё ком грязи.

Она лишь отряхнулась, глядя в сторону, куда ушёл инструктор, с видом, будто всё это её не касается.

Он правда… чертовски интересный человек.

Несмотря на прозвище «дьявол», максимум, что он позволял себе — пару жёстких фраз. В остальном — полное безразличие.

Как-то раз один придурок прямо за его спиной молол языком, поливая инструктора грязью. Максим даже глазом не повёл, прошёл мимо, будто не слышал.

Разве это не странно? Человек, который перевернул весь устав с ног на голову, держит строй на мушке, а реагирует так?

Иногда его каменный взгляд вызывал раздражение, даже злость. В этих глазах не было никакой привязанности к этому месту. И оттого хотелось… дразнить его, испытывать.

— Он никогда не орёт: «Баба, марш вон, нечего тут делать!». Не унижает. Не льстит.

— Ну и?

— Заметное безразличие… иногда ощущается как интерес.

Все, ворча, начали поднимать шлемы, отряхивать задницы. Вдруг один парень, хромая, сорвал с девушки повязку.

— Извини, но я скажу как есть. Инструктор даже наших имён не знает.

— Эй! Отдай, говнюк!

— Спорим? Кто выиграет — тот и будет командиром дальше.

На неожиданное предложение все взгляды обратились к двоим — к лидеру и её заму. Девушка провела языком по сухим губам и хрипло спросила:

— …Что за спор?

— Видела фотку, которую он всегда носит в нагрудном кармане?

При этих словах остальные зашумели: «А-а!» — все были в курсе. Ну как тут не заметить? Единственное, на что этот дьявол хоть раз отвлекался, — на «ту самую фотографию».

Никто вслух не обсуждал, но любопытство терзало каждого.

— Победит тот, кто проберётся в его комнату и стащит фото.

От потрясения все разом втянули воздух.

****

Гуркхи, выросшие в высочайших горах мира, были знамениты по всему свету. Их выносливость, объём лёгких — всё превосходило человеческие нормы, поэтому среди них было много бойцов с феноменальными физическими данными.

Британская армия содержала собственные подразделения гуркхов. Бруней вербовал их для личной гвардии султана. У индийской армии и полиции Сингапура ситуация была не иной.

(Прим. ред: это правда, я погуглила)

— Сука…

Ли У Шин уже третий месяц мотался по Азии, Южной Америке, Ближнему Востоку и теперь оказался под прикрытием в непальском тренировочном лагере.

Но всё впустую. Впустую и снова впустую.

Он уже сбился со счёта, сколько месяцев его гоняли, словно белку по колесу.

В итоге прогноз теракта в Сирии оказался фальшивкой. Когда он понял, что это дезинформация, уже пришло второе сообщение.

Сообщения хлынули отовсюду — та же интонация, тот же голос, будто сова ухала в ночи. Голос был сшит из дипфейка, а за ним маячила безликая тень. Никто не понимал, кто стоит за этим, поэтому спецслужбы по всему миру даже не думали снижать уровень тревоги.

Ли У Шин нутром чувствовал: всё это — проделки Кии.

Как тогда, когда на почту пришёл аудиофайл с именем «Kiya». Он был уверен: священник мешает ему, издевается. А он? Он лишь беспомощно плетётся по её следам.

Сообщения указывали на Кубу, Боливию, Эфиопию, Чад, Индию, Турцию — и как назло, во всех этих странах было много женщин-военных. От этого тревога лишь крепчала. А вдруг она, поклявшаяся стать Соней, среди них?

Страшнее всего было не это. Что, если её схватят раньше, чем он доберётся до неё? Что, если ошибутся, примут за врага и спустят курок? Эти мысли гнали его вперёд. Он ехал туда, куда указывали сообщения.

Как в юности, Ли У Шин снова катался по зонам конфликтов. Снова шагал по войнам на другом краю света. Врывался в отмеченные координаты, убеждался: её нет, вздыхал, уезжал дальше.

Так прошли три месяца. Целый сезон он жил без неё.

Мигрени сжирали мозг. Иногда хотелось просто отключиться. Челюсть сводило от сдерживаемой ярости. Слова вымирали на языке. Взгляд холодел, как клинок. Он не позволял себе ни минуты покоя.

И всё равно не мог остановиться.

Стоит однажды махнуть рукой на «ложную тревогу», а за третьей или четвёртой  окажется она.

Эта мысль, как капкан, держала его прочно.

Если ты не появляешься передо мной — значит, у тебя всё хорошо.

Он пытался верить в это. Будто её молчание — доказательство, что Кия не сумел её сломать. Что, может быть, не встречаться сейчас — самое безопасное.

Он сходил с ума по ней, но утешал себя: ни разу её не нашли в зонах угроз. Каждый раз, ощущая, как ноет горло от сдерживаемого крика, он шептал «спасибо». Потому что страшнее всего было потерять её навсегда.

— Со Рён…

Он жил лишь потому, что не мог умереть. Помнил кожу, по которой скользили его пальцы. Запах тела, от которого текли слюни. Голос, разрывавший барабанные перепонки.

Всё это медленно стиралось. Теперь она существовала только в его голове. Жизнь превратилась в наказание.

Посреди ночи он распахнул глаза. Сон больше не возвращался. Он провёл ладонью по лицу.

Раньше она приходила каждую ночь, сводя его с ума, не давая забыть. Но в какой-то момент исчезла.

Откроешь глаза — её нет. Закроешь — и там пусто. Ещё одна волна утраты накрыла его, и горечь переросла в злость.

Теперь даже сон стал пыткой. Высохшая жажда сводила с ума. Любовь была такой мучительной, что каждое дыхание отзывалось болью.

…Всё. Это всё моя вина. Так что, пожалуйста…

Позови меня, как прежде.

Найди меня. Хоть раз.

Бесполезная молитва вязко растаяла в пустоте.