Онлайн чтение книги Бабочка сквозь туман A Butterfly Through the Mist
1 - 72

Ребенок, получивший исцеление от священника, чтобы предстать перед другими, смотрел на гроб с выражением, лишенным эмоций.

Подобно тому, как следы насилия на ее теле были стерты, синяки на лице матери были искусно замаскированы гримом похоронного агента.

Окруженная белыми цветами, ее мать, наконец, обрела покой.

Только тогда девочка по-настоящему осознала, насколько бессмысленно было искать отца. Даже если бы ей удалось вызвать врача, мать, выжив, не испытала бы ни малейшей радости.

 

«Все в порядке, Тилия. Все в порядке. Папочка здесь. Отец по-прежнему рядом с тобой…»

 

Помня о графе Палмере и его жене, которые приехали к дочери только после ее смерти, отец проливал фальшивые слезы, обнимая ребенка.

Вдыхая тошнотворный запах его одеколона, Тилия с пустыми глазами приняла решение, что больше не может оставаться в детстве.

Она никогда больше не должна питать ожиданий от других. Она никогда не должна обманываться надеждами.

Она никогда не должна верить в любовь, никогда не должна думать, что может существовать привязанность, не тронутая обманом и желанием.

Это решение стало последним уроком, который преподала ей мудрая мать, и главным принципом ее жизни.

Это было единственное оружие и доспехи, которые позволяли ей хоть как-то защитить себя в жизни, которая была лишь немногим лучше ада.

Поэтому, после того как глаза матери, которая встретила смерть ни от самоубийства, ни от убийства, закрылись, цель Тилии осталась прежней.

Не умереть, как мать. Не выбрать тот же глупый путь, который выбрала ее мать. Никогда не обманываться мимолетными эмоциями и оптимизмом, никогда не верить ни во что самонадеянно.

Эта цель защищала ее на протяжении всей короткой, но долгой жизни.*

Как физически, так и морально.

(*П.П. думаю здесь автор имеет в виду, что жизнь короткая (потому что Тилия еще очень молода), но при этом ощущается долгой из-за страданий)

Ожидания, которых она никогда не питала по глупости, защищали ее в моменты кризиса, а привычка к постоянным сомнениям спасала в непредвиденные моменты.

Это было не проклятие. Это был не шрам. Ее неспособность верить в любовь была последним даром, который оставила ей мать - благословением.

По крайней мере, пока она не встретила его.

Она определенно отдалялась от Акансиса. Словно что-то, таившееся во тьме, стало проясняться, и слабый свет осознания начал просачиваться в ее смутные эмоции.

С опустевшими глазами Тилия потянулась к обману, зарытому глубоко в ее груди.

Айлекс Дэвенпорт был человеком, окутанным сиянием. Хотя она и делала вид, что это не так, она тоже инстинктивно бросала взгляд в его сторону всякий раз, когда он появлялся.

Она не забыла о смерти матери. Это был просто неизбежный человеческий инстинкт.

Точно так же, как взгляд тянется к красиво сверкающему изумрудному лесу. Так же, как невозможно не поднять взгляд на возвышающийся шпиль, который тянется к небесам.

Зная, что чем ближе она подойдет, тем больше будет бросаться в глаза ее собственная убогость, она упорно избегала находиться рядом с ним.

И вот, когда она выпила святую воду и в итоге легла с ним, она нашла немного утешения в том, что ее первый опыт был с таким блистательным мужчиной. Это была мысль, подобающая тем, кого она всегда презирала, но она все равно это чувствовала.

В тот день, когда ей пришлось лечь в постель, когда все произошло совершенно не по ее воли.

По крайней мере, тот факт, что это был кто-то, кого она выбрала, кто-то, кого она втайне считала драгоценным камнем, сияющим под водой, позволил ей отогнать часть печали.

Но она никогда, ни разу не желала чего-то большего.

Тилия слишком хорошо знала, как момент неосторожности, одно неверное суждение могут привести человека к гибели.

Она безжалостно искоренила любые эмоции, которые могли бы разъесть ее решимость, прежде чем они успели укорениться. Она никогда не допускала ни малейшей мысли о том, чтобы взращивать в своем сердце катастрофу, которая однажды уничтожит ее.

И все же, несмотря на это, когда Айлекс Дэвенпорт начал медленно просачиваться в ее жизнь...

У Тилии возникло такое ощущение, будто сама основа ее существования затряслась.

По правде говоря, она уже знала.

Она знала, что на самом деле означали действия мужчины, который крутился рядом с ней.

Когда он рисковал собой, не раздумывая, чтобы спасти ее, когда он лгал только для того, чтобы угостить ее мороженым, когда он заполнил стол всеми блюдами, которые она любила...

Она не могла этого не понять.

Она не была дурой. Айлекс всегда смотрел на нее с самым пылким признанием в глазах.

С такой нежной привязанностью, которую невозможно было игнорировать, такой всепоглощающей, что он даже не мог смотреть на нее прямо, только украдкой бросая взгляды искоса.

Но каждый раз, когда она осознавала, насколько глубоки, обширны и длительны его чувства, в ее сердце закрадывалось беспокойство.

И ровно настолько, насколько рос этот страх, настолько же ее тянуло к нему.

Да, теперь она поняла.

Она презирала его, потому что ее влекло к нему. Она боялась его, потому что он выбивал ее из колеи.

Потому что она не могла заставить себя чувствовать к нему презрение. Потому что она не могла отвергнуть его.

Потому что она больше не могла жить в том страшном, равнодушном мире приглушенных красок, как раньше.

Тот факт, что ее решимость колеблется, был тайной, скрытой в самой глубине ее сердца.

Правда в том, что у нее тоже было желание положиться на кого-то. У нее было желание быть любимой. Это была слабость, в которой она не хотела признаваться даже себе.

Но однажды спрятанное шило неизбежно проткнет карман.

Она не осознавала этого в полной мере, но смутно догадывалась.

Что по какой-то причине она была особенно уязвима перед Айлексом Дэвенпортом.

Не то чтобы никто никогда не подходил к ней таким образом. И это был не первый раз, когда она получала подобный интерес и доброту.

Однако ей никогда не удавалось оттолкнуть его так же холодно, как она делала с другими в прошлом.

Она оставила дверь слегка приоткрытой, ровно настолько, чтобы он смог проскользнуть. Она оставила небольшую щель, ровно настолько, чтобы он не сдавался до самого конца.

Айлекс этого не знал. И до сегодняшнего дня даже она не осознавала этого в полной мере.

Но теперь, оглядываясь назад, она все поняла.

Она придумывала множество отговорок, чтобы оправдать себя, но настоящая причина, по которой она последовала за ним в особняк, настоящая причина, по которой она лгала даже самой себе, утверждая, что просто надышалась святой воды, настоящая причина, по которой она развернула карету - чтобы забрать его...

Потому что она не могла вынести мысли о том, что он будет спать с другой женщиной.

Правда в том, что ей нравилось видеть, как он борется за то, чтобы остаться рядом с ней. Ей нравилась ласковая забота, которую он проявлял к ней, притворяясь, что это не имеет значения.

Всякий раз, когда его прекрасные серо-голубые глаза, наполненные безусловной любовью, смотрели на нее, сухая пустыня ее сердца на мгновение утолялась, словно дождь, проливался на иссохшую землю.

Но когда она могла легко признать эту правду, Тилия упрямо закрыла глаза. Даже когда она видела это, она притворялась, что не видит. Она обманывала себя.

Она притворилась невежественной. Она вела себя так, словно легко решаемая проблема была неразрешимой загадкой, потворствуя лицемерию.

Она прекрасно знала, что означают эти глаза, что значит позволить ему остаться рядом с ней.

И все же она намеренно притворялась невежественной.

Внезапно щеку пронзило покалывание. Только тогда Тилия поняла, что плачет.

Но простое осознание этого ничего не меняло. Так же, как и сожаление, которое поглощает ее сейчас.

«У меня не было выбора».

Она грубо вытерла щеку и пробормотала себе под нос какие-то оправдания, не зная, предназначены они кому-то другому или ее собственной совести.

У нее действительно не было выбора. Причина, по которой она притворялась невежественной до самого конца, была в том, что она просто хотела выжить.

Первая клятва ее детства - никогда не верить в любовь, была ее последней линией обороны.

Она была в ужасе. Если эта защита будет сломана, она боялась, что мир, в который она верила, погибнет без единого крика.

Если бы она признала, что то, что он чувствовал к ней, было любовью, и как естественное следствие, признала бы, что ее тоже влечет к нему, тогда...

Она бы умерла.

Так же, как ее мать.

Она боялась, что его любовь уничтожит ее.

Вот почему она это сделала. Только это было единственной абсолютной правдой. Была отчаянная причина, по которой она проигнорировала его любовь.

Это была трусость. Это было то, чего никто другой не смог бы понять. Но так оно и было.

Пока она молча плакала, задыхаясь от правды, которая грозила поглотить ее...

- Жозефина, посмотри туда.

Словно из мира, отдельного от того, где Тилию подвергалась наказанию, до ее слуха донесся теплый и нежный голос.

Слегка повернув голову, она увидела рядом с собой женщину, крепко прижимавшую к себе ребенка и указывавшую на окно поезда.

- Разве это не прекрасно? Снег прекратился. Даже море, кажется, радуется приезду нашей Жозефины.

Женщина, которая поначалу относилась к ней настороженно, оказалась нежной матерью.

Услышав ее мягкие слова, Тилия, словно ребенок у нее на руках, медленно повернула голову. И только тогда она по-настоящему увидела вид, который все это время был перед ней.

Женщина была права. В какой-то момент мокрый снег прекратился.

Туман, делавший мир размытым, рассеялся, и, наконец, через окно стало ясно видно окружающее пространство.

Они словно прорезали середину моря. Огромное пространство бескрайнего океана простиралось перед ее застывшими глазами.

Сквозь облачное небо прорывались косые лучи солнечного света, словно столбы, а спокойное море мерцало, словно все это было обманом.

Когда она рассеянно смотрела на это ослепительное зрелище, она увидела отражение в своих глазах.

Мужчина, чьи глаза сияли так же прекрасно, как море перед ней.

Теперь, когда густой, удушливый туман рассеялся, теперь, когда она сняла повязку с глаз, которая была одновременно и благословением, и проклятием, она наконец смогла ясно увидеть его.

Айлекс Дэвенпорт не был бессердечным негодяем, который играл с человеческими чувствами. Он не был бабником-дураком, каким она его считала.

Чувства, которые он питал к ней, никогда не были чем-то, что могло навредить ей. Они не были катастрофой, которая приведет ее в могилу.

Это была просто… любовь.

И это все, что когда-либо было.

Когда сизый туман страха рассеялся, перед ней открылась истина.

Человек, которого она когда-то презирала, человек, который, как она убеждала себя, уничтожит ее.

В конце концов был тем, кто спас ее своей любовью.

Первый мужчина, который когда-либо любил ее. Мужчина, который любил ее с преданностью.