Онлайн чтение книги Бабочка сквозь туман A Butterfly Through the Mist
1 - 82

В этот момент в сердце Айлекса вспыхнул огонь.

Пламя, которое никто не мог потушить, мгновенно сожгло сад, цветущий в его душе.

Его грудь превратилась в пустыню, словно там никогда не цвели цветы и не летали бабочки.

Сквозь огонь проросли извращенные эмоции причудливых цветов и форм.

У Тиллии перед ним не было лица шутницы. Как только он откажется, она действительно уйдет, чтобы найти другое «средство» для достижения своей цели.

В тот момент, когда он в этом убедился, извращенное чувство, возникшее из пепла, поглотило даже огонь и его сердце.

- Вот оно как?

Извращенное чувство собственничества и ревность ослепили его. Айлекс, отказавшийся от искренности, говорил ребяческим, насмешливым тоном.

- Тогда, я думаю, нам следует переспать.

Улыбка, словно капающая кровь, расплылась по его губам.

- Переспи со мной.

Если это все, что ты от меня хочешь. Если роль, которую ты от меня ждешь, это просто подобный мусор.

- Нельзя позволить другому парню получить все веселье.

Отлично. Я сделаю это. Что в этом сложного?

Была поздняя весна, время года, когда прекрасные цветущие цветы манят своим ароматом.

Под ослепительно ярким небом, где было трудно держать глаза открытыми, Айлекс Дэвенпорт прошептал свою единственную правду.

- Я уже давно хотел переспать с тобой.

 

***

 

Ложь.

Он действовал как злодей, уводя Тилию, как она хотела, но на самом деле он не собирался с ней спать.

Он даже не понимал, как ему удалось продолжать притворяться и довести ее до своей комнаты.

- Противоядие.

- Прошу прощения?

Затолкав Тилию в ванну бессмысленными словами, он выбежал наружу в поисках своего слуги. Единственный, кому он доверял, Кевин, с растерянным лицом посмотрел на своего хозяина, обливающегося холодным потом.

- Принеси мне противоядие от отравления святой водой. Как можно скорее.

Схватив Кевина за плечи и встряхнув, Айлекс отчаянно закричал:

- Мне все равно, сколько это стоит - просто достань его немедленно!

Увидев безумное выражение лица своего хозяина, Кевин побледнел и помчался прочь со всей скоростью.

Вскоре умелый слуга вернулся с предметом.

- Я… я потратил возмутительную сумму денег…

Айлекс даже не стал слушать остальное. Не раздумывая, он помчался обратно в общежитие.

Единственной мыслью в его голове было влить его в рот Тилии. Его единственным желанием было спасти ее и отправить в целости и сохранности обратно в экзаменационный зал.

Он мог в этом поклясться. Когда он вошел в комнату с противоядием, у него не было ни малейшего намерения раздевать ее.

Нет, если быть честным, он хотел. Но, по крайней мере, он не собирался осквернять ее, пока она была опьянена святой водой.

Что бы кто ни говорил, его любовь была чиста. Он никогда не думал о том, чтобы эксплуатировать кого-то в уязвимом состоянии ради собственной выгоды.

Он не думал. Воистину не думал...

Пока дверь ванной не открылась, и он не увидел ее, стоящую на коленях на холодном кафеле, совершенно голую.

- Айлекс. Теперь я полностью читая.

В тот момент, когда он встретился взглядом с девушкой, которая, казалось, была создана исключительно для того, чтобы соблазнить его.

- Итак теперь мы можем…

Она без тени колебания обнажила свое чарующее тело, облизывая губы, словно действительно хотела его, и обвила его шею своими тонкими руками.

- Что мне делать дальше?

Как будто все это было ложью, его рассудок испарился.

Противоядие было сметено бушующим потоком желания. Похоть, которую он подавлял так долго, вырвалась наружу, устремившись прямо к одному человеку.

Он пал. Он сдался. Ослепленный искушением, его разум преклонился перед похотью.

Когда-то он это представлял.

А что, если Тилия попытается соблазнить его? А что, если девушка, которая его так презирала, кокетливо улыбнется и приблизится к нему так, словно хочет его?

В его воображении она была провокационной. Одна только мысль об этом заставляла его часами стоять под холодной водой.

Но какими бы яркими ни были его фантазии, они оставались лишь фантазиями. Реальность была чем-то совершенно иным.

Настоящая Тилия, стоявшая перед ним, была гораздо более чувственной, чем грубые мечты, которые он создавал.

Да.

Когда он просунул язык в узкий рот Тилии, Айлекс признал это без сопротивления.

Он никогда не будет похож на своего деда или дядю, благородных существ высокой добродетели. Он так и не вырос из семилетнего ребенка, который однажды отчаянно хотел поймать бабочку.

Любовь на расстоянии? Что за чушь.

К любви нужно прикасаться. Кожа должна прижаться к коже, языки должны переплестись. Как он мог когда-либо быть удовлетворен, просто наблюдая за ее улыбкой издалека?

- Ммх…

Язык Тилии Эмброуз был таким мягким.

Черт возьми, любовь, которая существовала только тогда, когда он закрывал глаза? Что это за чушь?

Это она была под святой водой, но было такое чувство, будто он был тем, кто потерял контроль. Нижняя часть его тела невыносимо болела, как будто он сам принял наркотик.

Он не мог сдерживать своего желания. Разве тело человека не может быть настолько непристойным? Разве это не должно быть противозаконным? Абсурдные мысли хаотично кружились в его голове. Его тело горело, не в силах справиться с ощущением ее мягкой плоти, на которой оставались следы его хватки, где бы он ни касался.

Но в отличие от его отчаянной борьбы, Тилия, казалось, полностью привыкла к тому, чтобы предлагать свое тело.

В тот момент, когда он это осознал, в его голову хлынул жар иного рода.

Разве она не должна была ненавидеть мужчин? Разве не поэтому она выбросила цветы и письмо Самуэля Дженнингса, как мусор?

Нет. До того момента, как он тщательно записывал свои наблюдения, она явно испытывала отвращение ко всему мужскому роду.

Итак... произошло ли что-то, что изменило ее восприятие мужчин, пока он не наблюдал?

Его челюсти крепко сжались. Нижняя часть тела уже истекала желанием, когда он наблюдал, как Тилия толкает свою грудь к нему, умоляя ее помучить. Но в отличие от его пылающего тела, серо-голубые глаза стали холодными.

Единственный раз, когда он не мог следить за ней внимательно, был недавно - когда он был занят тем, что склонял голову перед судьями и чиновниками, чтобы обеспечить безопасный побег Тилии в Онтароа. Это был единственный пробел в его наблюдении.

Если его подозрения верны, то Тилия, должно быть, развлекалась, пока он пресмыкался перед законом.

- Вот... сделай так, чтобы было больно.

Неужели она говорила эти слова и другим мужчинам? Сама эта идея была жалкой и ребяческой, но ее было достаточно, чтобы высвободить дикое собственническое чувство, которое он с трудом подавлял.

- Сделать больно?

- Ааа…!

- Скажи это. Ты хочешь, чтобы я терзал твои соски?

В этот момент он понял. Почему мог обманывать себя, думая, что достаточно просто наблюдать издалека. Почему убедил себя, что ему не нужно быть рядом с ней.

А все потому, что с самого начала предполагал, что она никому - включая его самого, не позволит встать рядом с собой.

- Ааах… Нет…!

Мысль о том, что Тилия, которую он заботливо спас от ее жалкой участи, теперь увивается за другим мужчиной, сводила его с ума. Ревность терзала изнутри, отравляя слова горечью.

- Это ты попросила меня их пососать.

- Хнгх…

- Я сделал именно то, что ты просила. На что тут жаловаться?

Нет, может, это все были просто отговорки. Правда была в том, что, вопреки словам деда, он не был похож на своего дядю - он был таким же развратным, как его отец.

- Раздвинь ноги.

Щеки Тилии вспыхнули от его команды. Вид того, как она пытается скрыть свое смущение и стыд, был невыносимо приятен.

Ах. Как бы он ни смотрел, он никогда не сможет любить так, как любил его дед, просто с тоской глядя на портрет издалека.

Потому что теперь, от одного лишь вида того, как она ведёт себя так, словно это её первый раз, его эрекция набухла до такой степени, что была готова лопнуть.

А когда их дикий, неистовый акт подошел к концу, он увидел красные пятна, оставшиеся на простынях.

Айлекс застыл, как статуя.

Он хотел отрицать это, но значение крови было ясно. Его разум лихорадочно прокручивал в памяти каждый момент своих действий до этого.

Как он обращался с ней? Когда она плакала и боролась, как он входил в нее...?

Безумец. Он обошелся с девственницей самым вульгарным, грубым образом. И что еще хуже, она была под воздействием святой воды, не в своем уме, когда пришла к нему.

Проклятие сорвалось с его губ, на него давила тяжесть ненависти к самому себе. Тем временем Тилия на дрожащих ногах, собирала одежду, решив отправиться в экзаменационный зал.

Точно. Он должен был доставить ее туда. Она должна была сдать выпускные экзамены.

Подавляя желание похитить ее и отвезти к врачу, Айлекс сунул ей в руки противоядие.

- Это контрацептив?

Один вопрос заставил его замереть. Не колеблясь, Тилия выпила противоядие, полагая, что это противозачаточное средство.

Пока она с нетерпением глотала то, что, по ее мнению, было противозачаточным средством, Айлекс стоял неподвижно, словно готовый рассыпаться в пыль от малейшего прикосновения.

Она бросила на него быстрый взгляд, поправляя ленту на воротнике, а затем заговорила:

- Мне не нужно этого говорить, но я все равно скажу всего один раз.

Ее зеленые глаза, невозможно ясные, лишенные примесей, устремились на него. В отличие от него, все еще полураздетого и растрепанного, она уже была полностью одета в свою форму, не показывая никаких следов постельных событий.

- Надеюсь никто больше не узнает о сегодняшнем дне.

Словно укрепляя невидимую стену между ними, она мягко изогнула губы в легкой улыбке, прежде чем нанести последний удар.

- Ты ведь тоже не хочешь со мной связываться, да?

С последними словами, велевшими ему одеться и идти, дверь с громким стуком захлопнулась.